РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Геннадий Каневский

постепенно отрываясь от земли

29-12-2016 : редактор - Андрей Черкасов





[игра о москве]

время-время пролетает вдоль окна.
вспоминает, как любило никого.
книги в парках, что устраивала нам
золотая и лукавая маркво.

пойма, пойманные блики на воде.
«волга» долго в абсолютной темноте —
шевиотовый водитель, мальчик мой —
остывая, возвращается домой.

ну а дом — это где тёмная как сеть —
тятя, тятя, притащили ли чего? —
ежедневная готовность умереть
за империю, за нормы гто.

потому что дом не может быть другим.
там выходит двухголовый андрогин,

и одною головою говорит,
пробирает, точно диктор левитан,
а другая голова над ним парит,
и следит за ним, и ходит по пятам.

лето-лето нашей жатвы и тревог,
привези нам свой трамвайный травелог.

мы разложим для просушки, как листву,
всю прожилкаминаружную москву —
и запомним по полуночным звонкам,
по суставам, по артритным узелкам.

тятя, тятя, вы сломали ей вчера
шейку старческого хрупкого бедра.

ничего, ей даже это не впервой.
этот казус уже belli-belli-был.
оседает над распавшейся москвой
золотистая подсолнечная пыль.

время скорое в больничку не берёт.
пусть москва моя от старости умрёт,
среди кружева и старческих помад,
раскрасневшись, как игральный автомат.


[***]

главмосстрой, будь мне братом или сестрой:
кофе земли предложи мне с бетонной пенкой,
план нарисуй мне кичливый землеотвода,
внеси в реестры,
отрави меня в придорожной столовой,
где стоят дальнобойные фуры — значит, там не отравят,
унаследуй боль мою и свободу,
развались, расточись и смешайся с прахом.

росглавснабстройдормашзагранпоставка,
видишь, имя твоё нежное я запомнил,
цветами тебя одарил полевыми,
уподобил серне тебя на горах ливанских,
штукатурку в трещинах, где зашифрован
тайный код вселенной, покрыл я бесцветным лаком,
и твои машины,
незаметные для живых, но видные мёртвым,
я наполнил воздушными шестернями,
кривошипами синевы, карданами снега,
что иное я должен сделать,
дабы сам себя ты пожрал, о уроборос?

крутятся, сплетаются воздушные черви,
неразличимые человеческими глазами,
над великим городом, над равниной.

каждый — певец своей смерти.

сын своего камуфляжа.


[***]

кто книголюб? — там кончается всё,
где начинаются лист и лицо,
где замирает, покорный лицу,
лист, покидая иную листву.

кто часовщик? — через лупу следя,
сердце прогонит ушного червя.
кто зеленщик? им — мелькание дней,
чем осторожнее, тем зеленей.

ты не посредник ли, не пастернак,
века наследник в суконных штанах?
ты уж не плотник ли в детстве заноз,
в жале пчелином, где яда донос?

так вырастай и отбрасывай шик
прочь — ты не пасечник, не гробовщик.
так умирай в бестолковую муть,
ту, где не выдохнуть, не продохнуть.

лёгкая книга к ремёслам глуха.
вдоль по дорогам уходят цеха.
вдоль по дорогам — пехота, пыли! —
на перекрёсток пропащей земли.

и остаётся один книголюб.
лица листает, касается губ.
вот уже месяц, как солнце встаёт.
кто книголюб? — на три шага вперёд.


[***]

перед закатом
он вернулся в дом ребёнка
в лесном посёлке
откуда так и не смог
уехать
за все эти годы

просто смотрел
на небесные корни

скользил взглядом
поверх приставок

а теперь вдруг увидел
все суффиксы

крышечку от кефира

косточку от черешни

ножичек для игры
в ножички

и всё то же транслирует
свободное радио
северных территорий

и его окружают
возмужавшие воробьи


[***]

кате соколовой

это поезд наоборот

розоватый лёд
ты ко лбу приложить просил

«привези мне папенька плод
с дерева иггдрасиль»

я хочу таких древесин
чтобы были круги свобод
чтобы поезд наоборот
самолёт об одном весле
и стоит на моём столе
речь во множественном числе
и поёт поёт

кто бы поезд сопроводил
повстречав ни свет ни зарю
сероватую жизнь свою
за понюх отдал

вот сутулый стою смотрю
за плечом бердан

заходи и найди портал
по паролю встретимся там
говорю


[***]

говорит, говорит,
словно речь эта — синего цвета,
словно в небе парит
стая призраков этого лета,
однодневок, целующих прах.

коркой — соль на губах.
организм не справляется с солью.

в прошлой жизни считалась ассолью.
намечался и грэй.

грей для горла
полоскание, грей.


[хлебников]
умираешь наволочкой к телу
полной цифро-рифмами и прочим
чуть поодаль мы стоим и дрочим
отпоёт ли степь не знаем точно
с нами города гнилого сердца
тусклые рабочие посёлки
штрипки и осколки
врач
нотариус на случай смерти
сто рублей в конверте


[лебядкин]

и чесала мизинчиком пятки нам,
и в саду зажигала огни,
но стихи капитана лебядкина
перед сном, — говорила, — ни-ни.

с чешуёю покрытыми местными, —
знает каждый в округе удмурт, —
нелегко разговаривать жестами,
но иначе они не поймут.

вообще, подготовьтесь заранее,
занесите в секретный блокнот,
а иначе на тайном свидании
неожиданно сменится код,

просочатся багровые мороки
сквозь прозрачные неба слои,
и за вами придут энтомологи,
ощетинив булавки свои.


[фрост]

василию бородину

яблоко и птица.
вечер и сосна.
где б остановиться
на излёте сна?
сна, который въехал
в маленький мотель
и добавил света
в зимнюю метель.

упадёт ресница —
сосчитай до ста.
строчка, словно спица
в колесе, проста.
рыбаку не к спеху
червяки, мотыль —
только вспышки смеха,
свет, звезда и пыль.


[***]

иди к гостям. замой пятно на ткани,
прими таблетку и иди к гостям.

они пришли, не давши целованья
последнего — и вот уселись там.
я дал им всё, а кое-что и с кремом.
сказал им про бродячие огни,
но дрожь земли, вернее, лёгкий тремор,
почти всё время чувствуют они.

лишь ты одна, пока была живая,
всё исцеляла наложеньем рук.

как громко лают псы сторожевые.
ступай, мой друг,
ступай туда. там кто-то колобродит.
я всё накрыл. я приготовил лёд.

но мелкая моторика подводит,
и тёмная истерика поёт.


[***]

ветер
дует отсюда
к нему
вчера пришли
из большого дома
и намекнули
«дуй отсюда
в течение суток
препятствий не будет
иначе начнём
с мелких твоих
завихрений
а дальше — больше»
трясущимися руками
побросал в чемоданы
все листья
паруса
открытые форточки
и гудящие провода
с билетами на самолёт
и визой
проблем не возникло
а на таможне
даже сказали
«попутного»
и улыбнулись
чего никогда не бывало
прежде
там его ждут
вдоль побережья
ветроэнергетические установки
трёх университетов
нижних земель
а здесь
полный штиль
о чём вы давно
мечтали


[коса (сборка)]

1.
только ветер способен разговаривать с ветром
2.
и когда ты прилёг между ними
в середине
поперечной тропы через косу
(где-то метров пятьсот
полпути от укрепрайона
к песчаному пляжу)
3.
ты подслушивал их разговор
4.
и один из них был пресноводным
суховатым таким
лютеранским
он дул от ангаров
чьи стены побиты снарядами
от башни
с пустым циферблатом без стрелок
от старой немецкой бетонки
от рухнувших крыш и пилонов
покосившихся
от петеркирхе
от преголи с лавой
от канала в который заходят
заходят
- под конвоем по четверо в ряд
- вслед за лоцманским катером
- без нашивок в лохмотьях
- с названьем по борту и портом приписки
на корме
5.
а другой был гулякой в портовом кабаке где в кейптауне спор кто-понятно-решает и дальше по тексту
6.
этот
был пожалуй католик
из ново-
обращённых
с каких-нибудь там
островов
7.
тут повсюду
шиповник
полынь
ежевика
тёрн
и райские яблоки
8.
тут в ложбинке
два года назад отдыхал
перебравший куратор
известного литфестиваля
и ямки
от локтей и коленей его
до сих пор сохранились
9.
тут мяукая жалобно вышел
к нам кот из кустов
и сожрал три сосиски
что купили на пристани мы
на закуску к перцовой
10.
тут за нами ходили собака и солнце
охраняя нас
друг от друга
11.
а о найденном здесь янтаре
умолчу надоело
как коса так янтарь
12.
только ветер способен разговаривать с ветром,
и от этого воздух наполняется светом,
и лежит, касаясь
световых струн,
не моя радость
между двух дюн.
или вот, у щербатой притулившись колонны,
ты стоишь, как спектакль возобновлённый,
и, суфлёра слушая,
балочный свод
на тебя обрушится
вот-вот.
посему и желательно сохранить навеки,
не разъяв на части, эти руки-реки,
этот голос-полюс:
чем холодней,
тем звучит он праздничней
и родней.
твоё сердце, запёкшись на ветру садо-мазо,
выдыхает и ёжится, ожидает приказа
здесь, на лезвии суши,
где почти нет
переправ воздушных
на этот свет.


[***]

дмитрию данилову

если с утра
чуть продрав глаза
погружаешься в социальные сети
жизнь начинает казаться
невыносимой

в своё время
когда я работал
на лубянском проезде
(метро «китай-город»)
я применял от этого
три средства

вот они
по нарастающей

в вагоне метро
рядом с тобой
обязательно едет
прекрасная незнакомка
надо лишь присмотреться
точёный профиль
волосы как крыло птицы
глаза неземной глубины
не надо пялиться на неё
это пошло
просто закрыть глаза
и сохранить лицо её
на сетчатке

если и это не помогло
в длинном подземном
переходе на «китай-городе»
раньше всегда пел
маленький хор слепцов
давно их не слышал
в метро поют многие
но так как они
не пел никто
так наверное
пели слепые лирники
из повестей паустовского
как будто прощаясь
с этим миром
каждым выпеваемым
серебряным звуком

но если твоя печаль
ещё глубже
и слепцам не удалось
тебя от неё избавить
надо выйти
из так называемого
верхнего выхода
«китай-города»
там где лубянский проезд
резко спускается вниз
к москве-реке
где ясным февральским утром
на фоне голубейшего неба
вертикально стоят столбы
белого пара
из труб замоскворечья
будто звуки
из направленных в небо
медных труб духового оркестра
вдруг застыли
не желая покидать
тёплое лоно
инструментов

глядя на этот пейзаж
надо пять минут постоять
в стороне от людского потока
делая вид
что кого-то ждёшь
дабы избежать
толчков и ненужных вопросов
а потом
когда ощутишь
растущий в груди
воздушный шар
просто идти
по направленью к реке
не спускаясь вниз
а прямо
легко и свободно
постепенно отрываясь
от земли

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney