РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Дмитрий Дедюлин

НОВЫЕ СТИХИ

20-09-2021 : редактор - Алла Горбунова





СТИХОТВОРЕНИЕ О ПОЭТЕ


что касается В. Б. то его превратили в сахарный сироп
в кокс для бедных
и он задохнулся в этом сахарном сиропе
как муха в янтаре
мальчик-зародыш так и не разорвал плаценту
но он крутился в этих водах
как планета Земля
повторяя её сдвиги
её смены вех
её лето весну зиму осень
вечный младенец в этих тайных небесах





СОНЕТ 888


«"кто любит всех – не любит никого"
Л. Н. Толстой» –
сказала чебурашка
подумайте как мне безумно страшно
бежать за этой чёрной пустотой

тут есть граница а за нею Раша
где процветает ангельский отстой
и царь святой – прекрасный Николаша
торгует колядой и лебедой

а сны сияют словно просят жизни
иду в метро и еду в красоту
где тёмные врата и эту призму
я превращу в отравленную клизму
прости меня, живу без укоризны
как алый граф – перо моё во рту





ЧЕБУРАШКА


жизнь избыточна, жизнь скудна
и рожает она слона
в этой чёрной от гнева пробирке
иногда жизнь бывает нежна
словно ночь в этом каменном цирке

здесь у каждого свой удел
не повесишь себе сны и цепи
те которые не хотел
и наш Бог чебурашку лепит

чебурашка, живи, плыви
замерзай от луны негромкой
только нет для него любви
даже счастья нет, кожи тонкой

на которой нарисовать
так хотелось то снег, то якорь
чебурашка ложится в кровать
чебурашка не будет плакать





ПЕТЕРБУРГ


женщина и река – река глубока
женщина утопает в своих шелках
и не достать до облачного потолка
нечисть клубится внизу и вкушает страх

а река всё течет – течёт незнамо куда
наверное в море – куда ж ей течь?
только не знает море как тонет звезда
в этой солёной влаге и вот опричь

город стоит высокий – мрамор бредёт за Невой
обгоняя её балюстрадами, пряча в колоннах вигвам
где наполняют небо каменной пустотой
так наполняет совесть холодных дам

которые держат балконы – присядь и здесь закури
или молись Вицлипуцли поскольку он новый герой
но не входи в этот город по счёту один два три
в каналах текут любовь и дурная кровь





ПРОШЛОЕ


на самом деле всё просто:
не нужно бояться боли и не нужно её искать
кто боится боли тот ищет её
а пока крупные капли дождя стучат
по намокшей листве
Бог задумался и переводит стрелки часов
назад
чтобы игрушечные мальчики
крутились на карусели
сами не подозревая того что наступило прошлое





ДУША


милых дам прелестный хор
с давних пор люблю хардкор
и пылю я и шумлю
потому что я люблю
этот бежевый закат
тот которым день богат
синих гор зелёный лес
и печальный чёрный крест
на котором наш Господь
приказал нам ночь бороть –
ночь в глазах, дневную жесть
приказал нам с хлебом есть
так живём за годом год
чует бедный наш народ
что Господь его пасёт
и прекрасный наш живот
Он ведёт в весенний мир
где растут и лавр и мирт
чтоб нам жизнь свою отдать
чтобы ангелам летать
было где, куда идти
знает Бог – Его найти
и задать ему вопрос
хочет жук что в лоно роз
заползает не спеша
ну а там поёт душа





ДЫМ


повидло называемое говном
очень любил наш прельстительный гном
бывало сядет на табурет
и пишет противнику честный ответ
противник живёт в желтоватом трюмо
и чешет губами своё эскимо
а то ещё вдруг выгнет свой скелет
и начинает говорить про свет планет
но после этого забьётся в угол тонкий
между женой и барабанной перепонкой
и там живёт как чорт и дважды два
я не умею подобрать слова
к своей от слов зависимой печали
но между тем вы ангела узнали
в моём окне –
стоит он недвижим и тянет снов
смурной суровый джин
играя тему на дубовой скрипке
в окне мелькают чёрные улыбки
покров небес колеблется как дым





* * *


дедушка Адик живёт в адике
дужка его очков всегда дрожит
когда он снимает их
чтобы посмотреть как красивые крысы
грызут белую мышь
белая сирень бежит по его волосам
дедушка Адик наливает себе чаю
и ставит на стол
наверно Хайдеггер был неправ
когда сказал ему что время призрачно
а жизнь ужасна
дедушка Адик снимает очки
и гладит свою кошку
белые зяблики бегут по его волосам
пора вставать и делать цугундер-шницель –
лучшее лакомство на земле





ЗИМОРОДКИ


лепесток мой розовый, белая карусель
спецслужбы ничем не хуже Дэвида Линча
когда они выходят из клинча
они лезут к тебе в постель

белые аисты летят к новогодним мёртвым
бедные зяблики прыгают на кортАх
ходит железный маятник до самого форта
от форта до форта, от винта до винта

это и есть реальность наилучшей пробы
выдумай её любую а потом и уйди
только почему-то я вижу везде флешмобы
мёртвые зимородки прыгают на груди





ИСКУССТВО


а ты еби меня, машутка
еби меня, машутка – ты
как темнота что смотрит жутко
с небес летят древес листы

ныряет бедная маршрутка
а там заборы и коты
и только я вздыхаю кротко
и рву пучочек лебеды

в моей душе живёт татарин
татарин юрка – мой герой
он крепкий парень и гагарин
и только тянется листвой
к моей душе – он – куст, проворен
он – куст растущий над травой





* * *


я беру чью-то руку
и чувствую ад
ну а дальше ни звука
и чёрный закат

открывает ступени
что ведут в небеса
там играют олени
в созвездии Пса

зажигается Солнце
в объятьях лучей
чьи зелёные мансы
это белый ручей

стройных всадников море
золотые полки
только бедное горе
не подаст мне руки





КАСЫДА


то ли негр, то ли хер, то ли кто-то ещё
обмирает во тьме, по каналам течёт
по люстрации вен а Сенека молчит
он угрюм незабвен и в корыте лежит
а Венеция смыслов стекает на пол
словно чёрные искры что скачут как гол
в голове у титана заманчивых дум
эти чёрные раны покорны труду
что нас пашет и сеет в немой голытьбе
только правильный веер закрывает тебе
твой немой окаянный – тебя пуля убьёт
впрочем ты уже пьяный и играешь гавот
и брегет словно вишня что свисает с груди
только думай о Высшем что шагает Один
среди бедных и алых этих тварных полей
и опять на гитаре меж упавших дверей
как на лейке безмозглой проплывает мотив
только белые розы что цветут среди ив
сим кустом осеняют печальную клеть
все солдаты рыдают и вздыхает медведь
о пустой Коломбине и шагает Суок
между бежевых линий как меж пламенных строк





* * *


приходили ко мне дебили
приносили ко мне чахохбили
чахохбили, чахохбили
мы тебя очень долго любили
танцевали с тобой под луной
обливали тебя слюной
а теперь ты сидишь в сером танке
может выпьем ещё по одной?





ДВА ГОЛОСА


шла с подругой розовой
по тропе берёзовой
и стучали дятлы и чижы
прыгали вокруг и тени замерли
и вокруг конечно ни души

падала строка в чащобу лютую
шелестели выпи и сапсан
так гонялся за зелёной уткою
что я сам – конечно же я сам
закричал во сне с печальной просеки
белые медведи поднялись
и ушли – жуки ползли по сосенкам
и весёлый мяч лежал в пыли





* * *


дождь разогнал сидельцев по местам
текут текут задумчивые струи
а в темноте сверкает пустота
и шебуршится желтоглазый улей

печальных капель – белые слои
на листья алые как шёлк земной ложатся
и кажется что нет былой любви
но только вечер хочет отражаться

в луне заката, в пламенном огне
в зеркальном пламени, в особенном металле
в котором всадник едет на коне
а капли алые на свет звездой упали





* * *


идите в жопу, милые мои,
идите в жопу
поют волы и соловьи
про чёрный опыт

колец свернувшихся во тьме
а ты устала,
моя больная Саломе,
летать меж палуб?

когда раскрытая постель
что нежит тело
есть плот что в комнате летел
но ты сумела

его заставить говорить
но труд напрасен
он словно ад во тьме горит
и стены красит

в тот розовый и нежный цвет
которым будем
мы рисовать наш пистолет
на белом блюде





* * *


первый крылатый бассейн
вдруг опустился на дно
там где купался Оссейн
линия Мажино

бродят пустые быки
между рассветом и рвом
и молодые враги
входят в мой каменный дом

там и постель и кровать
там золотая туфта
только увы понимать
нужно увы ни черта

а золотой человек
выпьет свой белый бокал
чёрный и пламенный снег
то что ты долго искал





* * *


мой родные верные друзья,
читал отчёт о праздничной прогулке
но вспомнил я, что тормозят
меня зелёные пигулки

и я иду в зелёный Рай
со мной кружится листик древа
и говорит: «не унывай
а посмотри – шальная дева

уже прошла по этим пням
вот скачет через мостик ветхий
не забывай – гони меня
своей облупленной ракеткой

через канавы и моря
я буду как и ты вертеться
как золотые якоря
что опускают в злое детство»





* * *


раньше я пил кофе «Якоб-монах»
и у меня был хуй в штанах
теперь я не то –
умираю как поц Иаков
белые селезни летят в красоте на юг
я и не знал что меня убьют
впрочем конец для всех одинаков

а теперь начинаю день со стаканом «Бупри-Шато»
семьи героев похожи на сеть как ходы кротов
роют и роют – где ход твой, мой слон из кости?
но он стоит словно белый граф
крутят лебёдки – они поднимают шкаф
а граф прогоняет ангелов чёрной тростью





* * *


а я читал Лолиту Пазолини
и заходил в разграбленный триклиний
там фреска под ногами и доска
хрустит как семь арабов у повозки
и люди подпирают эти доски
как белые подушки у виска
неспящего Циклопа
смотрит в небо
и чёрный глаз горит пустым огнём
а по власам идёт какой-то трепет
их ветер рукояткой неба треплет
и наш вагон увы освобождён

мы катимся, скрежещут наши гайки
из-под колёс так сыплются слова
что кажется что мы простые майки
что на траве лежат у таратайки
но в темноте колеблется трава





ПОЛУСОНЕТ


прошла любовь – увяли эти птицы
и чёрный мрак окутал чёрный мир
окутал кто кого? – увы я сир
и я не знаю для чего мне злиться

скажите, sir, хочу воды напиться –
ужель нас обнимает наш эфир?
но сир ушёл по каменной аллее
пытаясь как камелия молчать

и я бреду как старый сивый мерин
и на устах моих рычания печаль





ВЕТЕР


прошла любовь – увяли помидоры
а ты ушла в пустые коридоры
где больше некому сказать
что нет луны в огромном нашем цирке
я получил метлою по затылку
и вот лечу как в Бога душу мать

простые развиваются покосы
река сверкает, словно папиросы
горят огни печальных городов
и в мареве дрожит тот отпечаток
пятно любви – одна из двух сетчаток
под ним скрывает тёмную любовь

к этим горам и облакам в июле
когда ползут как белые быки
а капли падают как будто пчёлы в улей
я не люблю тебя а ты как кровь беги
в моей душе что смотрит в эти веки
в эти слова – пытается понять
осталось ли хоть что-то на телеге
но веет ветер – ветер не унять





СНИМОК


щас зайдёшь ко мне в фейсбук
и посмотришь фотки
где Наталию ебут
чёрные колготки

ох, Наташа, не спеши
посмотри в окошко
где растёт под шорох шин
белая дорожка

ты пойдёшь по ней во май
и расставишь сети
только жопу поднимай
и ищи в букете

аромат родной попсы
надо жить красиво
положи же на весы
тёмное как пиво

наше счастье в этом сне
где цветут серёжки
где гуляют на луне
золотые кошки





* * *


Данте жил в Ярославле
он нюхал кокаин
запускал в небо разноцветные шарики
и плакал над розовой куклой
милой неваляшкой
засовывая ей в рот
свой заскорузлый крючковатый палец
и давя на кнопочку
на темени игрушки
как будто надеясь что она скажет: «мама!»
но она всегда говорила: «хуй!»





ЮНКЕР ШМИДТ


не грустите, юнкер Шмидт,
вам уже за тридцать
если ты, козёл, пиит
значит будешь тыцать

всеми пальцами пятью
в хобот носорога
юнкер Шмидт, my love of(f) you
я сужу не строго

просто буду вас ебать
шлангом, табуреткой
юнкер Шмидт, япона мать,
посиди с соседкой

расскажи ей про дурдом
на златых лугах
а потом открой ей ртом
этот страшный страх

чтоб она вилась во тьме –
чёрная змея
среди смога и примет
злого соловья

чтобы белый енерал
снял картуз простой
юнкер Шмидт, я вас ебал
чёрной красотой





* * *


вот так и я когда-нибудь умру
а все будут жрать, трахаться, беседовать о возвышенном,
измельчать яичную скорлупу,
давить сапогом сколопендру,
подметать берёзовым веником оловянный пол,
садиться и смотреть в пустое ведро в углу,
развешивать паутину по деревянным гвоздикам
а я буду идти по странному туннелю
куда будут смотреть белкИ Ада и райки Ада
глядеть пристально на маленького человека
идущего по воздуху в Неизведанную Страну
со множеством зеркальных дверей
кто знает куда шагнёшь ты, странник,
и что тебя будет ждать там –
за поворотом коридора,
в бледной спальне Эсфири и Иакова:
двух теней идущих по твоему следу
и плачущих о дожде и снеге?





* * *


в племенной пельменной
мы ели жаркие мясные катыши
завёрнутые в тесто
и запивали их водкой
и весело смеялись
над одной дамой
которая ходила страусиной походкой
по детской площадке
сжимая в руке газету
и отмахиваясь ею от мух
а в руке держа воздушный шарик
(обе руки заняты)
и поэтому никто ей не утрёт
большую каплю свисающую с носу
и не поправит ремень сумки
косо лежащий на плече





ГОГЕН


я торчу под Джона Ли Хукера
словно падшая неба звезда
мы наверное уже умерли
но ведём в пустоту поезда

так пилот что сжимает устало
свой штурвал тихо песню поёт
его череп блестит будто сало
да и сам он уже идиот

зубочистка в кармане и мыло
за нагрудной мандой пиджака
ты любила меня? позабыла!?
«милый мой, я любила века

там под Шартрским собором
в Луаре мы скользили как лодки легки
ну сыграй мне уже на гитаре
как бегут по стене пауки»

нет, любимая, чёрной надежде
я был верен как чувствам семи
и не раньше наверно чем прежде
ты перчатку мою подними

бросил варежку в мраморной зале
там царица глазела со стен
а три трупа картину лизали
ту которую создал Гоген





СОНЕТ 666


я унитаз из малахита
купил тебе, мой милый член,
чтоб писал ты туда открыто
не убоясь моей Мадлен

а ну как схватит междометьем
и не отпустит вот-те хны
и свет луны – он будет третьим
осколком пламенной волны

она летала
из металла
Мадлен – член общества слепых
и рот кривит густой и алый
а я такой ужасный малый
что даже в рот сую свой стих
 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney