РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЮлия Немировская
Стихотворения
17-12-2013 : редактор - Василий Бородин
ЗИМА
Вот зима пришла родная
Даже осени родней
Вот страна моя родная
Я всегда зимую в ней
Вот солдаты как из ваты
Но покрытые сукном
Я в их бедах виновата
Не пускаю их в свой дом
И поэтому по снегу
Твердо-белому они
Все бегут, как бы по брегу
Где кончаются их дни
***
И вилка и ложка, как мама с папой
В мильонный раз глядят на меня
И рот открывает разиня тапок
И света пугается простыня
Встаю и ложусь, и встаю: привыкла
Настолько, что жаль уходить туда,
Где свет, говорят, и всегда каникулы,
И мчатся к морю все поезда.
ХРАМ ШТЕЙНГОФ В ВЕНЕ
1
Наши жизни на нитях повисли
Мы шли мимо больниц в тот день
И жевали ягоды тиса
Чьих косточек яд смертелен.
Мы взбирались на гору. Я знала
Что душевнобольные у окон
Льнут взглядами к храму, к нам и
К солнца безумному оку.
Храм престранный был очень светел,
Купол вверх вырывался с силой,
Будто Бога поймали в сети,
И в сетях на храм водрузили.
Храм расправил крылья, как лебедь,
Мы стояли и думали там:
На земле мы или на небе?
Как родным поклонялись богам?
Надо мчаться в милую Азию
И сказать там: Бог --- это сфера,
Пав в ножки светлому князю
Чтобы он поменял свою веру.
2
Храм престранный был очень светел,
Купол вверх вырывался с силой,
Будто Бога поймали в сети,
И в сетях на храм водрузили.
И вот храм обошли мы,
И задняя сторона
Была как ворот зашитый:
Глуха и мертва, без окна.
Если храм для Бога построен,
То обман налицо --- ведь Бог,
Все видя со всех сторон Он
Наткнуться на стенку мог.
Но если для тех кто больны
Для скорбных построем храм
То им не видно задней стены
Им значит легче чем нам
Их приводят тропой всегдашней,
А нам непривычное нужно;
Мы любопытны, хоть страшно
Свою жизнь обойти снаружи.
3
Наши жизни на нитях повисли
Мы шли мимо больниц в тот день
И жевали ягоды тиса
Чьих косточек яд смертелен.
Дома прочли в интернете
Что тисс --- это дерево смерти
Значит вам не пора, живите,
И в Меня вас спасшего верьте.
4
Мы взбирались на гору. Я знала
Что душевнобольные у окон
Льнут взглядами к храму, к нам и
К солнца безумному оку.
Недоволен был Франц Иосиф
Внешним видом, тем что внутри,
Но была империи осень,
И святили все алтари.
День за днем опасливой стаей
Шли безумцы на гору в храм
Им святую книгу читали
Их считали по головам.
И обратно в комнаты скорби
Водворив их курил санитар
Выдыхая дым многогорбый
И свой разум лелея как дар
ВЗГЛЯДОМ
Соит синагога по шейку
В неправдоподобном снегу
Хоронят старуху-еврейку
Ни слова понять не могу
Неясно ни кто там, ни что там
Хоть вижу: взлетает душа
Старухи к сионским высотам
И взглядом боюсь помешать
ВЗГЛЯДОМ 2
Помотрю на дуб с медовыми листьями
И стечет он в меня, как сок
Опустеет гора, на которой он выстоял
Тысячелетний срок.
Как в моря затягивает все важное ---
Корабль, коралл, алмаз
Исчезают окрестности из-за жажды
Моих жадных горящих глаз
Чтобы все спасти, притворясь слепою
Я под ноги себе смотрю,
Я стараюсь быть не самой собою,
И живу как будто хитрю.
ГЕРАКЛ
Съедает плоть и жжет кентавра кожа.
Я жил в молчании, и все во мне таилось,
Чтоб вылиться в любовном разговоре,
Но прежде подвиг, первый, и еще --
Двенадцать я по крайней мере помню.
Я ждал, что я откроюсь, что подруга
И друг, и сын со мной разделят думы,
Но вот я весь в броне горячей боли,
И никому на свете не услышать
Того, что я таил, всей жизни мыслей.
***
Зачем забросили тело
Сюда, как в каменоломню,
И что от меня хотели
Теперь я уже не помню.
ВРЕМЯ
Вот вперед выходит время
Круглое как буква О
И кричит все время О
И от этого живется
Всем на свете тяжело.
Если б только было время
Например квадратное
Жить бы было мне и всем ну
Не в пример приятнее
Я бы спряталась в углу
И оттуда ни гу-гу.
ХИТОН
Мы так редко одно, а я, как хитон,
Обвевать тебя бы хотела, но клонит в сон.
ЕВЫ
Эти камни как будто бы плачут под нами,
Всем мы в тягость, и даже снегу.
Вот бы тихо бежать, не касаясь ногами
Земли, а собой -- человеков.
Сверху будем мы просто как черные точки,
Божьи очи не засоряя,
И как черточки сбоку, и скажет Он: дочки
Зачем я вас выгнал из рая?
***
К тем, кто стихи мои читает,
Моя душа благоволит,
Она им откровенно льстит
Вино в стаканы льет,
И стоит им глаза закрыть
Она тотчас же улетает
За них святителей просить
В тиши небесных сот.
Пока последний светлый глаз
Плывет над освещенной строчкой
Моя душа живет
Я вся живу над тем из вас
Кто, сумасшедший, одиночка...
И волос с головы его
Вовек не упадет.
МОБИЛЬНИКА НЕТ
Мне приснилось, что я без мобильника
И родных не нашла в метро
То стоп-кран, то ручку дверную
Я хватаю --- может мобильник?
Накренились страшно вагоны
Что вокруг за горные склоны?
А, я знаю, что значит сон
Значит, что когда я умру
Ни за что я вас не найду
Потому что нету мобильника
В долгожданном райском аду
ХЛЕБНИКОВ
Я протягиваю сквозь годы
Длинную-длинную колбасу
И говорю: Хлебников, Хлебников,
Возьми, ешь, будь сыт.
Время долбится с трудом
Бетонное, белое,
Все равно я это сделаю,
Прорублю тоннель --- по сторонам
Срываются камни, голуби,
Как виноградные грозди,
В этот век, неголодный, поздний
Время кладу под наркоз ---
Копая, копая, чтоб тоннель не зарос.
С КЛЮЧОМ
Чтобы ничего не случилось
С вами, кого я люблю
Я миру на откуп решилась
Отдать половину свою
Или часть --- руку, ногу, глаз
Защищая любимых вас.
Никто не встревожился. Прибран дом,
И полон еды-питья.
Нащупав на шее цепочку с ключом
Я вышла под нож дождя.
Ему протянула себя, как деньги:
Бери пятьдесят.
И стала не раненой и не тенью,
А как много лет назад ---
Дитем, у чужих господина и дамы:
Им надо меня растить.
Но вы, кого я люблю --- только с вами
Хочу я навеки быть!
Просыпаюсь каждую ночь, блуждаю
По лабиринту дорог.
Я вас ищу! я без вас умираю!
Мой ключ войдет в ваш замок!
СЕРАФИМЫ
В середине самой неба
Плавал синий Божий глаз ---
Отвязавшаяся лодка.
Скучно ангелам двухглазым:
Подари нам, Боже, разум,
Хочешь, крылья забери,
Только дай нам труд по силам
Пятипалым, шестикрылым,
Мы тут попусту горим.
***
ИЗ ГЛУБИН
1
Из глубин воззвах, из глубин
Что как я уже не любим?
Что как я уже стертый чип,
Что как стих мой уже мельчит?
Что как суп мой уже горчит? ---
Потеряла опять ключи.
2
Из глубин воззвах, из глубин
Что как я уже не любим?
И слова эти как кинжалы
И то страшно мне, то печально.
Если я тут уже из жалости ---
Притворюсь, что не замечаю.
****
45 ЛЕТ
Мне снилось в юности, что я
Лет в сорок пять умру
А я жива.
И это значит кто-то смерть мою забрал
И умер заменя
Перебираю имена
Володя Митлин, ты?
И горячо
Мне сразу сделалось, и нежность и вина
И страх пустого дня
45 ЛЕТ (ВТОРОЕ)
В этом возрасте женщины все встарь
Уходили, наверное, в монастырь.
Человек может быть давно стар,
Но на небе свободных нет дыр.
Как из бани зимой заклубится пар,
Так разверзнется небо --- откроют вход.
Неужели заплачет: а день? дар?
Перед самой свободной из всех свобод?
КОФЕ
Кофе, залитый крутым кипятком
Весь взбеленился, чихнул, завертелся волчком.
Оба зрачка его, как два японских зонта,
Сразу открылись, а я своим глазом, сетчаткой
В кофе гляжу:
Кофе черт
и рука его в черной перчатке.
Кофе доходит до сути людей и вещей,
Кофе уклончив, обманчив, но в общем-то щедр.
Он обезболил, ресницами весь заблистал.
В ухо шипит он: хоть жизни осталось не слишком
Все же еще
Дали там
и отсрочку вам и передышку.
***
Может быть, слишком много меня на тебя уходит?
Тогда уходи.
У меня поважнее заботы:
Зима размокает,
Я стою, на нее не дышу,
Чтобы не было хуже.
Друзья погибают
Я стою, их за руки держу,
Спасайся, друже!
А кухонному говорю ножу:
Ты ведь листик!
Не грози мне, блестя!
Улыбается нож, как дитя,
И глазами по миру не водит.
Отвечай, уходя:
Может быть слишком мало меня на тебя уходит?
Что ж, останься,
Хотя...
ТРАНЖИРА
Еще он ходит бодрячком
Но холод чувствует в лопатках
Когда взлетают косяком
Вороны в кожаных перчатках
И криво впереди висит
Картина утреннего мира,
Но перевесить нету сил
Растратил силы он, транжира.
Зачем же в прошлом, что ушло,
Всегда ненужного так много?
А впереди, где все светло
Оканчивается дорога?
ЧЕЛОВЕК С МОЛОТОЧКОМ
Человек есть с таким молоточком.
Он шумит, создает нам преграды.
Если б не было его, мы бы точно
Жили гладко, своей жизни рады.
Вот один день всего насекомое
Без этих перегородок
Живет дольше, чем мы, с движеньем знакомое
Рек, цветов, качелей и лодок.
Что если мы сами расставили
Эти кисленькие деления и стрелки?
И из них рождаются тайны,
И с тобой наши счеты мелки.
ВНУТРИ
Внутри меня длинное тело души
Как грифель карандаша
Что ни зачеркивай, что ни пиши ---
Укорачивается душа
МОТЫЛЕК
Снег в окно с размаху бьется ---
Или это мотылек,
Что крыло другое сжег,
С милой жизнью расстается?
На огонь, к своей судьбе,
Так же я рвалась к тебе.
Но окно не поддается:
Ты под лампой за стеклом,
Я во тьме с одним крылом.
НА БУЛЬВАРЕ
Кажется голубь --- бронзовой статуи мускул
В нем как живая однако трещит селезенка
Сквер в декабре сделан из белых корпускул
Снега и тьмы, и задник простой, как клеенка.
Памятник хрупок, голубь же весь монолитный
Я ненавижу глазок его прямо стеклянный
Страшно мне знать, что будут живые убиты
Голубь же тут станет жильцом постоянным.
Птица зловещая мелкими ходит шажками
Сизый утюг на паре оранжевых ножек
Может укрыть всех облаками, мешками?
Гоголя так прятали от бомбежек.
Он поднимает голову, Гоголь --- и город
Видит насквозь взглядом сквозь снег и решетку,
Гоголь и голубь, и голый вечер, в который
Я все кидаю мешки, в уме, умалишенка.
АЛФАВИТ
Буква А, широкая, как овраг,
Буква О, ужасная, как обвал.
Ты, который столько сам горевал,
Столько плакал, свернувшись в жгут,
Я за помощью руки к тебе тяну,
У,
Заступитесь, рядом на острие,
И и Е,
И ты,
Крик немого, встань за меня горой,
Ы.
Заслони решеткой меня, алфавит,
Мир людей прекрасен и ядовит,
За решеткой города,
За городами земля,
За землей острова,
Родные мои слова.
***
Это --- ужас перед листом.
Уже, уже --- а что потом?
Уже, уже мой вижу путь:
Съежиться, выдохнуть --- не вдохнуть.
Стоять,
Пока жизнь не выйдет вся без остатка.
Опустеет комната,
Откроется тетрадь,
А в ней --- ничего,
Одна закладка
НОВАЯ МЕКСИКА
Волчьей пастью прищепок вгрызаюсь в стаю пеленок,
Вот и новая стая, каждый волчонок
Затаился и ждет, и скалит плоские зубки,
А за ними мир цвета мяса из мясорубки.
Но спустился вечер, и стало ласковым время,
Небо нежно-синее тает над нашим порогом,
Я простилась с миром хищников, и со всеми,
И белье мое полощется перед Богом
А МЫ-ТО
Мы, люди, поэта опять прозевали
Он дико кричал: я поэт, я поэт
Он всех нас, как нищий, ловил за подолы
Он наг был и бос, он хотел на Парнас
А мы ему крикнули: скройся из глаз
На этивершины до срока не лезь
Поплавай, умерь лебединую спесь
Биограф потом будет биться об стенку
Махать кулаками и клясть нас за это
Зачем --- завопит --- прозевали поэта
Какого поэта, какого поэта
А мы бы в ответ: хорошо, прозевали
Но мы и тогда уже все прозревали
Мы просто ему же на пользу сказали:
Умерь лебединую спесь.
Ну был бы представь избалован он славой
А мы ему мудро сказали: поплавай
Он взял и уплыл неизвестно куда
Под зимних лесов триумфальные арки
И под шестеренки железной судьбы
Что ж, нас-то всех тоже забили в гробы
БЕЗ ДВИЖЕНИЯ
Я языком владею не вполне,
Без слов ужасно памяти круженье.
Я в темноте застыла без движенья
И слышу, как зима идет в окне.
Ее шаги в будильнике хрустят
Я в темноте, и я дышу со всеми
А все лежат и спят, глотая время
Как снег глотают дети в снегопад.
Я знаю, что отравлены часы,
Что этот снег сродни свинцовым пулям,
Но как сказать им, чтоб они проснулись,
Когда язык мой так косноязык?
***
Вроде твердь она --- или мякоть?
Оголяя себя к полету
Говорит себе: стоит плакать
По --- которому там по счету?
И тогда происходит вот что:
С каждым днем становится легче
Знать о выдохе, о плевочке
Выходе из гущ человечьих.
Будто даже уже и просится
Вся наружу, младенец, голая
И полет за окно ей по сердцу ---
Хоть и жалко бросать тяжелое.
ДЕРЖАВИН
Нас клонит в сон, восьмидесятилетний Либан
Старческий рот кривит и воздух жует, надменно
В век восемнадцатый, маг или шарлатан
Втискивает, на чужие колени.
Даже во сне речи его завораживают.
Ночью луна город собой загораживает,
И распадается связь
Слов и вещей: потемки, сиятельный, князь!
Я расскажу, все расскажу им, проснясь,
Просинеснувшись, поднясь, написано: днесь
Днесь трепещите --- вот оно, вот оно, утро,
Утлые утки полощутся в блеклой воде
Лебедь изжарен. Шумно ужасно. Ныряльщик,
В небо, скорее
Кожа перната пока
Еще
ЧУЖОЙ
Во мне чужой живет и вот он
То головой моею крутит
То он рукой моею пишет
То обживает тьму.
Зачем я чья-то несвобода
И чей-то дух, летавший выше
В меня засунут и спеленут
А смерть простор ему?
ВЕЩИЙ ОЛЕГ
История, иллюстрированный учебник,
На картинке князь:
Как я умру, волшебник? ---
говорит,
Над шеей коня склонясь.
Нет никакого "как было на самом деле,"
Только картинки, выдумки, жития,
Кости, уже не помнящие о теле,
Время на них, маленькая змея.
СОСЕД
Больно быть воде кипящей,
Заливает, нарывает,
Лопаются пузыри.
Больно яблоку внутри
Теста, душного, как глина,
Без наркоза, анальгина...
А сломавшаяся ветка,
А засохший корешок?
А короткий, неудачный,
недописанный стишок?
Взять того же человека,
Взять соседа-старика,
Трудно спать, не тает тело,
Как на небе облака.
Наконец снаружи сна
Появляется луна
На колени положила
Два отреза полотна
И на ней он в темноте
Видит мозг свой, МРТ.
ГДЕ ТРАВА
И нет покоя от внезапных встреч
От мыслей, что идут себе по кругу,
И нет травы и солнца, чтобы лечь
И вслушаться в божественную речь
Нельзя сказать, что время или царь
Всему виной, или к примеру город
Свалить бы на каких-нибудь татар
Но я сама испортила товар
Но я сама единственным окном
Пренебрегла которое светилось
Я не узнала, что творилось в нем
Наполненном страданьем и огнем
***
ЛЕГИОНЕР
Во сне я прохожу по узким тропам,
В прошедшие миры.
Я говорю: алло, а в трубке конский топот,
И в воздухе костры.
Заптичена, темнеет полусфера,
Мы варваров тесним,
Я обняла его, я щит легионера,
Мы справим свадьбу с ним.
ТУЯ
Как мышь это дерево туя
Скребется давно.
Любимая, да и ту я
Не поливала давно.
Прости, не умирай, бунтуя.
Забудь вчерашнее.
Ведь ты не оно,
Ведь милые мертвые правда руками машут мне.
а глаза их, листья
смотрят в окно.
ШАР МЫСЛЕЙ
Заберись в тёмный шар своих мыслей и спи
Пока Ангел-хранитель сидит на цепи
Ангелы белые псы
Или вроде людей
Только выше и тоньше и крылья длинней
Мысли снегом посыпь
Или всё как ребёнок раскрась
Чтобы жизнь началась
Та, что ты уронила, как булочку в грязь
ДУРОЧКА
Из-за лени и из-за боли
Я забыла. Они с Тобой ли?
Что там, рай или ВЧК?
Три вокзала?
А ведь знала.
И забыла всё, дурочка.
МИЛЫЙ БАТЮШКОВ
Вот, милый Батюшков,
Мы так безумья боялись,
Что не сошли с ума, в мире остались.
Вот, милый Батюшков,
Время проходит как хочет,
Нам не дает понукать им, само нас морочит.
Вот, милый Батюшков,
Прожили жизнь без натуги
Нынче смерть друга --- напоминанье о друге.
ТЕМНЕЛО
Гуляли мы, уже темнело
Деревья, черные жуки
Обгрызли окон лепестки
Вот если б с сабелькой игольной
Назад лететь жуком, пчелой
Всего себя разрезать больно
Достать накопленое зло
Старухи к Богу возопят
Зачем не пустишь время вспять
Потом зевнут, махнут рукой
И утыкаются в покой.
ДРУГАЯ ВОДА
Кем я до жизни была, наверно, гавайскою рыбкой:
Хочется плавать в тёплой воде.
Снова в утробу?
Но мамы, которая любит смотреть Что? Где? Когда?
Милой мамы утроба не дом мой, она изменилась,
Ну а в Божьей утробе так ли приютно?
По вечерам дома тревожно и зябко,
Дождь бьёт по стенам,
Будто мир заливает,
Спишь что ли, Ной?
МОЛИТВА
Господи, пусть я умру и никто не умрет.
Я о другом у тебя не прошу наперед.
Господи, только одно: когда время придет
Пусть я умру, только я, и никто не умрет.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney