РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Ефим Ярошевский

СТАНСЫ ЗИМЫ

12-12-2015 : редактор - Женя Риц

***

Блеск и поиск, обелиск,
близок скиф, да не укусишь.
Это страшно, это риск,
торопись, а то упустишь.
Происк, прииск – седина
на висках у лесоруба,
где кусает вся страна
окровавленные губы
Сон глубок… от артобстрела
далеко лежит война.
Там от крови загустела
бронебойная весна.
Там солдату не до сна.
Там глотает голубок,
нажимая на курок,
неба чистого глоток

Там в кромешной глубине
злобный карлик на броне -
ждет сраженья в чистом поле,
побеждает всех во сне,
загибаясь на престоле

В алых яблоках и дыме
ходят кони невредимы,
и сантехники в бою,
у отчизны на краю,
просыпаются в раю.
Лазарет, там царство коек,
медленно летящий Боинг,
дым из глубины веков.
(странный свет из облаков)

Там развернутые флаги,
танки, полные отваги,
злые скопища врагов.
и война без дураков.

***

Умереть, исчезнуть, забыться лицом,
Поменяться бирками с мертвецом,
Перейти границу, стать отцом,
А потом умереть бойцом!

Убежать, исчезнуть, уйти в леса,
Не спеша замерзнуть, как та лиса,
Что пожаром рыжим легла в кусты
И с костром перешла на «ты».

Померещилось, что ли… в поле лес,
за селом поселок, в поселке – пёс.
Мужики говорят друг другу «пас!» -
И уходят, гранаты взяв про запас,
и лопаты – наперевес.

Там горит предместье, там псы в огне,
Там ребенок забыт и кричит в окне.
И дымится страна по чьей-то вине,
Как в тяжелом и страшном сне.

***

В душных зарослях первобытных трав,
Среди цветущих полей и дубрав,
Среди орущих орав и отрав,
В кровавой драке, в тюремном бараке -
Воздержись от черепно-мозговых травм
Смертию смерть поправ
(даже если ты прав)
О тебе позаботится Минздрав -
и будешь здоров и здрав!

Держись подальше от больших держав
(особенно если ты моложав
и поклонник отечественных окуджав)
Но если ты – рапсод и певец,
поэт, миннезингер, ашуг, творец,
сочинитель песен, покоритель сердец
и чей-то сын и отец.
Тогда ты вообще не жилец -

в стране, где каждый средний подлец –
за народную правду честный борец
и социализма кузнец

Зима

У этого черепа был язык,
и он мог сказать пару слов.
У осеннего ястреба был крик
(а это одна их основ
полета)

Была такая зима,
и на улице - такой frost!
И вздымалась снежная кутерьма
От земли – и до синих звезд.

Но жил Бог в этой снежной стране,
где ветром забиты рты.
Там играл еврей на одной струне
белой Его бороды.

И маялся дурью великий народ:
как быть с этой страной?
Одна надежда, что Бог спасет.
Но Бог… прошел стороной.

И пока страна сидит при свечах,
варяга спросил печенег:
«Что будет, если погаснет очаг,
А на дворе – такой снег?»

***

У церкви стоит бедолага,
Просит немного тепла и блага.
В небе — весенняя влага,
цвета флага.
Вокруг зима, тюрьма, кутерьма...
Снег заносит дома.
Кто-то в толпе говорит (наверно, спирит):
«От этой власти — одни напасти».
— «Здрасьте!...
Приехали. Вот тебе и Верховная Рада!
Куда смотрит влада?!»

Недалеко от Бога стоит синагога.
Внутри евреев немного.
Коптит свеча. Горит могендовид.
Что день грядущий им готовит?
Никто не знает.
Кроме Господа Бога.
Плачет, молится синагога.

Зима стоит у порога.
Как девочка-недотрога.

***

…поэт,
бегущий в полночь к мутному бульвару,
где плачет пароход без мамы,
где туман,
где всхлипывает март,
где прячется диспансер
(худой рентген зимы показывает парк),
где холодно,
где соловей издох, попавший в снегопод
поэт, свихнувшийся,
На ледяной скамейке ждущий лета.

***

Ледяное в лугах Лукоморье,
калорифер согреет леса.
Утопая в поверьях и в горе,
проступает зари полоса.

Там, где кофе был жёстко размолот,
сделан первый горячий глоток.
где ножом Митридат был заколот
и закатан в цементный каток.

Там рванулся в снега Ломоносов,
Соломон комсомолу не рад.
...Вся Москва, посинев от заносов,
завершает последний парад.

***

Виноградная давка в давильне мира,
полуголая девка в разгаре пира,
подноготная лавка в ногах кумира,
где гуляет кафка вокруг овира.

Карнавальные лавры в подвалах духа,
повариха Мавра, зима-старуха.
грозный мрак холокоста,
голодная вьюга,
мировые погосты.
да метель подруга.

***

Там, где Еврейская больница,
зима, как раненая птица,
в операционную стучится.
В халате белом няня мчится.
Прохожий еле шевелится,
и замирает на ходу —
и то, что на его роду
написано, должно случиться
в пургой засыпанном году.

Пока я медленно бреду
по опозоренному льду,
мне что-то видится (иль снится):
графиня там бежит к пруду
в каком-то пламенном бреду.
Толстой, как встрепанная птица,
стоит на пасмурном ветру...
Метель последняя кружится,
и мерзнет в северной столице
чугунный памятник Петру
(я знаю, это не к добру).

Ну что еще должно случиться
в стране иль в полночь, иль к утру?
Молчи.
Не стоит торопиться.

Не спит Еврейская больница.
Пока я жив, я не умру.

***
Я снимаю заморский фрак,
избегаю уличных драк,
попадаю в сырой овраг,
выпадаю в чужой теракт.
За окошком - промозглый парк…
(на пороге –
Матвей и Марк)
Белоснежный живой еврей
- и родной вертухай у дверей.

***

Дышат площади бурно
в ожидании штурма.
Птички свищут задорно
в предвкушении корма,
в предвкушении шторма.
И в предчувствии лета - продаются билеты
на дневные балеты
и ночные фуршеты!
Надевайте котурны, гарнизонные курвы!
Безоружные девы, покупайте консервы!
И в предчувствии правды,
загорайтесь, петарды.

(Дремлют трубы и сурьмы
в ожидании штурма).
Берегитесь, ребята! Шумовая граната…
(Видно, происки НАТО и проделки Сената?)
Полночь дышит морозно.
Ночь насупилась грозно.
Как бы не было поздно!

Но тверды бастионы у границ обороны.
И стоит Украина –
и чиста, и невинна!

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah

πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney