РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВНадежда Антонова
БОЛЬШОЙ КНИЖНЫЙ БУНТ
29-10-2025 : ред. Сергей Круглов
СЛОВА
Он выходит из дома, скрипит едким снегом, машет в окно сонному сыну
Первым уроком шестой «А», Тургенев, «Бежин луг», не читают, черти, зато все в айфонах
Доходит до остановки, впихивается в утреннее многотельное тепло, сквозь грязное стекло смотрит на пухлые хлопья
Надо бы к жене на кладбище съездить, нелегко ей там первую зиму, боже, что я говорю
Он слышит какой-то звук над самым ухом, бяша, бяша, но не поворачивается, как будто глухой
В классе бы повернулся, к детям всегда нужно вполоборота
Сейчас выходить, почему рассказ называется «Бежин луг», опять этот звук, случайная рифма, потому что бежать
Трамвай доезжает до конечной, кондуктор долго не может выгнать на улицу последнего пассажира
Тот стоит и не реагирует, потом тихо: «Кто я здесь?»
«Вы знаете, кто я?» — спрашивает его внимательный мужчина в белом
Наверное, бог, с кем еще можно теперь разговаривать
Бог объясняет, что ретроградная амнезия иногда нападает на человека в дороге
Чужие слова, от них хочется спать
Из глаз капает, потому что внутри беспросветная тишина, какой-то шурх, или шорох, или как там его
Он шаркает ногой и прислушивается
Бог кивает, просит встать и подвигаться, помогите голове телом, тело помнит
Он встает, начинает топать, кружиться, идет к двери, бог говорит: «Шурх!», или ему послышалось
Кем вы работаете?
Ладонь хочет сжаться, но рука поднимается, три пальца вместе начинают бить воздух вперед и вверх
Надо вот так, выйти из себя, убежать
Бог улыбается: «Что вы пишете?»
Кто-то вдруг называет его по имени, и он слышит свое первое слово
СОН
В седьмом отряде тихо, сонно сопит Горчаков, носом в подушку уткнулся Мартынов, бормочет несвязное Страхов
Гоголь с размаху бьет карту Пушкина трефовым тузом, вмастил семеркой, тычет пальцем в одну из кроватей, что спеть этому фанту
Высоцкий проживет быстро и остро, о сколько слез и сколько восклицаний, всё у него будет получаться и всё на разрыв
Гоголь идет тузом пик, Лермонтов забирает, у него дама той же масти, кивает, смотрит на койку вертлявого Шпаликова, через силу что-то говорит, не разобрать
Грибоедов ходит на Достоевского тройкой, Гоголь подкидывает еще две «на погоны», Достоевский всё отбивает
Грибоедов морщится, встает, идет к пухлощекому Ерофееву, кладет ему руку на горло, шепчет про суету и прах, вокзалы и больницы
Гоголь смеется, поворачивается к Достоевскому, открывает ему последнего туза, козыри в руку, уж так бьется сердце, что изъяснить трудно
Достоевский сидит вполоборота, как на картине Перова, у него одна карта, он не глядя кидает ее в середину, на ней приживальщик Фома Фомич, забавник и шут
Гоголь бледнеет, оглядывает кровати, идет к дальней у самой стены
На ней щуплый Валька, он не спит, привык поздно ложиться, хотел убежать в окно, но тело не слушается
От страха у Вальки внутри ссохлись слова и умерли все пионерские песни
Гоголь подходит и тянет к нему длинные мертвые пальцы, вот ты где, шельма, много вас развелось, уроки французского им подавай, деньги для Марии, а знаешь ли ты, что такое хорошие кожаные канчуки
Он, герой соцтруда, лауреат двух государственных премий, просыпается в своей стариковской постели 4 марта 2015 года за десять дней до смерти и думает, что этот сон он бы досмотрел до конца
ШИВА
В городе N работают навылет: на лесопилке, на заводе, в шахте
В больницу номер четыре привозят всех, кто не выпил положенной трудонормы, и ампутируют то, что жизнь изломала и распилила
А обрубки, все эти руки и ноги, как отнятые у родителей дети, тихо лежат и не плачут, не дают успокоиться
По закону их нужно захоронить, нельзя просто выбросить
________
Кучерявый, как Пушкин, Матвей всегда был бомжом из бомжей, жил в заброшке на ближних болотах
Пришел неизвестно откуда, фамилии не помнил, но всё пытался плыть по своей выдуманной жизни
Однажды добрался до едкой водочной бездны, переполз через край, перелился и умер в четвертой больнице, даже паспорта после себя не оставил
Но могила всё распрямила, расступилась и защитила
И лежит в своей вечной казенной яме богач-великан, многоголовый сын бога Урана и богини Геи, смертоносный непьющий Шива
И никто никогда не вспомнит про подаренные ему в посмертии восемь отнятых у других ног, десять безымянных рук и три отрезанных циркулярной пилой пальца
БОЛЬШОЙ КНИЖНЫЙ БУНТ
Вы знаете, куда зимой улетают утки из Центрального парка и почему один родившийся в текст подросток хочет сбежать в Массачусетс?
Интересно, понял ли это убивший Джона Леннона в 1980 Марк Чепмен
Или Джон Хикли-младший, совершивший покушение на Рональда Рейгана в 1981
Или Роберт Джон Бардо, застреливший Ребекку Шеффер в 1989
А, может быть, их вообще не было: ни всё еще живых преступников, ни украденных текстовым богом жертв
Только роман, написанный на войне
Большой книжный бунт на Мэдисон-авеню, случившийся надцатого мартобря в городке, занесенном снегом по ручку двери, где бессмертные Холден Колфилд и Салли Хейс до сих пор катаются на коньках
Я, кстати, тоже совсем не умею кататься
Но кто я такая, чтобы не умирать, не писать и не кашлять?
b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h
Поддержать проект:
Юmoney | Тбанк