РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЕкатерина Агеева
Афония
07-12-2022 : редактор - Юлия Тишковская
***
Берег рук твоих
ломаной линией
подчеркивает закат.
Солнце в руке – не фотография,
но слепок обмякшего лета из глины,
выскобленной под сердцем.
Серповидный обрыв
над безглавой рекой
наблюдаю чужими
глазными впадинами.
Твой заваленный горизонт
как Иакова лестница,
возносящая нить Ариадны,
по которой от страха – в кадр,
сквозь вспышку.
Чтобы смотреть на тебя
в объектив нашей близости,
нужно прищуриться,
след от подсохшей травы
переплавить в зрачке,
но не теплом ладони,
а веком дрожащим.
Веком мирного времени
и памяти монохромной,
запечатанной вне.
***
– ну как ты?
если это очень личное, я промолчу.
– ааа, я поняла, про кого ты.
– а скинь фотку, кого ненавидеть.
– ах вот настолько у вас всё тесно.
и да, «не твое собачье дело»
в ответ – принимается.
– тебе теперь стало легче?
знаешь, я ведь тоже была
на одной из сторон баррикад.
а так уже стало легче?
ей богу,
когда тебе станет легче?
– то, что ты пишешь,
это какой-то
литературный эксперимент?
– ой, а мне утром привиделся текст,
думала, обозналась спросонья.
– это какая-то шутка?
– смотри, надо просто перетерпеть.
– слушай, если нужно поговорить...
– скажи, что уходишь, и всё тут.
– пожить бы тебе
в вакууме немного,
а то совершишь что-нибудь мерзкое.
мерзенькое, мерзотное,
мерзопакостное, мелкокостное
merde.
– это произошло
между вами троими.
– между вами тремя.
тройка мечей, пентаклей,
кубков и жезлов.
эх, тройка,
стабильная цифра
для сына, отца и духа,
пока не появится женщина.
эх, тройка,
знать, у бойкого народа
могла ты только родиться,
да и потом,
какой русский
быстрой не любит зды.
TALKовый словарь измены:
толковый парень –
тот, кто теперь не мой.
как это будет по-русски?
какая разница,
всех всё равно закэнселлят,
надо же было
с кого-то и начинать.
TALKование изменчивых снов:
снился шашлык,
потом секс,
заблудилась в трамваях,
удаляла ее из друзей,
жалела о сделанных фотках.
TALKование чувств:
бесплатную консультацию
у психолога
могут взять
все москвичи,
если имеют прописку.
я злой и страшный серый walk,
я в поросятах знаю talk.
и поэтому – бойтесь.
***
Черви и гусеницы
съели твое «люблю»
из букета старых ромашек
в велосипедной корзине.
Темнеет коленка
раздавленным яблоком:
август – сезон падений
из жаркого воздуха,
зажатого между педалей,
в объятья прохладной земли.
Укорачиваешь чувства,
как дистанцию на дороге
или верхушку тополя,
чтобы миру было
на что посмотреть,
кроме следов.
Пыль в глазах моих
легко перепутать
со звездной туманностью.
Оторванные от губ слова
зависают слоистым облаком,
затягиваются в колеса
и замедляют прогулку.
_
Лето кончается
ежегодным Пелевиным,
перенесенным на осень.
***
Последние трепыханья хвоста
залетной неузнанной птицы
замирают у ног, в ногах, между ног.
Втягиваю теплый трупик из перьев
глубоко во влагалище
– будто пустая подушка –
и выдыхаю. Потягиваюсь.
На ещё не отмерзшей набережной
воображаю себя босой:
голыми пальцами
подкидывать снег,
ворошить его как гнездо.
Да, на каждую птицу
найдется гнездо
и единственное яйцо.
На каждого птенчика сыщется
сердобольная мать,
сочувственный орнитолог.
Кукушка-кукушка,
сколько мне жить без него осталось?
Голову наклоняю и вслушиваюсь:
Вдруг там тоже она.
Вдруг и она там тоже.
Вдруг я ошиблась, и не было
жёсткой вилки хвоста от стрижа
или множественных содроганий,
подрагиваний трясогузки.
«Ку» – короткая форма приветствия.
Не задалбливай своим обращением,
приветливая кукушка,
как группа лихих скалолазов
на тесной пешей тропе.
Просто умри и заткнись,
и собою заткни меня,
чтобы уже навсегда,
чтобы никто не спросил:
«А дети?»
Посмотрите в соседнем гнезде,
там, может быть, прибавление.
Гуляю по набережной.
Холодная речка
за своим льдом
бережет чужих рыб.
И что ей с того,
что с другой стороны
птицы, тоже чужие,
к коже уже примерзли.
Главное, речка,
вовремя определить,
какая из этих сторон – изнанка,
а на какой из них
ты не потеряешь лица.
Вот ты держишь свое лицо.
Вот держу я твое лицо.
Вот я разбиваю твое лицо об лёд,
как кузминовскую форель,
и слышу, что где-то внутри
мертвая птица
с оторванной головой
поет с наслажденьем.
Язык этой птички остер,
но он никогда не острее
хищного клюва ее.
Говорят, что пером можно убить.
Так выбери: строчкой или заточкой.
Разница только в количестве взмахов
и степени ретроградства.
Внутренний мой писатель
отторгнул даже машинку,
исторгнул только одно перо,
в крови, как в чернилах.
Гуляю по набережной.
Нахожу прошлогоднее
хоронилище слётков,
за скамейкой,
на влажной земле,
и думаю:
я теперь не такая.
Спустя столько лет понимаешь,
что закрыть свои бледные ноги –
значит, свести их.
Путешествие птицы по чреву
столь же безрадостно,
сколь невозможно.
Птица даже не переварится.
Жаль.
***
Чужое дыхание светится
пустыми пчелиными сотами
подле глаз.
Где-то по коже бегут муравьи:
переносят любовь,
в тысячу раз больше их веса
и тяжелее бога.
Мы никогда не верили
в насекомую жизнь
под надзором:
Я притворялась мертвой
и ела хвост,
с надеждой на вос-
-становление.
Ты извивался с другой,
и лужи мерились радугой
на облаках бензосвода.
За нектаром прелюдии
прилетают
бабочки-однодевки,
чтобы оплакать
не душу свою,
но ваши тела.
Руки мои сильнее,
чем голова и сердце.
Так аплодисменты же
миру живых.
***
Было время,
когда целовались взахлёб.
Говорил, я твой хлеб.
И губы корочкой покрывались.
Выглянешь из окна –
время ещё в полете.
Ждать,
пока упадет и спрессует
прошлое с настоящим,
и воронкой продавит
контур будущего,
невыносимо.
Кто же бросил его в полет
олимпийским снарядом
из кольца нераскрывшегося
и закрытых ладоней
на крылечке,
на лавочке.
Кто же бросил его
в одноразовый мир
многоразовых масок и войн,
где уже не сыщешь любви твоей,
даже по крошкам.
Кто, если не мы.
Кто ты, если не мы-
-сль.
Время как отражение
в клетке зеркальной,
где я, маленький попугайчик,
разговариваю с собой,
выдавая
внутриутробный плач
за диалог с вечностью.
«Я очень люблю клевать
ржаную скорлупку с тмином
и язычок колокольчика».
Ну а вы?
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney