РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВгеоргий станзин
где воскресенье завтра и всегда
07-12-2021 : редактор - Кирилл Пейсиков
сам корабль себе
сам себе дом и пожар находящий
то коль ночи канал
я древесной смолы сын рогат
вглубь пучины огня
темноты изнутри настоящей
я тебя увожу в окружной темноты суррогат
чтоб смотреть как летишь над качающим клапаном сердца
вглубь себя самого разрешаю тебе заплывать
в такт уходу земли из-под ног
позволяя раздеться
всю её тесноту на ходу превращая в кровать
тяжесть выбора встать
глубже мяса в меня проникает
трепещу потому задыхаясь по полу ползу
и мне нечем дышать
дна кошмара страшней парника нет
по каёмке трещит злой зрачок в раздраженном глазу
я тону в темноте
в клейкой массе больничного жара
расплываюсь в глазах на кусты и клубочки котят
и в горячем плече застывает зудящее жало
люди мясо жуют
первобытные птицы летят
гул окружный плывёт
всё сильнее меня накрывает
колкий плед духоты
сам я стал чем-то вроде волны
и чесночной луны
откровенности чьей глубже рва нет
режут кожу лучи прежней мглы
нашим жаром полны
крысы полнят углы
разбиваясь на стаи срастаясь
фрагментарности хлад расчленяет движенья резки
наступает зима
нас пасёт долгожданная старость
нависая хрипит
я смотрю но не вижу ни зги
вот однако корабль
шум воды и кассета за пояс
в плеер вставлена
play
чуть зудит щетина на лице
в нервный музыки тик
я нальюсь и пойму
это полюс
и застынет в руке
связка улиц с бедой на конце
я к себе поднимусь
в раскуроченный бункер квартиры
но внутри никого ни тебя ни себя не найду
а линкор наших снов поведут на врага приватиры
и я прядью твоей задушусь сохраненной во рту
пусть вокруг ничего
и ничья же рука в перерыве
в кулаке не дрожит от контакта такой глубины
мы бессмертны с тобой
в общем рвении слиться в порыве
сей бессонницы в ночь
что молекулы тьмы влюблены
***
закроет рот
не в том каком-то виде
злой человек
на многое горазд
и я скажу
что ничего не видел
ни твоего ни прочего — не видел
хотя, конечно, видел
много раз.
был при дворе
на стрёме на диване
лежал в кустах тех душных комнат задь
где вы другие маски надевали
вы знаете
что я хочу сказать
до той поры
что голос мой любим им
дай бог тех дней листвы не ворошить
кто хочет жить
так чтобы быть любимым?
ты хочешь жить
так чтобы быть любимым?
нет
так как ты
вообще не стоит
жить
ну че молчим
вот домик
с видом на лес
нырнувший вдруг в сезонную паршу
сейчас пойду
и кровь сдам
на анализ
и эти строчки
кровью подпишу
я наяву
мечтами жил и снами
но только щас
узнал свой ранг и чин
как много было счастья рядом с нами
как много сильных
женщин и мужчин
жаль мы с тобой
в тиски зажаты в клещи
окажется
висели у двери
где если есть о чем
то говори
но всё равно
пакуй обратно вещи
***
какой не помню год
семнадцатый допустим
ты вроде приболел
зима вращаясь вспять
заносит снегом парк
подробности опустим
но в школу не идешь и не ложишься спать
пытаешься писать
текста выходит куцо
и кажется
домой приходит раньше мать
так много воздуха
что можно задохнуться
так мало рваных ран
их нечем зашивать
у воздуха вокруг
конкретны цвет и запах
мне памятен ещё вкус пара изо рта
держу в руках слова
потом кладу в рюкзак их
и вот казалось бы
какая красота
был не обременён
затем чтоб с новой силой
быть с каждым днём сильней зацикленным на том
что делать чтоб не стать промышленным верзилой
ругающим себя из прошлого потом
но вот не задалось
того достичь пытаясь
из виду упустил
зубрежкой жить кажись
прикольно не всегда
когда придёт усталость
закончится на раз понятная мне жизнь
а жил я книжек для
я жил как верный раб им
плыл
результата для насиловал режим
но слава богу блять
не кончился с этапом
попыток то постичь
что путь непостижим
я нынешний — итог
дай бог чтоб полугода
ну
года с той поры
что сердца плоть разит
уверенность
я сын сочувствия того да
я местных стен внутри засевший паразит
был заново рожден
как смерти вечный невус
я трикстер чьи ходы попробуй пересиль-т
за хитрости каким
дано учить не мне вас
в ракете взорвалась актриса пересильд
***
где прежде ночь тупил в рябую точку
и всех кто враг не срал рубить с плеча
там нынче жизнь
прорвала оболочку
и потекла
тепла и горяча
и я
весь в ней испачкавшийся
грязный
в крови в поту с ружьём наперевес
в своем соку
гнию бранюсь и вязну
себя душу и местный воздух весь
да
жизнь течет
и улица ведома
теченьем сим твердеет и горит
подите прочь
меня сейчас нет дома
злой человек из дома говорит
и пьяный врач
пилу свою доставши
трубит наркоз по пролитой сенной
но комната притом
одна и та же
снесла же нас
ей хоть бы хны и даже
вы родились
а мы не стали старше
другой вопрос
какой такой ценой
глянь в коридор
в плаще подбитый витязь
идёт куда сказать и то боитесь
и гасит свет
вот грязная вода
течёт туда
где кофе крепкий вечен
пусть сам я был иному царству венчан
где воскресенье завтра и всегда
но
под струю забит
я разварился
и затянулся, замер, раздвоился
уплыл руки движением в плаще
в туман в январь в неведенье в вообще
а часовой
с ухмылкой кроманьонца
с собой забрал что после остаётся
***
вот дворник
совершает харакири
на улице
идёт холодный дождь
а я не знаю
кто вы все такие
есть улица
вот ты по ней идешь
есть ворох слов навязанных
в них вязну
бутылка
в ней грузинский алкоголь
и под ногами снег
пустой и грязный
я был другой
плохой хороший
разный
а вот сейчас
сейчас вот я какой?
остывший чай
на завтра снег обещан
ты говоришь
я путаюсь в бреду
в снегу лежу
последний перебежчик
мои сперва наследовала вещи
не та земля
куда теперь приду
глянь крутятся
встревоженные будто
как будто выживая из ума
столетняя коричневая будка
сухая ленинградская зима
и кажется
что не устаревая
поверх того бессмертием пыша
натруженно играет
строевая
под вражеские залпы ппш
мне важно щас
чтоб вдаль по бледным венкам
струилась жизнь
пусть даже за корму
переживу
что нужный человеком
я как глагол
не нужен никому
на завтра снег
ты скажешь
обещают
легли бы спать неделю напролёт
молясь на клип
мирону где леща бьют
но нас друзья
иные
навещают
мы ляжем спать
и ночью снег пойдёт
***
это грязного снега следы на стекле
воронья неконкретные комья
жаль к себе самому нету ревности не
где часы
остановленные на стене
прочь из рамки текут словно пот по спине
говорю и не знаю
о ком я
говорю
третий час говорю
и в лапше
на ушах тонут стены и вещи
всё живое кончается
часто на ще
этот снег занесёт всё живое
вообще
глянь по городу тёмному
в мокром плаще
марширует последний помещик
его руки морщинятся напряжены
но вообще чего начато ради
сочинение?
...волосы мажет жирны
марким лаком подобие верной жены...
мы лежим
на балконе ли
обнажены
в переваренном да ленинграде
в то же самое время
в московском бою
умирающий крестится витязь
на другом
не полярном но прочем краю
коли кровью его сам себя оболью
вы простите конечно
но руку мою
зуб даю целовать постыдитесь
так со вздохом навроде
бля ну и видон
погружается плавно столица
в постоянства труда непростой моветон
цвет зрачков подобравши под обуви тон
и татьяналексеевна в луи витон
в министерское кресло садится
***
мне за слова несказанные стыдно
и до сих пор
нисходит дежаву
на линии
где дом ещё стоит но
я сам давно там больше не живу
четвертый час
во тьме без снегопада
где ничего не видно было бы
слышны слова
мне большего не надо
ни твоего ни прочего
не надо
как будто бы
мне ничего не надо
а впрочем
то всё были жалобы
ночной прогон
одних и тех же мыслей
в одном белье где по снегу иду
ещё жива растерянность и мы с ней
ведем игру какую-то
не ту
ещё жива та девочка
цветочка
гол стебель гнут мил господи храни
но всё не так
она умрёт и точка
и выльется
как буковки с листочка
в январский снег
когда придут они
я тени знал
но тени эти тем не
особенно похожие на те
что в те моменты
гнет черты не те мне
их стройный ряд
их видно в темноте
они идут
и снег трещит под ними
они стоят и мёрзнут на ветру
одна из них ту девочку поднимет
поманит в дом
всё кончится к утру
и где с одной
понятной перспективы
мне виден был лишь собственный подъезд
неслышные пытаетесь идти вы
в сухую тьму
под времени арест
а до тех пор
где гулко воет вьюга
в ответ реву я простынь теребя
то зная что
ни севера ни юга
ни города для жизни друг без друга
мне ничего не надо без тебя
***
когда в какой запомнится едва ли
конкретно день закончишь видеть сны
открыть окно
по небу проплывали
подробности нахлынувшей весны
а там вдали
цепочкой чёрных точек
кровоточил парламенту по танк
не потому что хочется
а прочерк
а потому что надо было так
на станции семеновская
или
на станции название забыл
я жил за то
что вы меня любили
мне сгустки жил наружу давит пыл
где тусклый свет
подходит к изголовью
и вяжет вен болезненный нефрит
я сам в паху не меченый иглою
во сне трясусь торжественно небрит
где
кажется
не реализовали
потенциал в большой литерату
ах мне б сейчас
соколики
за вами
но штамп другой
поставлен на роду
мне дорого
но проклята дорога
как ни крути рутинного пути
мне не пройти
скажи не очень громко
зачем пошел работать на арти
в той комнате
заставленной вещами
где фраз куски завещаны
ранет
кусай слова какие запрещали
с тех самых пор
что пальцы затрещали
я сам себе
стрела скелет и щавель
лавровый лист
где выше лавра нет
тот волен спать
и с этими и с теми
кто знал людей положенных в гробы
в зазря видать пролистанной постели
мистерии не хватит и истери
ки тоже где
на абы да кабы
а коль наеб почую за версту я
то в полный рост свою спою простую
не потому
что дюже протестую
а потому что нужно якобы
***
за всё что нам
отгружено в порту
я вам принёс историю во рту
про всё за что
нам прежде били морду
про родину что бросили по ту
затем что здесь
в натуре как в раю
вода бурлит брыкается и плещет
а дома снег
и собранные вещи
которые с тобой похороню
вот я иду
по тёплому песку
и солнца диск
цветку подобно тает
и дерево порядка
облетает
по листику как лоб по лепестку
идёт война
в которую не лезь
ведь потому лишь мир остался целым
что находясь у наших под прицелом
он без труда
в нём помещался весь
вставай солдат
тех войн каких ты воин
жечь внешний мир приветливый на вид
пока не будет родиной освоен
противный ей латинский алфавит
а до тех пор
куда течёт река
плыви отсель что лодочка крепка
последним гражданином трех империй
со взятого людьми материка
***
где словно дробь
слова застряли в горле
у крыш смотри оградки высоки
в горячий снег на длинном чёрном поле
тела кладут как вещи в рюкзаки
в окне першит
мы пенимся как мыло
лежим за что не стоило в долгу
скажи агу
и сделай всё как было
но как сказать
что больше не могу
а что могу
огнём дрочить как рипли
распухший блин лица как микки рурк
гляди упал
и крылышки прилипли
на этот раз к спине
не к коже рук
и ряд домов
как ряд прозрачных клавиш
застыл зажат в пронзительное ми
ты то что ешь
и то что этим славишь
мы ели дрянь и не были людьми
а нынче глянь
спиной ко мне стоящий
голодный бог в порядке ножевой
нанёс мне ран
а я
как настоящий
их проглотил
как воздух неживой
за гранью сна
все девственны оттенки
понятных мне предметов дней и черт
негромкий стон
вот здание аптеки
куски лапши нарезанной зачем-т
изгиб руки
скользящей по лифону
горячий чай и серый ковролин
а за окном
лишь секс по телефону
и снег в окне
и дым
и героин
и кислота
и что-то вроде бонга
не знать чтоб стен и зелени синей
мы всё прошли
и может слава богу
нас ничего не сделало сильней
и всю весну
за мной ходило тело
курило мак
цедило речь его
и ничего такого не хотело
а вышло так
что просто ничего
***
вода течёт
но там
где вся она убудет
не будет ничего
весь кончится уют
кто будет за меня
когда меня не будет
и как мне будет жить когда меня убьют
наверное
тогда я стану цепью знаков
и символов
а коль и строчки иссушат
забуду как вода
повсюду одинаков
и плотностью песка окружного зажат
втихую
потому что всё услышат листья
гниющие в саду по новому стиху
я сам нальюсь в стакан
простым движеньем кисти
по знает бог чьему вниз горлышку стеку
и пусть бы даже лгал о засухе легат нам
я тем числом каких не треба знать лица
давно готов застыть в начальном агрегатном
последней каплей жи на кончике шприца
***
неси меня
на кончике глагола
тропический огонь одетый в дождь
у рыбака
крючок торчит из горла
течёт вода
и ты по ней идёшь
лгал улиц пульс
но я не доверял им
сквозь мокрый снег
туда бежал божась
где мы уснём
под ватным одеялом
за эту жизнь как за руки держась
а нынче здесь
границы где ума нет
вода одна жила б
да истекла
ребенка мать
стоит рукою манит
с той стороны
зеркального стекла
и слышится
в цветах стою одна я
разбей меня
по буковкам прочти
вся жизнь была
как та переводная
картинка вот и выцвела почти
а где видны цвета ещё
там раной
взойдёт в груди
надрывный горла вой
и многомерный воздух
восьмигранный
взорвётся у меня над головой
***
где написанный прежде своим чередом
и завещанный маме и папе тем
сложен карточным образом брежневский дом
пополам как просящий на паперти
прочь несут меня молодцы вдаль на рогах
мимо стрел неприятельских лучников
чтоб как мёртвый ребенок сидел на руках
человек в полицейских наручниках
я проснусь не поняв что всё это не сон
в шарите на коленях у ангелы
и родной карл-маркс-штадт пропоют в унисон
не вполне православные ангелы
ты за то глубину общей ранки промой
расплывись по тарелке что кашица
так покроются тучки воды бахромой
да и сам ты растянешься подле хромой
и тогда сам концепт возвращенья домой
незавидным исходом покажется
***
дня рожденья важней
предоставить рождённое волнам
дать открыть себя чаду в созвучии их ключевом
сын за то возвратится пространством и временем полным
и не нужно ему ни ремня ни меня ничего
но пока не прошло
этих лет возвращения ради
я в ином отыщу безобразии выпитых вин
жизнь просроченных битв где в кудрявом строю виноградин
в злые годы борьбы жгучий спирт остаётся один
я учу наизусть
имена и ряды с номерами
выпив чаю тащусь в опожаренный ржавчиной сад
где такие как я не дожив до седин умирали
а иные глядишь до сих пор на деревьях висят
и в бетонном хладу
в постепенности жизни и смерти
то читаю одно что ресниц поднимая штыки
проткнут насквозь солдат открывает глазам на рассвете
что журчит и гниет забивая смолой мундштуки
то одно признаю
неравны что в своей несвободе
мы в свободе постичь кандалы остаёмся равны
даже с теми кого по известной дороге проводим
к тем из нас кто горазд повстречать их с другой стороны
то журчания кровь
всех из нас малокровие полнит
растекаясь дождём по холодных камней мостовой
вязью улиц где сам разольюсь вряд ли прочими понят
обжигая глаза что кометы огонь хвостовой
ты за то мне позволь
нагуляться по полной программе
до тех пор что я сам не по номеру года зовусь
и ещё не лежу в тех местах где шатался дворами
имена и ряды с номерами уча наизусть
***
ползти в кустах мертвеющей сирени
в остатках сна
трястись теряя нить
есть беломор
но спички отсырели
пускай
тебе не хочется курить
как?
добрый день?
нет
здравствуйте, друзья?
вот вроде бы нормально говоришь но
звучит прости как мантра
харе кришна
христос воскрес
но так шутить нельзя
собрался течь как талая вода
крутить табак и пальцем у виска я
на станции василеостровская
нырять назад в треклятый чемодан
чтоб город весь стоял настороже
где знаешь сам кому пинали двери к
и третий час бранили правый берег
которого не видели уже
а хер бы там
один на маяке
стоишь спиной повернутый к реке
и улица трясётся в онеменье
как сумасшедший с бритвою в руке
и юмор в том
что местным не чета
я все свои здесь выплатил счета
одна глядишь останется подвластна
морально-правовая нищета
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney