РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЗвательный падеж
Ирина Толстикова
14-10-2025 : ред. Евгений Паламарчук
Толстикова Ирина Сергеевна родилась в России, в г. Москва 24 мая 1985 года. Окончила Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, факультет журналистики. Работала корреспондентом («Большой город», «Новые Известия», «Вечерняя Москва» и др.), а также редактором ( АСТ, «Клевер»). В настоящее время работает литературным редактором. Стихи и проза публиковались в журналах «Юность», «Аврора», в сетевых изданиях «ГуРу.арт», «Текстура», «Альтерлит», в альманахах студии «Луч» И.Л. Волгина. Участница нескольких сессий школы «Хороший текст» М.К. Голованивской, а также Мастерской Д.Б. Воденникова.
***
А дальше пост. У женщины живот
Порожний в марте. Женщина — не голод,
И снег идёт грубейшего помола.
Она идёт с обеда на завод.
А на обед — прогулка до угла.
А на углу — семейная пекарня.
Зима могла б пройти ещё бездарней,
Но вряд ли. Всё, что не могла,
Прошла сама (не крымский серпантин,
Но римский тракт и Аппиевы тропы),
С улыбкой лёгкой пятисотой пробы
К Тому, кто глух, и нем, и триедин.
На проходной откашлялась, потом
Вдохнула запах мужиков на вахте.
Один из трёх, как в млекоядном акте,
Почмокал вслед и сплюнул чёрным ртом.
МЕНЯ НАШЛИ
1.
Мой старший брат кусал меня во сне,
И ластился, и вился по-собачьи.
Меня нашли на бабушкиной даче
В большом железном ржавом кочане,
И, добудившись, рассказали мне,
Что первенка всех скидышей оплачет.
Я наползла, как северный туман,
Не дым печной, не зарево кострово,
И майский день, подобно дню Покрова,
Ложился на плечистые дома.
Облунка полукруглая сума
Покачивалась выменем коровы.
Я к солнцу пробивалась головой,
Я пуповину проволоки стёртой,
Как ножницами рыжей уховёртки,
Оборвала. И режущей листвой
Обтёрлась я тобой — живой женой,
И оказалась, что капуста, мёртвой.
2.
Тебя не звали, радовались мне.
Ни по рукам, ни по губам не били.
Меня родители как равную по силе
Нашли в железном ржавом кочане
И никому о том не говорили,
Ни в очереди долгой, ни во сне.
Я наигралась вязаной травой,
Капустой заячьей, сухим оленьим рогом,
И всё, что нежно трогала — «не трогай»! —
Я представляла обращённым богом,
То соколом, то лисом, то тобой.
Где дикий конь бежит по ковылю,
Где ты — такой, каким тебя не знала?
Предельно близкий, утренний, усталый,
С полуулыбкой за двойным забралом
(Таким тебя уже — не полюблю).
3.
Что родничок младенца ледяной,
Так это, милый, ничего не значит.
Весною поздней и никак иначе
Меня достали острой стороной
Из-под земли доспелой, наливной.
Пощёчина — и я дышу и плачу,
И на шумерском баю: папа, здравствуй!
Пока у мамы снежится наркоз,
Храня свою салатовую паству,
Отдай меня кусту и небогатству.
Над клумбой земляники или роз
Раскрой меня, как для рукоприкладства.
Я сберегу кудрявые поля,
И лук-морей, и горы-патиссоны.
У Чучела под шляпой не болят
Ни тряпочки, ни реечки. Земля
Вздыхает нелегко и полусонно.
Спасётся на моих заплатах тля
(Нетленна лета дивная петля).
Я устаю от нового сезона,
От первой галки, первого шмеля.
***
«Или как это обозвать,
Когда сжигаешь замертво того,
Кто научил тебя застегивать сандали»...
Рада Орлова
Перекрестился и назвал рабом
Усопшим, отключив от аппарата,
Под маскою заплакал бледным лбом
Дежурный врач в казённо-голубом,
Не понимая, что с ним, и о ком
Он плачет. С многоточьем невозврата
По монитору безначальное тире
Тянулось разлиновкой в сентябре,
Пристрелкой на колготках выпускницы.
На койке уплощалась простыня.
Попробуйте, спросите у меня,
Кем я пришлась (никем) тому, кто языком
Стихотворения горячим облизывал
Замерзшую страну (никем, уймись).
Как это обозвать, когда сжигаешь замертво того,
Кто научил тебя застегивать сандалии
Цыплячьи, желтокрылые. В прыжке
За раскалённо-белой солнечной деталью,
Я раскрывала жабры. Так портной
Распарывает новые карманы,
И пахло обожженным птичьим пухом,
И пробивала первая строка
Полу глухое внутреннее ухо;
Теперь же трёхкалиберная муха
Колтун сердечный пробивала мне в груди,
Жужжала, не могла остановиться.
Как от прострела в пояснице
Я гнулась (тише, тише, тише,
Отвой, забудь, как свой крестильный таз,
В стенах клинической приснившейся больницы,
Того, чье тело, прах от праха и огня,
С огнём простится, дымом станет).
Небо, возвратясь в гомеостаз,
Не школьника берет к себе на память,
Не школьников берет себе на лето.
Проснуться. Чистить зубы. И про это,
С водой во рту молчать, не наклоня
То имя существительное, имя
Пресуществленное, вино моё и хлеб,
Апрельский свет, июньский теплый снег,
Кириллицы простреленные ноты.
Позавтракать.
Собраться на работу.
И переслушивать в метро голосовое.
И праздновать живого.
Всё живое.
***
НАЙДИ МЕНЯ
1.
Найди меня. Я прячусь по шкафам
В дублёнках и шинелях великанских,
В повыцветших от недосмотра красках.
(Запасный выход. Белый сарафан).
Ты так боишься, режешь коридор
Печальным зовом: «Где моя Ириша?»,
А я опять стою на школьной крыше,
И солнце лбом прицелилось в упор.
Остановись... А как тебя зовут?
Как я зову тебя, когда имён не помню?
Чего не знаю — всё оставлю тут,
Недолго ждёт огненнокрылый пони.
Я прочитала столько грязных стен,
Мне буква «А» — Анархия, как мама,
Ты — слово в камне, росчерк в темноте,
Рубцующейся бледноватым шрамом.
Когда очнусь — а этому не быть,
Раз ты меня хотел иссечь и высечь,
Покрой меня. Но карту нечем крыть.
(Ячейка в стенке стоит триста тысяч).
Не отыскать по отчеству меня.
Все матчества на свете под копирку.
Как сарафан за время полинял,
И глажения не чает, разве стирки.
2.
Не нам с тобой укладывать портфель
И гладить форму против мягкой шерсти.
Но почему я слышу шелест пальмы,
Синевшей на синтетике футболки.
Экватор пахнет молоком и потом,
Посредником небесным и животным.
Я знала то, что обо всём узнаю,
Поднявшись на шестой этаж Синая,
До запертой двери на причердачье,
Где в матерном богатстве многозначном
Мне передали как первозаконье
Лакуны в постсоветском лексиконе.
Читала снизу вверх, не прикасаясь,
И панты моисеевы чесались,
И только разливалось по макушке
Тепло, когда мальчишка с карей мушкой,
Последний октябренок девяностых
В советской форме, скроенной по ГОСТу,
Отшучивался весело и едко,
Пока вскрывал замок ножом и скрепкой,
Вперёд пустил, и словно книжной леди,
Мне руку подавал. Взрослеют дети,
Непойманные в чёрные пакеты,
И некуда вернуться, если где-то
Осталось причердачная площадка,
Рычаг замка разболтанный и шаткий,
И луч блестел на клетчатом подоле.
Я счастлива была, и ты был в доле.
Мы соль и голубь, вписанные в сонник.
Бодал бычок. Покачивался слоник
***
ТАМ, ГДЕ ТЫ БЫЛ
«Да, вот именно так (а никак по–другому)»
Дмитрий Воденников
1.
«Да, вот именно так (а никак по-другому)»
Ты не выдал себя. Ничему дорогому
Не вручил от болтливой входной пассатижи
(Если смазать петлю, то уходится тише).
Только кухонный кран ритмизованно плакал.
Твоя книга стихов не опошлена лаком,
Как паркет деревянный нечистой породы.
Дверь закрыта на девять земных оборотов.
Кто-то землю забыл, и стоял, и стучался.
Это я или Бог (или ты обознался).
2.
Там, где ты был заложен и замят
Изданьем без цензурных превращений
В пастельной комнате с неярким освещеньем
(В такой не повзрослеют, недоспят,
Возню неоперённых голубят
За стенкой слыша с лёгким отвращением);
Там, где был не плотью, но дышал
Из каждой книги, выданной под роспись,
Там, неэргономично горбясь,
Клонюсь к твоим стихам. Не помешать,
И не сказать, что я нехороша,
Мне не на пользу эрос или гнозис,
И под глазами у меня плетёт
Мальчишка-смерть силки для той голубки...
Ты не придёшь, а он ко мне придёт,
Как речь твоя, он мне покажет зубки.
Твоим томам, как вечным городам,
Настанет полное собранье сочинений.
Взойдёт весна, и чем она священней,
Тем веселей пройдётся по рядам.
Где ты не будешь, я тебя предам
— нет, передам, как веру, как учение.
***
А рукопись лежит в грязи
И прорастает местом сгиба,
И льнёт, что каменная кладка
К хитроплетению плюща,
И примыкает обелиском
К вихрастым прописям вьюнковых,
К ладоням набожных тюльпанов,
Как памятник антропоморфный.
До неба — сколько б ни осталось,
Всё будет мало. Пробиваясь,
Не камень обретает форму,
А слово обретает корень.
И будет слово плоть едина
С землёю мокрой, не родившей,
Пустой, несолоно хлебавшей,
Мой след за пятку не державшей,
Но сохранившей где-то в складках
Печать поклона неземного.
b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h
Поддержать проект:
Юmoney | Тбанк