РАБОЧИЙ СТОЛ

***
 

слабая власть мужчин

слабая власть мужчин, не вписавшихся в нормы

вдвойне презираема: ни рыба, ни мясо

ни кости, ни перья, ни шкура, ни кожа

ни деньги

ни чешуя. помой посуду, вынеси мусор и не мешай мне

растить ребенка.

всеобщая чаша

:загибай пальцы: боль

разочарование

и насилие

оставшиеся позади. хочу написать о прадедушке, чью зарплату отбирала властная женщина, которой я уже не знал: они познакомились, когда родители посадили их в одной хате в Підбірцях и сказали "поздравляю

вы женитесь". приятно познакомиться. никто не знает, любили ли они друг друга . никто ни о чем не спрашивал и не рассказывал.

когда отец

мальчонкой

учился драться на улице, взращивая в своих мускулах цветы 90-ых (а твой отец 

играл в русскую рулетку с товарищами, хотя ты уже родилась), она выбегала ему на помощь

с палкой

и колотила других мальчишек по хребту

ничего не опасаясь: ни коммунистической партии

ни... какая грустная судьба: когда ву́йко (брат матери) занимал престижную должность в чинах, отвечал за образование в городе, был при билете и с уважением

но спился и пропал. его тела так и не нашли.

отец часто вспоминал, как подростком вытаскивал пьяного вуйка из всяких злачных мест.

ее, прабабку, переселили в опустевший город после войны

львовянин в каком поколении? а я не стал бандеровцем, хотя никто особо не старался никого таким сделать (бандеровцев 

почти не существует, я не помню, когда видел “последнего”: большинству плевать на патриотизм в этой стране, а кому не наплевать – те не кричат об этом, не попадают в новости

открывая памятники или избивая чужаков из соседнего подъезда

все мы уже патриоты, если просто хотим здесь жить лучше

вместе с другими людьми

а убийства на почве ненависти

– из какой пещеры, какого этажа, какого роддома 

вы выползли?..

*

урбанизация. люди не знали, как жить вместе, получив квартиры, как спланировать будущее, когда всё наебнулось – хотя казалось бы, нерушимых..

и растеряв все свои старые связи – мы так и не съездили в то село, в котором уже он не вырос

а я путал его с другими сёлами с таким же названием:

колея поколений

расходящаяся в новообразовавшиеся государства. 

когда история каждой семьи – ключ к пониманию социума

со сломанным замком, заедающим, что не выбраться

*

хочу написать о другой прабабушке, державшей другую ветвь семьи в ежовых рукавицах, но что дальше-то? хочу

и буду

?

это феминистское письмо? или маскулинисткое? или слова

приобретают столько значений

что теряют единое

рождая целые миры гендерного неравенства и дисфории

если ты выбираешь один свет

и отказываешь мне в другом

***
 

тревожности маскулинностей

мы схожи с тобой – формами принуждения

созидающими нас до первого усвоенного представления о любви

но различаемся – невоплотимостью чьих-то желаний

о части которых в себе я узнал только то, что не смогу их понять

и это наиболее близкая практика метода из всех доступных мне пониманий

а ты думаешь, что не стоит от них избавляться: но что значит  – принять? 

[как гендер меня расквировывая 

вновь и вновь

ранкой

заново

конструируй во мне то и как, что понравилось внутренней форме протеста

не оглядываясь близорукой тревогой на социум, впервые заметивший сходку соседей по двору: как огромная хищная птица без клюва

наблюдает колотый хрусталик плоти

превосходящий целое целого тела]

*

– на вершине той гендерной пирамиды неравенства в сфере труда, в которой мы с тобой участвуем, самые кошерные, денежные места мужчины все еще занимают на горсть больше

чем женщины, еще и получая за тот же уровень и объем работы больше денег. везде

где вы 

нам всё же труднее, – скольким закопанным, чем ниже они были и чем их было больше, хотелось уйти, да некуда, изгнанные из публичного, лишенные приватного: можно сказать, что это их проблемы, вина и ответственность, но так же можно сказать про всё – и разговор окончен: когда же откроются шелтеры для мужчин – я уже жду

а они и не знали, что можно уйти, думать как угодно, не теряя верности – "подохнуть с голоду" вместо "уволится" [а, все равно было некуда

не к кому

и не от кого

из бутылки]: будто я виноват в том, что тебя угнетает то же, что угнетает меня

но иначе. и если я чем-то на них похож

то немногим больше, чем ты

похожа на нас и мы друг на друга

непересекаемо разными

линиями, складываясь в забитые пробками перекрестки данных для социологов

 *

– а давай опустим глаза к фундаменту этой пирамиды и посмотрим, на чем стоит

зиждется виртуальный мир невидимых взгляду мужчин, кажется, они сами себя не видят, с которыми большинство из нас никак не связаны, чтобы разделить их вину своей ответственностью, словно оттенка кожи

достаточно, одной черты общей

чтобы пришить всё то, что сидит в одном человеке

другому

игнорируя то же самое в само_й себе

бегло осматривает несколько этажей застройки в постатриархатных сумерках

вижу одну из граней неравенства, ослепляющую резким включением света в затхлом учебнике комнаты 

*

мужчин здесь на 10 миллионов меньше, чем женщин

и умирают они на столько же лет раньше

на 5 позже выходят на пенсию, чтобы как раз умереть, ни разу не выйдя за ней в качестве карантина

в 6 раз чаще кончают жизнь самоубийством

смущаются, когда о них говорят что-то непривычное, как сейчас

не обращаются к доктору, как будто в романтических отношениях 

со своими болезнями, опасаясь каминг-аута осуждений 

обсуждают эмоции только со своим здоровьем, отказывающимся выходить из гетто вредно сковывающих привычек – помолчит немного о том, что в нём плохого

не представляя, что это

но ему так сказали

чаще умирают от излечимых болезней, оставляя бездетными вдовами кредиты и алименты, от производственных травм, ДТП и других [не]предотвращаемых государством причин, пока левиафанова пасть не выгниет костями перемолотых

а желудок откажет переваривать спецодежду трудящих 

и ты не поверишь, я знаю, может быть, я ошибаюсь, но мы же ведь

и не соревнуемся, преувеличив статистику высших обезьян, научившихся говорить лишь для того, чтобы объявлять друг другу войнушки, длящиеся дольше, чем жили умирающие в своей кровати счастливчики, пока одна половина населения купала в крови другу половину

*

… такой насильственной смертью; главные жертвы мужчин – это другие мужчины

гетерогенные группы насилия

тебя не заберут в армию просто потому, что ты родилась такой, какой тебя потом заставили стать, как и всех нас, если только не выбор: если только 

не получится откосить, воспользовавшись случайным капиталом знакомства родителей с кем-то из военкома: от начальника – до неврологини; 

доктор, принимавший мои роды, много лет спустя поможет заразиться шапочной глазной инфекцией, достаточной в истории болезни, чтобы "не умереть на службе", потому что моих настоящих болезней на несколько непригодностей недостаточно, чтобы избегнуть воинской обязанности с молчаливого согласия всего меньшинства

чтобы выполнить клятву и не лгать о состоянии здоровья тем, кто знает, чем именно он болен, но не знает правил, как защититься, не владея магическим языком власти бюрократии:  тогда в жизни появляется что-то еще, чего ты боишься, но ни ты, ни никто другой

не совладаете с этим, пока не сменится рамка и этой социальной нормы 

и насилие над людьми по форме институционализированного отчуждения мальчиков от их мальчишества принудительным внедрением в них паттернов подчиненности

определя судьбу рандомными обстоятельствами жизни

как будто парень, крутящий шаверму, не мог бы изучать лингвистику, сложись все капельку другой колодой 

безразличных случайностей: когда ты не можешь того, что требует социум, глядя

с презрением на твои практики возникновения 

на несколько лет выдергивая в стертый ад личности, оголенный субъект языка 

со снятой кожей, облучаясь холодным опытом беспомощности и бесправия легального произвола какой же мы можем представить себе волну metoo в армии?

с руки такого же, как и он, только попавшего сюда на год раньше:

иерархия тавтологии, не субординированная по сходству бережностей и различий 

*

и на работу берут чаще, может быть, исходя из чисто утилитарных соображений собственной выгоды, а не с целью сексизма: из кого из этих двоих ресурса получится выкачать больше, эксплуатируя социальные обязательства гендерного восприятия, удерживающих нас на работе за деньги. :кому-то

больше, а кому-то

меньше, а кому сколько нужно? сегодня кто более уязвимый и как? я понимаю, как бесит, когда не воспринимают всерьез и на равных

исходя из наспех усвоенных представлений о женской природе и неуравновешенном поведении. "Потому что мужчины слишком эмоциональны для голосования", – вспоминая шутку Элис Дьюэр Миллер в 1905 году: я почти готов с ней согласиться 

пойми, как бесит, что не только "я" якобы должен все это делать

но и не могу иначе, если я "тот", каким "должен быть", "если хочу быть мужчиной"

т. е. просто хочу быть, даже не в их глазах, но в своем представлении

также внесенным в меня, как и во всех, как и всеми, что просто опознав дискурс 

по влаге на стенках замкнутого тоннеля или глубине отбрасываемой тени

из него не выбраться 

а я не хочу ничего, кроме времени и возможности ничего не делать из того

чего не хочу

*

из около 360 тысяч сидящих, десятая часть – женщины

скольких парней посадили по 228-ой статье, найдя у них незнакомый пакетик с дозой буквально чу-чуть  больше необходимого, чтобы заполнить к подкрадывающемуся дедлайну отчетов статистику?

экспериментируя с жанрами – тэк-с, что там у нас в русле частичной декриминализации 282-ой статьи?

госпитализация несовершеннолетних за подписку на паблик аля "колумбайн" в психоневрологический диспансер (ч. 2 ст. 205.2 УК РФ)

"пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних" на картинках с разными формами женщин (6.21 КоАП РФ)

не, ну они там, в своем совсем обнаглели ФСБ, создавая группировку для дела, которое за создание этой группировки они же потом на детей и повесят (ст. 282.1 УК РФ)

нам бы такая малина, простым участковым страничек "Вконтак`е"

выйдя на волю, кто-то вернется, не приспособившись, кто-то смирится с утраченной, словно навыки делового общения после длительной безработицы, жизнью, смысл которой теперь в том

что она не на зоне, безразлично вспоминая пытки политзаключенных, умирающих туберкулезников и адский труд за сумму, которая не считается за деньги даже некоторыми бездомными

с которыми он разговаривал, – глядя на выцветшую татуировку якоря на  руке водителя маршрутки

*

между вымыванием за границу, прекарным будущем и кризисом того, с чем он не смог овладеть и не от чего не может отказаться, превратившись в пародию на мужчину, хотя насмехаясь над ним, все молча знали, что понятия не имеют, что же такое  – мужчина?

или что же такое  – женщина? 

права кого нарушаются и отстаивают первые и последнее, что только помнящие о себе – как были детьми, не зная, что значит "дети" 

и о субъектности детей в пределе власти их родителей мы еще только, кажется, думаем, как и прийдется ли говорить?

*

– ты же мужчина, и не можешь быть феминисткой: it`s problematic.