РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАлиса Ройдман
Орган другого органа
18-12-2018 : редактор - Женя Риц
Орган другого органа
***
один говорит:
мой голос так далеко
голос так далеко и похож на пустыню в которой
другой говорит
и другой отвечает:
если сон на границе, то скользкое тело воды отрешенно
встречает твой голос,
распавшийся
на узнавание и ярость
и ясность тебе невозможна:
ты даже не знаешь, на какой стороне любви ты живешь
***
Встреченный о-рганом меланхолии
по траектории падающих дождей
проходит незамеченный самолет
над городом когда страсть
разъедает листья
О-рган другого о-ргана
пляшет и плачет о том, что не значит
для этой неистовой пляски,
не означает совсем:
осень лишь производит смыслы падения –
в силуэте листвы – и греха – в голой чаще.
***
природа присутствия - преступление
тяжёлые роды памяти
тяжёлые роженицы на свалках
мусорщик чувствует
тяжесть внизу живота
"ты тоже похож на мир"
говорят ему мусорные листья
сухие-сухие как кости в пустыне
а он тем временем тем смутным тем темным
временем чувствует: проходят люди
и оставляют следы, которые он
будет помнить и будет подметать
***
я, смазанное на фотографии,
на вершине интенции
хаотические влечения
к ему самому подобному -
это танец жизни -
слышит, шевелится дождь,
черты отражаются в лужах -
что-то океаническое
в образе чувства
касается зеркала -
дайте ему отражаться -
но дождь, природа, не властны
***
я смотрела на племя в тени, как пыль,
лежавшее на полу и молчавшее белым
я смотрела, как время
в отчаянии сыпалось вниз
как кому-то плохо спалось за дверью,
как за пределами сна не узналось, не удалось
и осталось лишь повторять:
«Я нашел ее всю в огне»
«Я нашел ее всю в огне»
и в окне было видно,
как отдаляется тело твое
в коренное пространство дороги
***
ты мне не никто
но некто к тревоге взывающий
ты лишь горишь незабвенно
да, ты лишь горишь
и огонь говорит, что знает цену,
ценность несознанных снов
происхождения влюбленных
мысами суть темными родами вод
мы сами сделали небо таким
первообразным
мы раз за разом строили день из слов
таких заразных для мира таких смешных
тревоги после рождения перед глазами чаек
человек похожий на море и скалы
ты течение, ограничение видений, страх
самость, таинственность, перемена места
остаток сна в людном месте
ты слышишь, как
под шумом колес укрылась
кровь в бурновременьи?
***
спать с моряками
жить на корабле
питаться пеной
помимо пыли
из-под сапог
тяжелых моряков
питаться пеной
становиться сонным
спать с моряками
и кричать во сне
закрой глаза иди по мне
как по воде
как по большой стране
как дырка от любви в стене
как слово «хватит» на коне
несущееся до обрыва
спать с моряками
говорить с надрывом
как две собаки рвутся вдоль цепи
обозначать смирение с разрывом
***
там стоит серый дом
там нет огня
там есть только свет
там нет стульев
там люди сидят
без теней
без мыслей
без солнца
без стульев
без обезболювающего
ждущие
и не ждавшие никогда
там разные люди
у каждого бельмо на глазу
и что-то мешает изнутри
у каждого свои тараканы
заползают в уши
и слушают радио тишины
***
В темени места действия – окаменение и слабость камня, иллюзорность окаменелости как таковой скорее это – тень, неразрешимо но движимо повторяющая себя то есть это страдание, драматизация, не разрушена, но и не так драматична, как когда после смерти ползешь по стеклу и ранишь свое обнаженное – перед смертью наготы просто нет, потому что пространство и ветреность умирания, нежность прибоя, пенорожденное я и не я и мы и иные факторы обращения в камень
***
Есть южные города, в которых солнце и пыль неразличимо сливаются в темной материи пятен на внутренней оболочке стекла, то есть окна в неизвестность, в незнание, в павшую верность себе, как пустыне разьятий, различий и
странные голоса этих людей (проходящих) чувствуются иначе тогда, жаркая полночь, раскаленные морщины стариков и наша вина, наше время - наша вина
и есть декаданс, то есть dancing in the dark этих людей, ярость - несовершенная ошибка, ярость этих дорожных знаков (знаков вообще), или измятой улицы, слезающей краски в стирании безраздельно правящей нами (проходящими)
***
Если бы я была солнечной системой,
во мне жили бы печальные обломки времени
двигаясь-двигаясь-двигаясь-
уходили солдаты на фронт
и хоть я ничего не помню
гла-
за
не
видела
ни одного лица
но какая-то винтовка
растянула наши сердца
на тысячи километров
песка в самом конце
пустыни падает фронт
идет фараон и плачет
уронили на Хиросиму мячик
уже давно
уходила солнечная система в
мемориальный зал
не находя ничего кроме
memory и памяти
живущей в камнях
черточках
стеклянных рамах
над небом
под землей
в больнице
memory и памяти
не знающей себя саму
вслушива-
ющейся
что о ней говорят другие
шевелящей ушами на запястьях
она не помнит, почему у нее уши на запястьях
но знает, что с деревьев падают или
листья
или каменные плиты
мама мама солнечная система
почему почему
с солнечным сплетением
так тяжело жить?
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney