СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВЕкатерина Щеглова
no responce
16-12-2008
поэма о любви; поэма о сне ; поэма о пробуждении
I hope on your strait soul my friend
1
Если что-то
меня когда либо
вообще интересовало,
то это -
одержимость
одного человека
другим человеком.
Высокомерные глаза
загнанного зверя.
Отчаянье внутри небесно-голубого
свитера.
Маленький батискаф
сердца
коллапсирует
в космосе
ребер.
Бездарность
солнечного дня,
потерянного
рядом с твоей рукой.
Бессилие горящих щек.
Раздражение
подрагивает в каждой твоей
клетке.
Все смотрю, не
могу понять,
за что мне там зацепиться,
где прилечь –
на блестящем
песчаном дне
твоих глаз,
но не вижу там
даже отражения
своего лица.
Где мне повиснуть,
укрыться в лукавых
уголках твоей безразличной
улыбки,
через бойницы щетины
едва заметной?
Лабиринт сомнений,
мясо жизни –
вот оно -
холодным,
пыльным дыханием
трассы влетает
в приоткрытое окно.
Я становлюсь как
улитка не на той
стороне дороги,
на колесах твоих
сомнений.
Я перешла в лигу
прилипших к
бамперу
твоей жизни.
Да, но что мне с того,
что я знаю
имя отчество и
биографию каждой
щетинки на твоей
щеке?
Как мне не подохнуть тут,
такой розовой
и сытой
твоими несмешными
шутками из кастрюли
довольного рта.
Как мне не проснуться
однажды, развязывая
морские узлы твоих
зрачков,
в доме бархатистых скул
и пушистых надбровий,
которые помню лучше
собственных
воспоминаний о детстве,
возведенных в ранг
канонических, или
лучше собственных
первых стихов,
давно ставших классикой
моего внутреннего
мифа?
Бесприютность – вердикт
всем погибшим, как я,
на побоище привычки.
Пока тебя увлекают
все новые, упругие,
свежие миражи,
я цепляюсь за
стены своей
стеклянной
тюрьмы -
с каким еще контуром мне совпасть,
чтобы ты
увидел меня,
смог разглядеть?
Каждый день умирает
несказанное слово,
недопитый стакан
мысли скисает
до утра.
Смущать официанта
безумьем
беззубого трепа -
дешевая привилегия
художника.
Так смещается моя
точка сборки.
Рота желаний
поднимается
из окопа сомнений.
Стараюсь делать усилие:
умело управлять
космическим кораблем
своего тела.
В данный момент
моя неофициальная кожа
принимает делегацию
высокопоставленных мурашек.
Ты победил.
Стараюсь не
зависеть
от второстепенных
вещей.
Странная девушка в магазине
грампластинок
испугала меня.
Так и я пугаю тебя
своей привязанностью.
Мы так невнимательны
друг к другу, что можем
познакомиться друг с другом
заново
каждый день.
Теперь и руки тоже знают
о землетрясениях,
смещении тектонических
плит и эрозии
почвы – они дрожат.
Консервированный
сок покоя
сменил
свежевыжатый
гнев отчаяния
но я хочу хотя бы
достать из себя
извивающегося осьминога
раздражения.
Если бы мое
сердце не было
таким термоядерным
мускулом,
оно бы остановилось.
Но оно примет и этот вес.
Кровь давит на мое лицо
с силой стихийного бедствия
нет, нет унижения мне.
Люди вокруг пытаются быть
Интересными.
Я – не пытаюсь.
Я не хочу лгать.
Канаты памяти
Лопаются, цепляясь
о твою
улыбку.
Солнце срывает
яркие цветы
наших маек.
Когда, в какие годы
поселилась эта
гостья на
предпоследнем
этаже твоего
лица – складка
напряжения между
бровей?
Изучить азбуку брайля
в твоей спине,
прочитать неотправленное
письмо твоих
позвонков,
расшифровать
пятна роршаха
родинок на щеке
отвернувшегося от меня
лица.
Вот она, походка
жизни, ее
униформа
с голой изнанки
откровенней,
честнее порно -
всё пытались ее
стереть
запереть
закрыть ее
на задвижку –
не смотри сейчас –
ни тогда
ни теперь
ничего не вышло.
радуга вспарывает
грудную клетку
всеми ножами спектра.
Дождь пузырями идет по земле.
Вода стоит столбом.
Облака
весной еще постирали
летние платья,
но никто не будет
землю так крепко
держать в объятьях,
как я этим утром.
Слова собьются
в комок,
воздушный шар,
пристяжной мешок.
Сбегут в свой
тайный мир железнодорожных переездов,
иначе
монстры тишины
набросятся на
меня
разорвут на
части.
Потому что мир
не сошелся в точку,
это ты иссякаешь,
падаешь,
а не я;
тромбом ставшее в вене
жизни,
нераскрытой почкой,
кружком на ветке
метро -
время спасет,
пощадит меня.
любовь моя
любовь моя
любовь моя
- повторяй,
пока не испепелится
торжественный смысл
родинки у виска,
белесого края ресниц,
выступающего
шейного позвонка,
удивленных ключиц;
барабан живота,
лабиринт раковины ушной -
родное родное родное
родной родной родной
Я сижу на стуле
в квартире с открытой
форточкой,
ничто больше
не потревожит и
не закончится,
меня ужалит
этот страшный воздух,
суета станет
квартирантом
моего тела,
некому больше
выбегать
из этой двери
прыгать
кувыркаться
на матрасе
моей спины.
Ветер несет песок,
тонны песка,
джамалунгмы песка,
но не может никак
выдуть из
меня
мою боль,
выдать мне
мою свободу,
вернуть мне
мою память;
я хочу вспомнить себя -
ветер не выдует
мою боль,
песок не занесет
мою боль,
такую крошечную боль -
ветер, несущий джамалунгмы песка,
не может вынести
ни песчинки боли.
2
И вижу все
как через
влажный воздух
можно видеть
с этой
высоты -
собаки, голуби,
помойка, мужики,
коляска, снова голуби,
рассольник,
гаражной
крыши мятый четырехугольник;
рыжая кошка ест потроха
из пакета. Краны застыли.
Лето кончается, лето.
И если ты спросишь –
да – у меня опять разрывается сердце –
да, у меня что-то случилось –
я родилась,
еще это.
И клюнет разом
череда
моих давно
заброшенных
крючков -
все как ты чувствовал тогда –
луна встала
безвольным лицом
без очков
над сеткой
футбольной коробки,
дыра в моей голове,
комок в моем животе,
отчаяние пыльной стопкой
день за днем
лежит на моем столе.
(нет эти люди не случайны,
как и комок в моем животе).
Люди намазаны
по земле
жирным слоем.
Киты,
выбросившиеся на пляж
жизни – одной большой вечеринки
с коктейлями.
Люди
с пленкой
на глазах -
у них
другие отношения с миром.
Все заполнено неслучайными людьми.
Через эту скорлупу
никак не пробиться.
Мы вода в разноцветных стаканах,
без нас невозможна жизнь,
но иногда мы, в общем-то, согласны
пропускать солнечные лучи,
просто
отбрасывать
цветные тени.
Мои новые странные сигареты,
онемевший телефон,
20 рублей сдачи.
60% меня состоит из
этого.
Хлебная крошка,
попавшая в тапок –
воспоминание
о вчерашнем дне.
У этой жизни заело дворник.
Мои бесконечные друзья -
красные фонарики –
грязные ёлочные игрушки
в бетонном желудке
тоннеля.
Пока твои огрубевшие
опухшие пальцы
пытаются
нащупать у жизни
ребра, пощекотать ее,
она просто
никак не реагирует
на тебя.
Или вот –
время, густое, как пластилин -
люди скользят по нему на коньках
улыбчивой пустоты.
Да, мы – люди
из мяса,
костей, ресниц,
еще из черти-каких
частиц,
мы можем смотреть,
видеть небо,
пока мы ходим,
чтобы от нас осталось то,
что может остаться -
иногда это просто
наши коньки,
хитин,
стремление ткани рваться,
время, густое, как пластилин.
проснитесь!
внимание!
Живые тропические
бабочки моих мыслей
садятся на посетителей
моей головы
- выкорчевать бы
как больные зубы
все это презрение
и снобизм.
Я как раз такого роста,
что когда иду,
маленьким детям удобно
держать меня за руки -
нужно учиться любить
чужих детей, как своих,
рассказать им,
успеть открыть -
внимание!
жизнь окутана ватным одеялом
лжи
чтобы не предавать тебя
я должна
предать тебя
внимание!
остановись.
Посмотри
напротив какой
открывается вид
небо-стекло-гранит
давай же скорей
полечим
где у тебя болит
стая капель поднимается
в воздух и падает в реку
остановись, посмотри -
счастье быть
в настоящем
живым человеком
настоящим живым
человеком
счастье быть в
настоящем
счастье быть –
счастье быть
счастье быть
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney