РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Кирилл Корчагин

и в мрачных пропастях земли

06-09-2008 : редактор - Женя Риц





САДЖ

      самолет летит в солнечный Таджикистан

1.

накануне великого праздника
встретились неверные и воин аллаха
в подворотне столичного города
в темноте

вот они подходят к нему
они говорят ему эй чурка
пиздуй в свой ёбаный таджикистан
ты изнасиловал мою девушку
ты убил мою мать
ты зарезал моего отца
они говорят эй чурка
пиздуй в свой ёбаный таджикистан

      в солнечный Таджикистан

он говорит им проклинаю вас
он отступает на шаг
месть это жизнь для защитника Веры

нож танцует в его руке
нож делает одного мертвым
и другого мертвым

нож делает каждого жертвоприношением
накануне великого праздника…


2.

…зеленые горы на сколько хватает глаз
белые пики блестящие голубым
долины изломанных камней

пастухи идут через горы
автоматы стучат об ноги
болтаясь на перевязи

вчера я зарезал своих овец, Абдулла,
я видел как рождается каждая из них
я пил их молоко я согревался их мехом
мои друзья зарезали своих овец

и собак тоже они истекали слюной и выли
оставшись одни в горах в пустоте

теперь у нас мясо и автоматы
то что было позади нас уже не существует
то что впереди нас – за этим перевалом

ты бываешь в Москве, Абдулла,
скажи им пусть озвучат
нашими голосами нашими телами
снимут вот такое кино


      про солнечный Таджикистан…


3.

…таджик абдулла двадцать лет готовит шаурму
в кафе афинского университета
на первом курсе мы ежедневно
заходили в это кафе
слушать как в словах незнакомого языка
оживает эпос военных действий
случайных смертей и чудесных исцелений

двадцать лет как таджикистан уничтожен
абдулла забыл что когда-то был сыном
крупного партийного чиновника
что когда-то его жену считали
самой счастливой женщиной в городе

что в конце войны он нес ее на руках
убитую случайным выстрелом
не мог сдержать слезы и улыбался —
ведь всё случается по Его воле —
Он посылает самые жестокие испытания
ищущим Путь потому что Путь —
тяжелая награда и великое освобождение…

…кассир выдает каждому кто покупает шаурму
красные жетоны с каллиграфической вязью
«lā ’ilahun illā llāha» «нет бога кроме Бога»

Вот и сейчас Он с ними —
пока над Афинами садиться солнце
пока стёкла домов становятся алы
от заходящего солнца
пока они говорят друг с другом
смеются и разговаривают друг с другом
словно не было никакой другой жизни
оставленной в блестящих горах
среди изломанных камней
и шальных выстрелов

      в солнечном Таджикистане



ГАЛОПЕРИДОЛ

      сегодня они увеличили тебе дозу нейролептиков

и вот я иду между высоких трав по усыпанным щебнем
дорожкам больничного сада и я чувствую что мою голову
холодят легкие скальпели воздуха позднего лета

шум дороги за стенами больницы нарастает
и вот уже он должен разбиться о немо́ту
потерянных надежд, бессмысленных заверений —
но он продолжает расти

несколько лет жизни отданных на излечение неизлечимо больных —
как говорят в выпусках телевизионных новостей свет надежды
постоянные попытки уцепиться друг за друга
чтобы вытянуть тебя из болота
бесконечных страданий

      и ты смотришь на меня как будто ничего не понимая
      усталыми глазами и освещения недостаточно
      чтобы остановить рвущийся из-под занавесок
      оранжевый свет

я глажу тебя по голове и твой остановившийся взгляд
вмещает полет моли в оранжевом воздухе
неохватной глубиной расширенного зрачка
мне перехватывает дыханье

      оранжевый воздух летнего вечера
      освещает оставленные палаты
      солнечные лучи пронзающие пыль
      движение моли в пыльных лучах
      я хочу поймать ее руками
      я исчезаю в оранжевом свете

      я остаюсь в темноте



ИЗ ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ

ежевечернее князь Ширинский-Шихма́тов посещает кладбище
чтобы увидеть как ночь опускается на редкие деревья
и открываются скрипящие гро́бы

осенью под холодным дождем
оправляя длинные волосы
пытаясь что-нибудь увидеть сквозь воду заливающую глаза
он замечает как руки разрывают склизкую землю
как качает ветвями сила вечно живых
и страх мешает сойти с места закричать
и ринуться в глухой проход осененный ветвями берез
прочь отсюда — к миру — к свету масляных фонарей

и все-таки он бежит —
он предполагает что за ужасами смерти
он сможет прозреть сатану и бога
а затем разобраться кому же из них суждена победа

ранняя седина, короткая холодная юность

завтра у него презентация новой книги
в «Беседе любителей русского слова» —
«Ночь на гробах. Подражание Юнгу».

кто-то из приятелей Жуковского
поразиться насколько нескладна
фигура сочинителя сколь неудачно
уложены его волосы какими
неловкими движениями
топорщиться его походка

Гнедич попросит его
подать стакан воды:
простите, князь. извините, князь
я всего лишь принял вас за дворового
так сказать ничего не имел ввиду

не так быстро — ведь совсем недавно и Вас
Гаврила Романович спускал с порога
и — старик — гнал пинками по зимнему Петербургу
а вы только и успевали смахивать испарину
и поражаться насколько морозен воздух
нынешнего февраля

спустя двадцать лет тот же приятель
будет иронизировать над тем что
бывший поэт князь Шихма́тов
а ныне сын Божий Аникита
умер в Греции не дойдя до святых мест
посещением которых он «был одержим
в последние годы жизни» —

на самом деле ему удалось вернуться

окруженный греческими монахами
на деревянной постели
лежал сын Божий Аникита
среди влажной осени побережья —
кашлял кровью и молился
за всех лежащих под покрывалом снега
под периной чернозема
на подушке древесных корней

и весна времен стояла над миром

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney