РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАндрей Тавров
СТЕКЛЯННЫЙ КЕНТАВР В СТЕКЛЯННОЙ МАСКЕ
05-12-2020 : редактор - Владимир Коркунов
* * *
ангел в ангеле стоит
тот стоит еще в одном
тот стоит еще в другом
так вот вода сжимается в воронку
но ангел расширяется внутри
из каждого другого он выходит
как смерч вполнеба
свет в ангеле стоит
свет его стоит еще в одном
свет того стоит в другом
из каждого другого он восходит словно
он хочет умалить себя но расширяясь
и так любая вещь восходит к Богу
и расширяясь понемногу
в значенье все растет все истлевает снизу
и все убитые рожденные идут все выше как листва
и ангелами озаренные не отвергаются креста
в котором свет растет сердешный
и в человеке — человек
все сколько было мир безбрежный
идут как стеклодув в свой шар
летали пули убивали
шел вертолет швырял ракеты
и тонкие шары звенели
на вышнем небе музыкой всежизненной
и люди топкие пылали
и спинами и головой
но ангел был для человека сутью
и пробудившись человек
шел к свету собственною грудью
шел от себя к себе наверх
где моцарт музыку качает
как хрусталя хрустальный шар
вокруг еще один и снова снова
и нет у моцарта предела
вот почему так страшно убивать
ведь на тебя листок и липа смотрят
ИЗ ЗАПИСЕЙ ФИЛИППА МОНОТРОПА (ОТШЕЛЬНИКА),
ВИЗАНТИЙСКОГО МОНАХА И ПОЭТА
между водой и лодкой форма дна
между воздухом и человеком форма лица
у рынка окружили похотливые
голуби с черным воздухом в подмышках
.......
форма дна являет себя между водой и
лодкой из ничего она и есть ничто обретающее
идеальную форму в воображении
данном чтоб улавливать то что есть
по-другому и тоньше между вчера
и сегодня или утку между воздухом и перьями где
она глубже чем то что обычно видим
и доходит в пределе до ангелов и престолов
до творца неслиянного и нераздельного в своих ипостасях
день клонится к вечеру темнеет вода в бассейнах
.......
аура у слепого точно из
расходящегося в снег до неба хвоста
павлина точно стеклянная
башня со знаменами грозная как пожар в ночи
двенадцатилетняя девочка ромейка в меня
влюблена я сам хотел бы стать
двенадцатилетним
чтоб видеть
больше: ножку кузнечика мертвые
глаза зимородка утреннюю дорогу к морю
ручки дверей в форме
львиной взбаламученной гривой морды
.......
видеть ауру отбежавшую от тела
на расстояние трехдневного пути
значит видеть суть самого тела
кто держал птицу в левой
ладони держал сердце в правой
сложи пергамент пространства
по вертикали они совпадут
без какого-либо отличья
предметы как и слова имеют в себе условно
говоря минимум 9 сфер своей сущности
какая за какую зацепится в комбинации при
названии вещей при сочетании слова и вещи
вот в чем вопрос
от этого и будет зависеть форма колонны
корабля или стихов двигающих море и волны
луна над константинополем
отсвечивает в майоликах город
сумма оболочек ничто меж глазами
рыбы и водой меж словом и языком
меж сутью и акциденцией вдохом
и выдохом в разъятьях
где без слов явлена суть
.......
поди объясни это философам
видящим мир формой речи и формой мыслей
насмехающимся над неграмотными
шлюхами с севера что не бреют
ног и смеются над обезглавленным
петухом бегущим в будущее брызжа кровью на стены
философам не узревшим
ни то как загорается овечья шерсть от зеркала на столе
ни того кто в нем отразился выпав из времени
между огнем и огнем стоит этот город
между огнем и огнем —
парус ручей лицо и колонна
мы стоим в нестерпимом огне
когда сходимся в человека с дроздом
на голове стреляющим поверху взглядом в поисках
крошки пирожного на млечном пути
.......
посмертная маска форма между лицом и
всеми остальными вещами бездонным простором
без конца и начала
маска улавливает его своей глубиной
как море улавливает себя провалом под ним
или бездонным созерцание человек находит
себя/тело как снежинку в безмерном себе
кто знает тот знает пространственные
свойства слова люблю и чаяние
чистоты в александрийских стопах огне
листве крылатой слове к создателю
тоскующему по букве в человеческой форме
по глаголу в переплеске волн
по молчанию лунных площадей
по слову мертвого соловья
КАМОЭНС НА ШАХМАТНОМ ПОЛЕ
я сделал тебя бессмертной говорит камоэнс
инфантилен и бел сам себе колодец
ступни уносит корма каравеллы
он весь без остатка
болью пронзен как для ножей подставка
и в себастьяне стрелы
а вынуть — прибавится пустоты
шахматный ферзь на бесконечной доске
каждый квадрат размножается четырьмя
и так без конца в свободной руке
сонеты четырнадцатистрочная форма огня
глаз вынут из тела осколком бомбы
каравелла уменьшаясь уходит преодолевает точку
распадаясь за ней в одинокие тромбы
собираясь в смех, в лошадей, в пожарную бочку
в чем попытка пустыни в клетку собрать себя в человека
разойтись его пятирукой снежинкой в мировые просторы
сжаться в глазницу хрустнуть по форме ореха
сдвигая горы ни в чем не найдя опоры
кроме квадрата я любил тебя накренясь
и плыл заливая волной черноту глазницы
прозрачен и чуток словно растущая связь
снегопада с недостижимым глазом куницы
я сижу в камере для одного в четырех
квадратах на время вставших из пола дыбом
мой хриплый вздох
не похож на поющий выдох
расширяясь клин за кормой в пределе рисует круг
я раскрылся в тюремной ночи шире всех кораблей
на юпитере снявшийся с рук
сокол летит вдоль земных аллей
падая в центр окружности и когтит
сердце свернутое на манер валторны
играют вальс военные горны
твое платье зеленым колоколом шелестит
я стою по грудь в черном квадратном поле
как пловец в чемпионском кроле
средь бассейна гребком стоит
говорит камоэнс я сделал тебя бессмертной
говорит камоэнс — без ветра дрожит осина
говорит камоэнс каждый поэт — последний
сукин сын шахматы это игра без доски
и фигур твое платье дрожит в чистоте осенней
вздрагивая как корзина
принимающая в себя броски
* * *
Стеклянный кентавр в стеклянной маске
не она ли на небе все к чему прикоснулся
к сосне над ручьем белке плоскому оружию
букве стеклянная листва в стеклянной роще
стеклянные возлюбленные пропадают друг в друге
сбросили имена одежду вес мысли листву в фонтане
иву с прозрачным как флакон соловьем
перья из воздуха слова из неба речи из воды
в слове ах больше расширения чем в слове
ничто они сбросили губную помаду болезни
сбросили окошки в снежинках атакующие бедра
похожие на собачьи
внутренняя форма это
сочетание стеклянных фигур сфер палочек
после выстрела бесшумно разбредается
как медицинские банки и мыльные пузыри в переулке
по другим существам: пирамидам яблокам людям
хирон стеклянный с прозрачным яблоком на голове
сам себе выстрел сам себе яблоко
кровь бежит по затылку как красная совесть
удлиняясь не выцветая
ХИРОН В ОГНЕ
все еще цел хрустальный шар пространства
в вонючей козьей шерсти
проросшей вереском как между шпал
на брюхе
копытами в которых ходит кровь туда-сюда
я рою землю
мой зрак приманивает Луну-колдунью
бедная!
детей моих расшнуровала земля
воины птицегадатели терапевты
аэропорты выплюнули мой посев
громыхнув пустой банкой из-под тоника
незнанье глухота забвенье — вот дары
последнее убежище для нас
спроси у бедного Эдипа
грозного как башня со знаменами
в богах безмерных какой-то есть изъян
в безмерность уходящий мы сами
его внесли им в сердце в позвоночный столб
вот толпы городов биржа правительства телефоны
приросшие к пальцам как полипы
революции пафос крики
площади с народом
банки самомненье страх
политика политика снова пафос
марши марши самолеты щиты с мечами
бомбардировщики подлые шепотки в крови
вожделенье конечных миров к другим конечным
о Кориолан
капля смерти твоей всех живее
ты не понял
что
сильнейшее таится в слабейшем
почти что в ничто,
из которого выходят в единстве слово и дерево
жизнь чистота и плач распадаясь
здесь среди нас
на да и нет
в слабейшем сила
говорю пылая
в проклятом яде
отнесшем меня на костер
на эти благие липовые дрова, сучья тамариска
в нестерпимое пламя
несущее на себе девять рождающих сфер
себя снимаю с себя как рубашку,
выворачивая ее в нехоженое небо
ХИРОН — АХИЛЛУ-ОТРОКУ
то место у горация пьющего
воду в сквозняках
[эподы 13, 11-18] —
хирон ахиллу — назад не придешь
из трои парус обратный бежит
к островам подгоняемый плачем
кто я
вникни мальчик здесь у замшелого
в зелени камня
жизнь во времени — это маятник
высшая точка слева — жизнь
высшая точка справа — смерть
вместе — одно
весь твой век на земле
пульсирует между утратой и даром
смертью и обретением
концом и началом
пока не встанет
но сам ты говорит хирон ахиллу
а в небе кричит сокол и дрозд на сосне
ему вторит сам ты — точка
к которой маятник прикреплен
она же не исчезает ибо нет в ней
времени и Ананке в этот покой
не войти
чуешь ли вопли троянок и как ника аптерос
летит в огненном тонком плаще
сшитом из праха и времени
и снегопад
и пустой вагон на рельсах
с плачем и улыбкой роженицы
бессмертными как запах угля
ЭЛЕГИЯ С ЧЕЛОВЕКОМ БЕЗ ЛИЦА
Он по парку идет, шар хрустальный несет во рту,
наготой укрывая собственную наготу,
среди красных кленов, как бритва в себе, один,
человек без лица, утки с дудочкой господин.
Забыл свое имя, как зренье вложить в глаза,
как сверкает запонкой уроненная стрекоза,
или как застревает меж числами горб волны,
или утро с пепельницей и в море открытым окном,
где ветром полны
веера пальм, сошедшиеся в одном
фокусе, оптики ли, трепещущего листа,
юбки ли на полу, камня ли на кольце...
С неподвижной точкой во лбу он меняет места,
сходясь то в искре трамвая, то в дальнем лице.
Уловлен точкой, он по краям — ничто:
хлопок без хлопка, железнодорожный мост
без реки и берега и без птенца гнездо —
в гробу он видал — не раз — жителей этих гнезд.
В гробу он видал небесных солдат кристалл,
из гроба встают, чтоб обнять тебя вместо рук
общим эллипсом, точкой, вместо всего креста,
выбегая на жизнь, как в прятках бегут на звук.
Лицо его там, где окружность всегда нигде,
с центром во лбу и в роще, где ястреб растаял льдом,
тараня клювом тупым синюю высь в высоте,
в вывернутой матрешке сфер увидев свой общий дом.
Решкой с орлом находит себя пятак,
небом и дном — схватывает овраг,
лицом без лица — уходящий в себя без рук,
как свеча, озаряя ей же рожденный круг.
Тут не в ритме дело, хотя, что же за Рим без стопы,
море стелет тебе с Горацием между волн постель,
книгу с бережной буквой держат крылатые львы,
тело Землю кренит, как ушедшая в небо ель.
© Фото Вадима Месяца
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney