СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВТимофей Дунченко
розовый негр счастья
25-02-2010
розовый негр счастья
1.
Винил коллекторс через радужку первозданного
стыда. Усох. Размозжил.
Вытянул, как слюну, обратно.
Приятные пятна солнца.
Мял их нежно, не значит что аккуратно. Океан, как
переливающаяся стена, прибирал на себе свои грозы.
Радовались дождю пока каплет и сверкают
молнии можно быть безвозвратным. Временами
оными бестолковыми. Распоследними мудаками раскатными,
к той волне не готовыми.
Зла их лишая, но предлагая воздушный шар. Бога меняя
на вымышленное родство. Провоцируя сокрушать
род свой меняя на вынужденное божество.
Коллекторс винил шебуршал иглой от имени
своего злой, не вменяемый абсолюту. Сердце твое - оловянная
армия, и как будто петр не выдержал угловой.
2.
Деревенело. Каждому атому прислали цветы не в том
масштабе. Окна держались, но лопнули бычьими пузырями.
Бог идет и его шатает. Он невидно
размахивает руками.
Через тот рукав – небо, через этот – суша.
Взял и не был кому получше.
Через несколько зим и миллиарды снежинок, через
несколько лет и миллиарды волн. Всех водой, как вытолкнутые
пружиной. Издадут свой последний стон.
Деревенел атом, присылали цветы. Я хотел
тебе, но случилась ты. И лопнули мыльными пузырями.
Они все здесь ровным кругом, они же
с нами. Скажут ставить где
запятые.
Улыбаются ими, клыками.
3.
Клей мой мил потому, что крепок. Ни зацепки, ни
всякой любовницы. Он полюбит
тебя, а потом дотронется. И коснется
тебя его конница. Та, которая
на каракулях.
И кустарно мы все, как лакомые
кусачки. Не любим сосания нашей мочки,
дышим в точку.
Пока точка не станет шар. Пока шар
не станет мешать, а тогда мы опять
комочки, черепные дочки, сыночки и та
душа, от которой румянятся
щечки.
Тогда можно твердо сказать, что мне все
мешает разобрать весь
мир на кусочки.
4.
Про братство своих. Как приглашая
в секту говорю. Космонавт твой единственный
брат, пусть в другом костюме.
Пусть ты выжил зимой, а он
в июле. Пригласи его ужинать и
не ной, что он выпьет тебя,
как тюбик.
Пей его тоже. Он расскажет, ты подпевай. Он
по другому не сможет рассказать про
небесный рай, если опишешь
ты - то его уничтожишь.
У него рай - кромешная чернота, миллиарды
звезд. Ты их тоже видел, а он говорил - я
ближе. Он придумал красивый тост, указал
на карте. Но ты знаешь, что мир остается
плосок, словно камешек прыгающий
на волне. Но ты же, ты же расплавил
свой воск. Сгорело, и все таки
дышишь.
Так не еби мне мозг.
5.
И опять про стыд и срам передача
постам. Мягкость веретена, и сгорит
мой храм. Укалывается
и засыпает.
В золотом январе чужой
снег растает, а жизнь по швам
рассыпается и смертию
прорастает.
6.
Коллекторс винил через прямые
ощущенья, привыкшие им доверять. Увидел твое
отпущенье, и мне на него насрать.
И колодец глубок, и яма створоженная
в комок, как в кеглю, летит в розового
моего негра счастья. Он сидит улыбаясь,
не видя другой напасти, кроме этого летящего прямо
удара. Не для этого он меня получил
в подарок. Не для этого он, выходя в океан, сказал
здрасьте. Он, привыкший мне доверять.
Любит каждую пазуху моей
пасти, растворяет себя в галактическом
змее и знает, как выйти целым. Видит разные
ниши, которые под его прицелом гнутся в
смайлик, растягиваются, как вены. Гнать ту
кровь, приживая жизнь, как плацебо. Зреет
в нем слон. Коллекторс винил, он созрел и
значит он победил. Кроме этого, прямо
летящего удара, получил океан целый
в подарок. Я им умер,
а он меня жил.
r u?
1.
У меня свиной и птичий, я и я. Ищи.
Их десять.
Я их вычистил и вычел, все равно их
слишком вместе. Что тебя девица бесит, рядом
лягут наши кости.
На вершину червь пучины он хихикает
в мужчину. И меж сциллы и
харибды. И меж копоти и пьянства - охуелое
пространство, червь и разум, ум и тело.
Я вертел. И ты вертела, и зеленые леса. Я был
цел и ты цела. Алые кровавые паруса.
Я хотела, чтобы он. Меня поцеловал
Я хотела, чтобы он. Меня искусал
2.
За что борьба, за кремень и перо, за то,
что вымышлен надавленный курок, за мерзь
и грязь.
Живая лошадь, белый слон, раскрытая
как пасть. За тот бумажный лоскуток, за влезь
и пробуй ниже пасть.
За электрический, как сок.
Борьба за власть.
3.
Их мириады, а нас лишь двое – договоримся. Они
приземляются. Нам мешает то, что они
вымысел. Нам мешает то, что их
мириады договорятся.
Лучше бы им все выдумать
и расстаться.
Сколько пчел мед один. Вязок,
славен. Через узел неразрубимый
перепрыгнула и ушла.
Как гнездо выливается сломанными
птенцами, так становятся птицы
отцами. И чирикают над, и сбрасывают
червей. Зоб все мягче
и неживей.
4.
Пою, что заветным матом сам себе
говорю, что однажды мой самый
атом сказал мне ю.
И похерился. Стал чугунным
куском. И висит занесенным над самым
виском.
Над самым курком, над самым ю.
Он заветным матом внутри, а вслух я тебе говорю
ни о чем.
Что за моим плечом страшно, а за твоим
зябко. Что нас держит ее лягушачья
лапка. И что сердце работает обреченно с тем
же ликованьем, как вверх улетающая
шапка торчит.
Ничего не думать. Догадываться
и смягчить.
5.
И с тех пор ко всему нежно, с тех пор
всему поддаваясь - он блюет океан
безбрежный. И сосет указательный
палец.
Настоящим бравируя. Широка же
его планета. Каждый день просматривая ее
без билета. И конечной не зная.
Он такая зая увидел снег. И растаял жидкой
лужицей, профиль выбрал, и дальше в нее
играя. Побеждает, увы, побеждает.
Словно бы названный человек.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney