РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВГалина Рымбу
Фрагменты из цикла «лишенные признаков»
22-11-2017 : редактор - Андрей Черкасов
лишенные признаков не мужчины и не женщины
вне классов и этносов
опустошенные ландшафты
лишенные способности узнавания
обладающие кратковременной памятью
и помнящая материя пропитывающая пространства
отъединенная от тел населяющих местности поражения
(…)
это книга упадка, загруженная в пределы памяти,
и плоскость, на которой лежат лишенные признаков осколки создания,
обдуваемые ветром преображения.
в сторону от признаков — мать, и вена пульсирующая на ее шее.
медленный бар. его стены окрашены в черное.
сонное состояние, пока он снимает лицо, прерванное в стене; я люблю тебя люблю то что ты делаешь отбрасывая тело к стене и поднимая второе небо песка над пустыней желания лишенным признаков взглядом и днем позже когда омываешь овощи под красной струей воды и ночью когда печаль движения вымывает жизнь из нашего общего тела в сторону зла восприятия
(…)
футбольное поле, преображенное взрывом;
собрание женщин на его границах вокруг разрывающих землю звучащих конусов,
несколько снимков с собрания,
показанных после в главном здании под грохот медицинского вертолета;
слизистый крохотный свиток, и то, как он из меня выпал вместе
с остатками пуповины. это не свиток это не женщина и это не тело,
а то, что смотрит на остаток в воде вперемешку с кровью, ожидая звонок из центра,
в районе схватки
(…)
колодец встречи. нефть, определяющая форму письма,
двигающая органику голоса из города в город,
сон на промышленном полотне, левитация любви внутри пустого билборда;
двоицы, прибитые к стойке у киоска, шепчут, пригибаясь к земле;
она фланирует, выдыхая землю, ее внутреннюю деревню лишенных рассудка,
где птицы поднимают забор над рекой, змеи вспенивают болото,
где грибница о мраке наших форм поет, скрипит
тысячелетний компьютер леса ;
исполины канабиса на футболке приглушенного тела;
охотник с линзой, утомленный питанием из трубы, движется в сторону дикого угля, звучащего конуса пустого карьера с тенями рабочих, идущих в сторону молочного пункта; новая энергия, новый парламент, экологичный фашист с электронной трубкой,
грузно спешащий на двойное свидание в уличное кафе, измененное взрывом,
печальный насильник — поэт с розовой книгой, в штанах из нефти,
в тени иссякающего сообщения; скелет птицы на ступенях экспресс-магазина
в районе помощи, после района схватки;
железное белье женщин, скучающих на окраинах,
святые с пивом, играющие шарами помнящей материи
на золотом экране, лишенные признаков
(…)
что ты делаешь с книгой? ем, как тебя. делаю из нее промежуток, - как нечто с обрубленной ладонью на стене пещеры вступает в диалог, озаряемое грубым светом заката через широкую щель, откидывая прядь трубчатых волос с бугристого лба; «это органика зла», - сказало оно, прижимаясь к стене продающего здания, расстегивая кожаный плащ, - «глотнуть воздуха из книги надо»; вправляя в его красное тело звучащую щель, она смеялась, откидывая старые повязки с лобка, и светилась нежными сообщениями; они мыли еду на закате солнца, а мертвых оттаскивали к их деревьям; мы спали, покрываясь колониями грибов и новых существ, как тысячелетний компьютер, не знающий страха двоичного кода, его войны… и рукокрылые святые кричали над нами, извергался ум, как вулкан
(…)
что-то изменилось в книге упадка, пока мы смотрели фильм в квартире матери
и потоки грязи стекали с неба на закрытое здание напротив.
крик под покрытием вертолетной площадки, внизу,
и сын ложкой стучит по стеклу, произнося слова без признаков
(…)
поля из плаценты. мелкие демоны дронов, висящие над затхлой водой. серые камеры комнат.
неопределенный шум в рядах гражданских;
комбатант, захвативший старую баржу, и спирт
в горле, и Харьков — пункт сбора помощи.
женский сквот в оставленном городе, рот, зачерпывающий песок вместо воды;
рой органики, разъедающей знак; ум ледника, выпевающий землю;
Алжир — над землей, и колонии сдвигаются:
вращение Сирии началось
(…)
айны, укутанные в снежные рвы, тянут к себе осколки оружия словами мертвого языка.
и мое тело, к снегоходу привязанное, тоже тянется к ним.
олени, покрытые нефтью, на потоки воды смотрят, пережевывая гнилую траву,
когда лишенный признаков один заменяет многих, когда вспышки народов
свистят над водой, исчезая в сложной среде, а тела после этого падают, коченея.
«без народов будем дальше двигаться» — красная библиотека в скрытой деревне горит, выталкивая из себя эти слова в книгу упадка
(…)
что делает ночь зрелой? зло, которое лишает возраста.
шумовые организмы, висящие над разрушением, признаков лишены и значением скрыты:
все просматривается и все просмотрено: пресыщенные сообщением из книги упадка, спим.
сын соединен со мной черным жгутом мышления.
звезды шипят над районом, выпуская из себя ядовитый дым,
выпуская дух мертвых, их спёкшуюся спецодежду,
скелеты машин и старых станков, свистящие ночных в облаках. пустая информация колонизировала мышление. что происходит между родными? нет родства. есть смешанные символы, их экономика, ужас прикосновения, мелкие рывки места.
что делает сына далеким и заставляет мою мать странно корчиться у стены,
когда в капсуле комнаты отсутствует свет за неуплату?
бесприютным мир стал. лишенные возможности перемещений, зачем просыпаемся, зачем молчим, слезами заливая мятые деньги.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney