РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Никита Немцев
11-12-2024 : редактор - Евгений Паламарчук

Преступления слов



     fast_rewind      print open_in_new     



 Преступления слов
                                           中國故事[1]

Роение частиц, выжжено-серый дым, бесконечная даль, лишённая чего-либо хотя бы похожего на образы горизонта. Ли с дочкой шли по песку в никуда.
Не было колоссов руин, дорог, машин, городов-трупов – полипы цивилизации смыло, только гигантские, без масштаба, безжизненные ландшафты, огрызки сгоревшего ветра, степные жёлтые травы, нагромождения рухнувших гор. Бесформенная масса планеты.
Ветер.
Палящий лёд пекла.
Еда и вода кончились два дня назад (если ещё были дни). Ли и Юй шли, медитируя на воспоминание о последней банке консервированной фасоли. Вытряхивая глаза из пыли, переставляя ноги по серой текстуре, они шли в сторону, вроде как, севера. Когда-то давно там были стражи – горы – не пускавшие холодные ветра родом из северных степей, в южные провинции. Теперь сквозь них смотрела (дыра солнца).

– Историческое развитие войны против Японии не имело ничего общего с погодой, деньгами или страданиями.
– Платье повторяется много раз – массовое производство граждан – усилить восстановление кожи.
– Слишком демократично
– Испытать на Нанкине.
– Перевод слишком распространён.
Сотрудники каллиграфической безопасности, Линьцзи и Фасянь – оба коммунист, оба монгол – в старом стиле бензиновых поездок со скоростью 400 ли в час ехать по графит трансокеанической магистрали «Гырму – Цзёуцзиньщянь[Голмуд – Сан-Франциско]». Ветер был сильно, но луна очень ярко, а они ехать и полные гордости поручения партии, которая охраняется секретным пактом, доступ к который ВВЕДИТЕ ЦИФРОВОЙ ID ГРАЖДАНИНА ВСЕМИРНОГО КИТАЯ:
……………………..…             ……….……………….
……………………..…             ……….……………….
……………………..…             ……….……………….
……………………..………….……….……………….
………………………………...……….……………….
……………………..………….……….……………….
                     Xièxiè tóngzhì de pèihé
                                                          [Благодарим за сотрудничество, товарищ!]

Агент Линьцзи и агент Фасянь преследовать один человек, который собираться уничтожить иероглиф 米, и тем угрожать национальной безопасности ВСЕМИРНОГО КИТАЯ и новокитайский языка (уйгурские сепаратисты, проживающих вне всекитайского интернета, сообщили это на тайная собрании группировки «Отопление камнями). Преследуемый один человек – не подозревать это.
– Необходимо заехать за пауэрбанком, – Линьцзи аппендикулировал и одновременно откорректировал руль новенькая Ха-Фу[haval] право. – Недостаток заряда вызывает у меня термический стресс.
– И в два часа три. «Зона обслуживания» через сто шестьдесят ли, – Фасянь, навигатору вслед, озвучить дорожный знак.
– Где пауэрбанк, там и сигареты. Сколько у нас подарков?
Они в вичате вели стрим, демонстрируя гладкий как карандашный гранит автобан, как знаки иероглифов сменяться, зелёное лучи кпп, солдаты в фиолетовое броня, спидометр скорости 400 ли в час, синее полоска океана за тросами, экраны с сериалами, которыми салон обложен, но больше всего то, как Фасянь отрешённо молча лапшу ест и хомяка нажимать. Зрителей у стрима немного было, всего 13 000, и подарков всего 50, но они с восьми телефонов вели, и поэтому много было. Закон это не разрешать, но разрешать, поскольку каждый из зрителей зарегистрирован по ID Всемирного Китая, и общий искусственный интеллект Императора Хуанг-Цань[жёлтый-алмазный] знает не только сколько у него денег на счёте, что он купил на магазине, во сколько идти с родителями в кино и какого стримера смотрел во всей истории Вичата, но и любой момент мог перевести его в категорию ПРЕСТУПЛЕНИЯ СЛОВ, а потому Хуанг-Цань быть спокоен.
Ядерная война (тактическими) продолжалась, но до фронт десять дней, если на лучшем автомобиле.

Без ориентира, теряясь в пространстве, как капля чернил, сорвавшаяся на свиток без края, они шли, шли, шли и – увидели. Сперва мелкой полоской на горизонте, на следующий день уже более отчётливо и возвышаясь, а ещё через день они вступили в тень, отбрасываемую тем, смысл и назначение чего ускользали от догадки.  Юй сказала, что оно до неба. Ли только молча кивнул. Он когда-то видел такие же: иногда в них бывают подсобки, а значит, еда.
Через шесть дней, похожих на ночи, которые они шли по тени (ориентировались по светилам за спиной) колонна заслонила весь горизонт. Выжженная пустыня назади выглядела слепящей полоской – как негатив снимка, допроявляющийся на воздухе. (Дыра солнца) больше не выжигала мозг, но зато были давление и мороз. Когда они – уже в пуховиках – вплотную приблизились к глухой чёрной материи идеальных ровных стен, из которых это было построено, Ли провёл ладонью и посмотрел налево-направо – куда идти? – как вдруг заметил замок: не выдававшаяся из плоскости, чёрная щёлочка размером с монетку.
Юй сидела на камушке, смешная как капустка, в своём пупырчатом пуховике с балаклавой и варежками. Медитировала. Потом ей надоело, она подобрала какую-то закрученную лебедем железяку и стала водить по золе: какие-то пальмы, волны. Но гладкий гранит земли был слишком плотный, приходилось карябать.
– Что это такое? – Папа навис справа.
– Цветулька!
– Нет, я про железку. Можно?
Юй протянула, а он осмотрел: той же ширины, что замок.
Железку сломал: одну часть согнул и вставил, подкручивая, другой карябал язычки – – – дверь отъехала в бок с звуком ветра.
– На, держи.
Покривив лоб, Юй взяла две железки и бережно спрятала в нагрудный кармашек.
Первым шёл Ли: в одной руке фонарь, в другой камень (единственное оружие). Блёклый свет, гранулы времени, отрешённый спёртый воздух, бескрайние помещения, лишённые органики.
Вдруг. Со стены.
Светится.
– Пап, что это?
Папа молчал. Что-то перебирал в голове.
– Пап!
Молчал.
– Пааап!!
– Это иероглиф, Юй.
– Что?
– Иероглиф. Раньше так слова записывали. Но это мёртвый язык. На нём давно не говорят.
Эхо слов разлеталось по черноте.
– Мёртвый язык – это когда он зелёный стал и вывалился бееее?
– Да. – Улыбнулся Ли. – Зелёный язык. Как у демонов.
Ли напряг память, припоминая те перегоревшие, перевывернутые времена, когда над всеми континентами, над всеми морями, над союзниками, противниками – правил этот волнообразный и крючковатый, странно вибрирующий язык, уставившийся зрачку прямо в центр. Ли дотронулся огрубевшими иззябшими пальцами до поверхности этого прищурившегося – в зеленоватых вспышках планктонных разрядов – жука. Тот повис в тишине абстракции, видом – не выдавая звука:
 

米

И вспомнил.
– Рис.
– Что?
– Это слово «рис».
– А что такое рис?
Ли ухмыльнулся – Юй видела лишь бороду и свечение, – затем убрал камень в карман и молча принялся шарить вдоль стены. Под иероглифом звякнула двухметровая ваза: фарфор синих тигров. Ли снял крышку и заглянул, но ничего не рассмотрел. Сунул руку по локоть – рис. Это был рис, настоящий длинный басмати, размером с ноготь, и ни мыши, ни жуки его не поели (это не было странно: жуков и мышей не осталось).

– Нужна долгосрочная коллекция волос.
– Эта мысль благословлена коллекцией фотографий ночных влагалищ императорской дочери, и это потрясающе.
Линьцзы и Фасянь по полупроводниковой промышленности на континент приехать. Коллекция долгосрочных волос быть у какой-то Хуй, и они знали это через Вичат. Закончив стрим (16к смотрели как они двое молча на машине ехать и заказывали музыку), обналичив подарки, с карманами полные пауэрбанкы, они синхронно подняться на ступеньки из урана в недалеко от чайного рынка и старого города, с косыми крышам, высотный дом. Зная плащ каллиграфов, охранник расшаркался и сообщить номер Хуя, этаж и кибер-ключ (уборщица подметает и подслушивает). Они подняться на лифте, посмотрев за это время восемь тиктоков, так что забыть нужный номер. Но потом нашли человек, кто знает, как найти, и нашли.
Две симметричные спина, гладкий коридор. Ладонь на глазок, стук:
– Ni hao! – За дверью раздалось. – Код оплаты….
– Рудольф волна! – Выпалил Линьцзи изогнутую откидную влево.
Дверь расщепилась на горизонтальные микроорганизмы, а изогнутая откидная влево продырявить Хую ухо и парализовать на месте
– Старый мастер не было одиннадцать часов.
– Дизентерия кипит. Усилить восстановление кожи.
– Что происходит??? – пришпиленный к воздуху, с косой маньчжура, парализованный кричало. – Кто вы такие????
Фасянь кнопка перевод нажать. Линьцзи аппендикулировал:
– Бедному Роттердаму нужна недвижимость на перекрёстке.
– Что?????
Фасянь тут же кнопка перевод нажать и к Линьцзи кивнуть.
– Где наши деньги, грязный ублюдок говна?
Фасянь – снова кнопка перевод.
– Вечер добрый, достолюбезный Хуй, прошу простить нам столь вероломнейшее вторжение в пределы ваших апартаментов, но поскольку непосредственное и дистанционное вторжение в ваши микрочипы запрещено эдиктом его достосиятельного великолепия Императора Всемирного Китая Хуанг-Цаня, во избежание хакерских злоупотреблений, а также технических затруднений, мы были вынуждены ворваться столь варварски-неуважительно-неблагообразно-непредусмотрительно-архаичным образом. Могу ли я предложить вам лапцанг сушонг из императорской коллекции? Да или нет?
– Вы каллиграфы…– Хуй закатил глаза, остальное лицо парализован быть. – Я вас сразу узнал. Ещё когда ставил Вичат, я знал, что вы придёте.
– Платье повторяется много раз начали чехов курить чистое электричество вот это пакет и было скучно! – дезавуировал Фасянь агрессивно.
– Тише, Фасянь, успеешь успеть. Видите ли, достоуважаемый Хуй, нам известно о вашей подрывной деятельности, направленной супротив реформы новокитайского языка – особенно учитывая то обстоятельство, что, как программист, вы, вероятно, лучше вашего покорного слуги знаете, какой из иероглифов является несущим. Да или нет?
– О чём вы???
– Политика КПК и пионеров не имеет касательства до меня и до вас, тем более что нам ответственно известно, что вы, в целом, китайский китаец, и если и не товарищ, то, уж во всяком случае, попутчик. Но меня весьма и весьма беспокоит Преступление Слов, которое ещё только готовится совершить пока ещё не родившийся человек, чьим безусловным пособником вы являетесь, в силу того, что не сдали Императору долю долгосрочной коллекции волос, которой располагаете. Да или нет?
– Каких ещё волос??? Я просто снимаю тиктоки про баоцзы!!!
– Пахнет малиной опять 1917-пять японская оккупация гинекологических заболеваний для фонетического письма!
– Достолюбезный Фасянь, вашу кнопку перевода заклинило. – Он вернуться к парализованные глазам. – И всё же, любезный Хуй – вам ведь прекрасно известно, к чему я клоню. Да или нет?
– Я ничего не знаю, ничего! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!!!!!
Агенты его уважают и отрезают пальцы косой чертой.
– АААААААааААаАаааАаААаАааааааАаа!
– Русские столь часто упоминают Вас, достоуважаемый Хуй: вечно толкуют о том, что вы что-то знаете и посылают к вам спросить. Разве может быть, чтобы человек, настолько укоренившийся в речи целого народа ничего не знал про долгосрочную коллекцию волос? Да или нет?
– Н-нет… То есть – да!! Да!!!!
Уважают и отрезают пальцы.
– аааааааАААААААаааААаАааАаААААааааАААаАААаАаАаааааА!
– Если вы не смените ноги после этого рабочая над рудольф-волной код оплаты 97 неправильный урок четвёртая рука вперёд ответ где вино!
– Тише, Фасянь не пугайте нашего клиента. – Линьцзи задуматься. – Впрочем, ваши ответы нам не нужны, достолюбезный Хуй. Мы и так знаем, что долгосрочная коллекция волос находится в банке из-под пятилетнего древесного пуэра из провинции Юнань. Нет или да?
Откидная косая влево взрезала маньчжурскую шею – вся реальность в крови: голова остаться висеть, пришпиленное ухом. Фасянь тут же полез за банка пятилетнего древесного пуэра из провинция Юнань.
– Факт самоубийства без доведения, – дезавуировал Фасянь.
– Ваша трактовка груба, – аппендикулировал Линьцзи.
В синхронных чёрных очках и плащи, синхронно вышли во коридор.
– Помогите людям купить туалеты бесплатно, и вы узнаете, – дезавуировал Фасянь.
– Не менее чем потеряна астролябия находится код оплаты 97 мне нужно составить моё задание из отдела планирования и я не знаю как подстричься.
– Это по пути в прошлое.
– Давайте включим стрим.

Тяжёлое, теряющееся в непостижимости, уходя в беспредельные, давящие массивами отполированных гексагонных структур неотсюдного цвета – осталось позади. Уходя от огромности и монументальности, Ли с Юй шли в сторону, где кончается тень и начинается (дыра солнца). Помимо рюкзаков теперь у них была тележка о двух колёсиках и целая ваза риса, который нельзя приготовить (огонь не горит).
– Мы кушать когда будем?
– Потерпи чуть-чуть, Юй.
С ночи он засыпал рис в бутылку и замочил водой (нашли три баклажки). Они уже пробовали так делать – через день в принципе можно жевать (дней не было, но в ночь светила опоясывали небо). Вот только пихать тележку по серому песку жёлтых морен было изнурительно. Они шли медленнее втрое.
– Пап, а что это было там, на стене?
Шли примерно неделю. В куртках. Никого-ничего не встречая. Ночуя в палатке. Утром откапываясь из песка.
Шаги тянулись и длились. Если бы не громада, на которую они оглядывались время от времени, – это было бы поднимание-опускание ступней на месте.
– Я хочу кушать, пап.
– Сейчас лагерь разобьём – видишь холмик?
– Вижу.
– Это был новокитайский.
А главное – для кого начертан этот иероглиф? Не про Ли же они думали, который и черты с трудом различал…
– А на каком языке мы разговариваем?
– Тибетский, моя дорогая.
Телега перестала скрипеть, Ли бросил вещи, стал раскладывать палатку.
– И что за новокитайский такой? – Юй помогала с рейками.
– Когда-то на нём говорил весь мир... А потом все, кто на нём говорили – умерли... Но это уже потом, после войны.
– Почему?
– Не знаю. Вирус какой-то.
Он достал бутылку из рюкзака, слил воду в миску. Высыпал клейкий рис в ладошки Юй и себе. Вдумчиво жевал.
Потом забрались в палатку и спали, укутавшись во все вещи. Ветер гудел и трепыхал парусину палатки, но к этому они давно привыкли. Юй быстро уснула, но во сне звала маму.
Ли лежал, обнимая её, и медитировал на ветер. И тут он понял: это не запас риса из бункера, это не храм с подношениями Рису – это Великая китайская стена. А надпись на стене – чтобы сохранить соответствие между рисом и иероглифом. Чтобы не стёрся язык.
献给世界中国的皇帝陛下，
黄曾。 我们，你们最忠诚
的两个臣民，已经警惕地成
功地抓住了邪恶的迪克，这
对新汉语是一个巨大的危险，
从比利牛斯滑雪基地到亚马
逊水电站，从摩洛哥汽车厂
到符拉迪沃斯托克港口，从
贝加尔湖北部的草莓田到北
极的石油生产企业，毫无疑
问。 我们还通知阁下，我
们打算立即消灭那个该死的
天之王八蛋，他徒劳地想象
着敢于犯下文字罪，因为凭
借共产主义道的力量，他们
获得了一批长期收集的头发，
这在黄帝的医学论文中有描
述，并且在像我们这样的案
件中不止一次被使用过。
你的仆人在收费时颤抖,真
的很害怕. 我的罪责是值得
死亡的.                                 
                    林吉探员，法仙探员[2]

Фасянь с кистью от лист оторвался, а Линьцзи работа осмотрел и кивать стал. Потом Фасянь встал не загораживать свет, а Линьцзи сфотографировал свиток, и отправил Императору в Вичат.
– Ничто не может обнаружить женщин, которые едят мягкий рис, – дезавуировал Фасянь.
– Если вы не смените ноги, значит, в этом предложении что-то не так, – аппендикулировал Линьцзи. – Женщина, которую он сказал, много раз была с полицией.
Вечер они отдыхать в ресторане у ядерной пустоши Нахуадачжоу[Невада], мимо проносилась мягкая еда, скриншоты ностальгии, подносы с картами, подносы с сигаретами, пивом и лёгкими женщинами из центра исследования реального сканирования населения, в караоке виртуальное по градиентам все восемь телефонов снимают сидели до утром по вторникам а по пятницам рудольф-волна лапшой чавкали у женщины спросили паспорт и пускали её потом хлеб подарили убив двух трёх никто не может обнаружить которые падающий Дзянада[Канада], Мозигэ[Мексика], Банамо[Панама] один и тот же старый город одна и та же чайная и новых позвали но ошибался какая инспекция без контролируемый распад тело общественного питания и было несколько детей и стариков без платно в лагери тоже с подносы карты и сигареты поднялись четыре горы алкоголь на много жил один ночи за рядом бутылок доехал уже двенадцатое сентября утро который на другой сторона города когда вернуться к отель 2000 юань но грязный  дали место посидеть уже свой кафе уже женат дом хозяйка готовили и весь день ничего не кушали только пить. Линьцзи вытащил из носка телефон – сообщение от Императора в Вичат:
一个月过去了[3]

Облив себя пивом, синхронно надели плащ, синхронно стали жевать пучки волос, пока не вырос белая лошадь в фиолетовое тумане с сигаретой в зубах и не выдохнул на них фиолетовый дым.

– Мы что ли назад идём?
– Да, милая, мы возвращаемся.
– Зачем?
Когда-то, сколько-то лет назад – если годы ещё существуют – они были в Лхасе. В том, что осталось от Лхасы. Там были военные базы, поэтому первые ракеты полетели туда, превратив неохватные кристальные горы в котлован, яму, навсегда покрытую нефтяным дымом ядовитой вытекшей гарью радиоактивного жира плача на мельчайшие частицы слов боли лезущих в мозг. На краю они встретили женщину со скулами точёными словно скалы и дитём на перевязи. Отложив ребёночка и совершив простирание, не оглядываясь, ни секунды не сомневаясь – она исчезла в густое чёрное плотное, невозможное для прохождения ни воздуху, ни свету, ни мысли. А Ли и Юй обошли кратер по краю и направились в безжизненные нагорья бесформенности, ставшие плоскими как лист рисовой бумаги.
– Ну зачем, пап? – Юй топала дальше за тележкой. – Пааааааааап?
– Фонарик забыл.
Казалось бы: вот они идут с телегой полной риса, наконец-то еда, о которой они так молились – и вдруг поворачивают из-за какого-то фонарика. Юй ужасно надулась: вечно папа ничего не рассказывает.
Через сколько-то дней – снова стена, снова ледяная скважина в бескрайности космического материала. Оставя тележку, они вошли.
Выпячивая лапки, иероглиф светился какой-то самоуверенностью:

米

Ли приблизился, положил ладонь на него: ладонь покрыла одну черту.
Светящийся мел остался. Линия смазалась.
Ничего умнее как плевать на ладонь (не тратить же воду) и тереть по стене, он не придумал. Сначала выходило пятно развода, затем свечение становилось меньше, меньше.
Юй сидела с фонариком-космическим кораблём, который приземляется на руку, и она становится вся красная, белеющая прожилками между пальцев, и в них так уютно. Она убрала руку. Какие-то двое.
– Пааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааап!
Ли обернулся, и увидел в луче фонаря две фигуры одинакового роста, в синхронных плащах с воротником по горло и чёрными очками.
– Какая инспекция вам нужно обязательно петь.
– Урок жидкого молока скачать обновления ваш старик чувствует грудь, это может привести к гигантской яме в русском стиле.
Ли стоял с застывшей ладонью. Смотрел на них. Смотрел на Юй.
– Я не понимаю.
Линьцзи и Фусянь вспомнить нажать кнопка.
– Переводчик, – аппендикулировал Линьцзи и потряс часы. – Фусянь, покажите ему скриншоты ностальгии.
Фусянь протянул что-то, но Ли смотрел поверх, на агента:
– Не понимаю.
И развёл руками.
– Вы арестованы за вопиющую попытку уничтожения новокитайского языка. Семья расскажет вам о разрыве девственной плевы. – И смотрит на иероглиф: момент сосредоточения между различием и картинкой.
Фонарик в руках Юй затрясся и задрожал – свет размазало, но в этой разманности Ли вдруг рассмотрел лица.
– Линьцзи! Фасянь! Какими судьбами?
– Что?
Ли чуть не кинулся обнимать их, но прежде приветственно поднял руку и показал язык. Линьцзи прищурился, пытаясь сообразить, а Фасянь очень даже весело так же поднял руку и показать язык, не забыв пихнуть напарник по каллиграфии.
Языки у обоих были зелёные.
– Да уж… Потрепала вас жизнь, друзья! Просто так не узнать!
Линьцзи и Фасянь переглянулись. Посмотрели на скриншоты ностальгии в своих руках.
– Не бойся Юй, это наши друзья! Помнишь дядюшку Линьцзи и Фасянь? Ну когда медитируем.
– Мммм. Фасяня помню, а этот какой-то странный.
Юй держала фонарик уже поуверенней.
– В самом деле, Линьцзи, ты похож на черепашье яйцо! – рассмеялся Ли.
– 39 коанов о пчеле убийце на боковом экране, Чехов хочет вернуть вам деньги из Нанкина насмехаются над разрывом истории рудольф-волны, остановитесь мы вас заставим есть мягкий рис и проблемы с уланами, – Линьцзи пытаться аппендекулировать. – Второй этаж не слишком сложный много раз и далеко идущий вы впервые смешны проектор очень хорошо я не хочу использовать летающих вдов и три часа отопление спятило.
– Сколько можно отражать фальшивое небо, очки и плащи? – произнёс Фасянь.
– А тебя узнаю! – усмехнулся Ли и отвернулся от них. – Подождите, мне нужно закончить.
Так же плюя на ладонь, Ли стоял и тёр. Подумав немножко, Юй подошла и стала помогать плевочками, затем, такой же весёлый, Фасянь подошёл и принялся поплёвывать, а там и тугомутный Линьцзи неохотно присоединился.
В какую-то секунду от иероглифа не осталось почти ни следа. И тут он понял. Это была не Великая китайская стена, это была Великая стена китайского языка. Застава у ворот рухнула, и все трое, переступив через неё, шагнули в свободный Тибет.
От иероглифа   

米

осталось две черты

十

Июль – Ноябрь 2024
Бишкек, Стамбул, Тетуань
 
[1] Zhōngguó gùshì – Китайский рассказ.
[2] ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ВСЕМИРНОГО КИТАЯ ХУАНГ-ЦАНЮ. Мы, двое ваших вернейших подданных, были неусыпно успешны в поимке злобного Хуя, каковой собою опасность великую для новокитайского языка, простирающегося от Пиренейских лыжных баз до Амазонской гидроэлектростанции, от Марокканских автомобильных заводов до Владивостокских портов, от клубничных полей северного озера Байкал и до нефтедобывающих предприятий Арктики, паче всяких сомнений представлял. Извещаем Ваше Великосиятельство также о намерении немедленно истребить того проклятого бастарда небес, что тщетно возомнил дерзнуть совершить ПРЕСТУПЛЕНИЕ СЛОВ, ибо силою коммунистического Дао получили в распоряжение долгосрочную коллекцию волос, что описана в Трактате Жёлтого Императора о медицине и не раз была использована в случаях, подобных нашему.
Слуга ваш пошлине трепещет, воистину устрашён. Моя вина достойна смерти.
Агент Линьцзи, Агент Фасянь
[3] Один месяц прошёл…



     fast_rewind      print open_in_new     

b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h






πτ 18+
(ɔ) 1999–2025 Полутона

              


Поддержать проект:
Юmoney | Тбанк