РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Ольга Дымникова

НЕ О ЗОЛОТЕ – О СЕРЕБРЕ

12-09-2017 : редактор - Женя Риц





Цикл стихотворений (или песен, или и тех, и других)



Геллеспонт


якорю место - под сердцем у корабля
ветреной соли - в мягких твоих устах
третьего дня узрел: впереди земля
вей верёвки, натягивай струны, считай до ста

мокрых узлов всё больше и больше сжимай в горсти
каждому брату хватит по одному
скоро медея тросы позолотит
вплетёт свой волос в упругую бахрому

с геллеспонта музыкой дует - ничьей, ничьей
пока не сбылось, не выпускай из рук
верёвки натягивай, струны льняные вей
пропусти под ребром и килем свой страх и звук

влажно гудит, соскальзывая за борт
якорь - чернильный basso profon-
do
пальцы нанизывают, вывязывают аккорд
и девять канатов сплетаются под водой


Памятка имени бесхозных вещей и забытых предметов

Обнаружив объект, подозрительно схожий с оставленным чем-то,
я к нему не иду,
я о нём даже думаю на расстоянье.
Максимально без паники я сообщаю об этом,
эвакуирую всех из меня,
оцепление ставлю.

Если рядом ведутся любые работы и ходят какие-то люди,
будьте любезны, я им говорю,
заглушите моторы,
ни за что не берите чужие предметы (особенно с пола),
воздержитесь от бега (особенно дети),
в укрытии ждите.

Номер экстренных служб мне диктует,
что нужно дальше
(в первую очередь -
следовать букве инструкций):
не трогайте ничего
и по имени не называйте,
главное - сделайте вид, что перед вами пусто.

Ну, привет, бесхозные вещи и забытые мной предметы.
Как ни стараюсь, всё равно я всё вижу, слышу и осязаю.
Я вас накрываю собой, я повторяю вас про себя,
но только
имена истончаются, превращаются в пшик и воздух.

Ты, бесшумно-стерильная хрень на колёсах.
Ты, несовершённый звонок на замолкнувший номер.
Ты, слившийся воедино голос и запах.
Ты, покосившийся домик в богом забытом месте.

Ты, сжиженный дóтемна воздух в зените июля.
Ты, велосипед неопрятного цвета с высокой рамой.

Оставайтесь на ваших местах, пристегните ремни, не бойтесь,
никто вас не тронет.

Спасибо, спасибо, спасибо.


Щербинка

Ошуюю - там, где шевелится мох, в преддверии сердца,
медленный вздох: шаг на крыльцо, и вот он,
ключ нечаянный в ямке под половицей,
в форточку чайник свистит как большая терция.

Одесную - все так же, видишь, стекла помыты к лету,
овцы тучны и сыты, по будкам волки,
звёзды бадьяна в блюдце, сухая смородина, милые амулеты,
как будто без них не найти дорогу сюда из где-то.

Кто пил мёд из любимой моей щербинки?
мимо ходил-бродил, запирал-отпирал калитку?
на моей кровати читал Гомера, смотрел на ковре картинки?
крался на кухню ночью, лежал ничком, тратил топливо в керосинке?

Замри, позволь, я тебя ошуюю, одесную.
Вот щербинка твоя, смородина, чайник, блюдце,
книжки ничком, кровать и биенье виска - для первого поцелуя.
Чур тебя, пей же, пей, господи, аллилуйя.


***

Можно было бы рассказать, даже если не спросишь,
что три года назад потолок в нашем доме прогрызли осы
(правда, не в доме, а в домике - временном, но любимом,
ставшем своим и тесным за неполные две недели),
что примерно тогда же я, наконец, перестала
из пункта А в пункт Б путешествовать автостопом
(вот и умница, скажешь, целее будешь,
теперь, чтоб права не пылились, нужна машина).
Нет, не скажешь, ведь ты о правах не знаешь,
и я, наверно, теперь умолчу об этом,
гораздо важнее, что с нашей последней встречи
я дважды трогала море (и оно меня трогало тоже).
Что ещё? Загубила пару цветов, Хайяма перечитала
(не уверена всё же, что я его понимаю),
разлюбила ждать, убрала записные книжки,
стало так чисто, что смолк мой внутренний собеседник.
И всё это как-то слишком и как-то мелко,
и меня в этом мелком больше, чем мне бы сейчас хотелось,
поэтому ты не прочтёшь ни о дырке в углу, заклеенной скотчем,
ни о том, как я заснула в кабине пойманной мною тачки,
ни о медузах, как клин носовых платочков, в воде парящих, -
только о том, что больше я не пишу, и точка.


***

Имена этих рек, дерев и небес -
это всё твои.
Истончаются их слои,
и звери уходят в лес
от света спелёнутого огня
в шариках фонарей,
зови не зови зверей -
они не зовут меня.

Возьмите меня с собой
в свой безымянный бор,
я помню один наговор,
знаю, где цветёт зверобой,
какие травы растут
из-под больших камней.
Только скажите мне,
как вас теперь зовут.

В норе на земном боку
будем лежать мурчать,
словом кровоточа,
сама я вас нареку.
Скоро придёт весна,
и у лесных дверей
пою я твоих зверей:
придите на новые имена.

А как у кошки выросли рожки,
а как у волчка свет посередь зрачка.
Не будешь плакать - настанет и твой черед,
волчок тебя заберёт.
Кошка с рожками знай поёт,
а волчий зрачок её песню пьёт,
выпьет до донышка, завоет и заорёт
имя их, дéвица: такое же, как твоё.


***

первого дня
он затих - устал
кончился, изошёл
песню тебе
перелил в уста
это есть хорошо

третьего дня
он открыл свой рот
запел
и тебя родил
тихий, тонкий и топкий плот
музыки посреди

пятого дня
он
услыхал
дыхание: это я
да пребудет со мною нот и стиха
глубокая полынья

в первое утро седьмого дня
был первозданно глух
плавал друг с другом, свой сон храня
голос, и звук, и дух


***

будем дуэт:
ты открываешь рот,
я вопрошаю,
ты маленькая, я большая,
после наоборот

ты слова рождаешь -
я их глотаю
почти не жуя,
иногда
будет у нас вражда

будет у нас вражда
будем одна семья:
я буду просто я,
ты будешь тоже я


Манифест?

Они говорят: поэт должен уметь заглядывать в бездны свои.
А вдруг во мне нет бездны, а только маленькое озерцо
глубиной воробью по колено?

Они говорят: у поэта должна быть легенда о нем.
Моя прабабушка-финка не была поэтом, но у неё была такая легенда:
однажды она шла по свежескошенному полю,
началась гроза, и её с макушки до пят прошила молния;
она выжила, но на спине у неё осталась отметина в форме креста.

Они говорят: поэт должен задавать серьёзные вопросы себе.
Всегда ли я сама с собой честна?
Вру ли я другим?
Могу ли я смотреть фильм ужасов в одиночестве?
Могу ли я возвращаться домой в пять утра в одиночестве?
Достаточно ли сильно я люблю тех, кого люблю?
Настолько ли сильно я люблю говорить концентрированным языком,
чтобы отвечать себе на эти вопросы
на нем?

Они говорят: поэт должен задавать сложные вопросы миру.
Ну вот, например,
на днях в нашем городе заживо сгорели сорок человек животных.
И как об этом можно сказать или спросить на языке современной поэзии?


Открытка

англия - чудо, а не страна
и ты со своей
сахарой-самарой-саратовом-сомали
иди-ка на
и открытки свои
больше сюда не шли

сколько ни есть цветов
в сумеречном снегу
пофиг
их ровно столько
сколько и здесь
а я больше так не могу

прилетай, приезжай
слышишь, я, а не кто-нибудь
beg my pardon за этот дождь
за Биг Бен, королеву-мать
и всю королевскую рать

иногда под вечер портера перепьёшь
приснится какая-то дрянь
когда я в холодном поту
как вчера – но не в этом суть
я ведь так привык, вот ведь жуть
а теперь никак не дождусь


***

тук-тук, чей это домик
я, к своему стыду
-----------------
двухтомник Даля на холостом ходу

никого нет дома
хозяин уснул, не оставив свет
никого нет дома:
ни кого, ни того, ни другого нет

псы
охраняют его альков
каждый из них орфогрáф, пунктуален и тредиаков
они вас, вовочек, не умеющих русскаго языка
чья не дрогнет шапку одеть рука
на порог не пускают
сысстари
кофий их побери
вы идёте сюда, и ни бе ни ве
в незнайкиной голове

вы идёте сюда, и ни бе ни ве
ветер гуляет вилами по траве
не на порог - так вы через задний йот
фиг кто
вас потом в тесноте прибьёт

где же альков, где хозяин лежит во тьме
пусть восстанет и достанется лично ме

и, найдённый слепой рукой
вам достаётся некто другой
теремок-теремок
новые днесь жильцы
----------------
аффтар, рцы

всяк стучись в вавилонский дом
не о золоте - о серебре
хозяин откроет - внутре, он всегда внутре -
он же без вас помре



2017 г.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney