ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 38 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Татьяна Щербина. СТИХИ




* * *
Диктатура ли, демократия,
хоть по выбору, хоть насильно –
результат все равно отрицательный,
если речь идет о России.

Если жизнь сикось-накось-выкуси,
набекрень, на бровях, на спуске,
всё погибло и цикл зациклился –
значит, ты – настоящий русский.

Здесь фонтан вместо чаш терпения,
нам последнюю каплю – вычли.
В точке взлета, паденья, кипения -
очи козочьи, шеи бычьи.
1998


* * *
Европе всегда сорок лет,
а России шестнадцать,
девочка с бантиком, хочет нравиться,
дома ругаются, трудное детство,
деды, сидевшие и стрелявшие,
родину защищавшие,
но так и не защитившие.
Крепостная и фрейлина
в своем позапрошлом веке,
узнали, что сообща продолжали род,
став прабабками
родителей девочки с бантиком,
обделенных бабками,
которые Европы родители
зарабатывали, победители,
а тут их сбрасывали охапками,
пусто-пусто и густо-густо,
одним брильянтами, другим капустой,
несмотря на революционную мутацию.
Только водка объединяет нацию.
Девчонке молоденькой, в бантиках,
хочется неба в брильянтиках.

Европе сказали: «сорок лет – бабе век»
век назад, а ей всё сорок,
может, и шестьдесят,
но с подтяжками сорок,
а России с натяжкой шестнадцать,
это мальчишка, в детской колонии,
вешал училку, заснял на мобилку
чтоб родители-интеллехенты
всплескивали ручонками: сын – дебил,
хочет свести нас в могилку.

Мальчик Россия вольный,
он себе выберет претендента
на звание предка, дедушки малолетка,
все на одной качались когда-то ветке,
евродядька еще попросит его: спаси!
любовник старый, а все красивый, в своей беретке,
его имам – ам, тут-то ему и понадобится хам
с навыками спецназа.
Старый развратник мальчика рад послушать,
только хочет пока что побольше газа,
лучше девочка, все же, насколько лучше!
2008



О ПРЕДЕЛАХ

Цикады, мой Рамзес, поют цикады.
Цикуты мне, Сократ, отлей цикуты.
В ЦК, не обратишься ли в ЦК ты?
Нет, брат мой разум, я, душа, не буду.

Постройки, мой кумир, смотри, постройки.
Мы разве насекомые, чтоб в ульях
кидаться на незанятые койки
и тряпочки развешивать на стульях?

Открой ее, Колумб, отверзь скорее,
вести земную жизнь упрел потомок.
Куда податься бедному еврею?
Куда направить этот наш обломок?

Приятель мой, мутант неотверделый,
безумный мой собрат неукротимый!
У рвоты и поноса есть пределы,
и вот они. Да вот они, родимый.
1987



* * *
Верните таджиков! Тротуары обледенели,
прохожие бьются как безделушки
из костяного фарфора.
В оранжевой накидушке, с ломами, мануалы
стоят у кромки и, наблюдая ломки,
переключения светофора,
постукивают скипетром, державный чеканя след.
Верните таджиков позабывшим балет!

Пальцы рук – пожалуйста: па-де-де,
пируэты, сальто,
хоть на бугристом катке асфальта –
научились на клавиатурном станке
прыгучести, пальцы ног – не те:
в педали срослись, в лопаточки тормоз-газ,
они, если что, не постоят за нас.

(Все понимаю: лет через тридцать
азиатскими станут наши с тобой бугры.
Чем меньше можешь, тем больше подвинься –
но никто не согласен с правилами игры.)

Прохожие молятся, чтоб избежать поломки,
а лед не колется, неотзывчива его мать.
Таджикские дворники упаковывают котомки,
поедут наркотики продавать.
29.01.2009



* * *
В ноябре был январь, март пришел в январе,
ну погоды стоят: не по кругу – в карэ,
или, может, крестом, но не в круг, как часы.
Да и мы тут, построившись в две полосы,
словно вышли из сферы по двум полюсам:
к черни чернь, к свету тягостно тянешься сам,
как цветы всеми листьями смотрят в окно,
будто в мире фотонов такое кино –
нам не снилось, хоть снов наших не подглядишь,
мы в мечтах веселей, чем под кровлями крыш,
в них нас больше, чем вьяве вместит обиход,
на Земле слишком мало вообще что растет,
искривляясь и портясь, взыскуя замен,
то циклон нападет, то мутирует ген.
Дольше века во мне длится месяц туман,
неизвестно какой – не видать, будто пьян.
1999



* * *
Если всё в прошлом, что остается делать,
как наряжаться в сари воспоминаний,
делить на отрезы безразмерную ткань тела
с зарубками по годкам – Паркиными коготками.
(Но теперь я думаю о мясистом ухвате Рока:
счет игры – в пользу мужского пола,
бледная трепонема, трихомонада и палка Коха!
"Сам дурак" – лихорадочный плач Эбола.)
Прошлое кончилось седьмого июля
тысяча девятьсот девяносто шестого года:
раскаленная лава внезапно застыла в пулю.
Жизнь после смерти рассказывать неохота.
До – оттенки, тенёта, теньки и тенты,
до – светлячки, светёлки, светила, свитки,
до – поражались фригидные, импотенты,
что бывает в жизни вот так - в избытке.
Ангел-хранитель, кажется мне, растерян,
от кого охранять клиента, что в прошлогодних
кринолинах зарылся глухой тетерей?
Что ни пой – все мотивы ему не годны.
1997

* * *
Не знаю, не знаю, какая там вита нова,
какая нью лайф,
не дожидайся отлова,
голосуй батискаф:
не может рыбак любить рыбку сырой и здоровой,
это только собак дрессируют на благо собак
(было бы жаль болонку, которая одичала).
Раз начавший сначала начинает все время сначала,
то есть, кадровая чехарда,
нож в спину – наносится как всегда
жертвой фрустрации. То и скука –
опять аборигены съели Кука,
опять ты это правильно пойми,
о рыбка, о рыбак, о друг наш сука,
не заводи ни государства, ни семьи.
1987



ПОЭТ И ЦАРЬ

Если б не был бы я поэтом,
То наверно, был мошенник и вор.
С.Есенин


Я бью головой о стенку бутылки «Плиски»
пьяненькую осу,
я хочу ударить.
Это не лагерная «прописка», не оборона страны,
не кровная месть, не небесная кара
за ее враждебную нам стезю,
этой животной, наклюкавшейся в зюзю.
Я хочу ударить – да хоть вот этого экземпляра,
но бью не их, которые пили,
но бью не тех, кому не досталось,
я убиваю джина на дне бутыли,
хоть это не джин, а плиска, и не шаг, а шалость.
Она через темную башню с «Плиской» на дне
смотрит как княжна Тараканова – на мене.
Я бью ее по лицу бутылкой
как императрица Екатерина,
все начинают ссылкой могущей ужалить осы
в мысленную бутылку (например, Бутырку),
но нужна мякина,
ибо никто не заслуживает пинка.
Я хочу ударить
суку выскочку дурака белого красного и фашиста
русофила жида совка негра педика анашиста
проститутку вора царя председателя райисполкома
и воспеть святого
мученика
богатыря –
другими убитого насекомого.
1988



2010

День прибавляется, а не наоборот,
и это радует меня и мой народ.

Мы с ним устали быть хорьком бля, мы
и сами потемнели в царстве тьмы.
Жевали сопли и глотали пыль,
из всех углов на нас взирал упырь.

Отечества нанюхавшийся в дым
подумывал, что дело тут – Катынь,
и месяц из тумана на рогах,
и ножик из кармана только ах.

Год убивал и убывая, гнал в поход,
Но с неба катится спасатель тихоход.
2010



* * *
С возрастом улучшается память,
ничего забыть невозможно.
Зрение ж портится: новое как сквозь наледь.
Старый свитер, баюкающий кожу,
друзья мои, тут хоть выпей литр,
не забудешь проектов наших
о новой Мекке,
и коронную манную кашу
за три копейки.
Мы, конечно, создали
каждый свой замок, крепость.
Тут бы жить, да поздно,
а может быть кукареку,
петушиное слово кто спишет,
чтоб стать счастливым,
юным стройным, возвышенно
похотливым.
Мне лично лысина с брюшком
нравятся больше кудряшек,
то есть, больше чем Пушкин,
те, с кем манную кашу
запивали винцом, веря,
мир нас взлюбит, yes,
а теперь одна за одной потеря,
валят, рубят лес.
Важно быть хорошим, дорогим, своим,
нами мир заброшен и отчизны дым.
Для меня стал главным этот узкий круг,
где бывает плавно, а бывает – вдруг.
1996



* * *
Я – засушенная роза, замороженный карась,
я, замученная прозой, силе воли отдалась.
По лицензии желанья производит организм,
будущее – сзади, в манне, сыпавшейся сверху вниз.
Я теперь все время в гору, задыхаясь и молясь,
лезу, как влезают воры в форточку, что поддалась.
Шевельнуться – невозможно, закричать – накликать бед,
я иду туда, где можно спать, не зажигая свет.
Я гармонии добилась, в огороде ль во саду:
бешеной коровке – силос, свинке – прочую еду.
Время хвостиком вильнуло, износилась пена дней,
жизнь извне меня продула, изнутри же жар камней
оставляет соль на коже, напрягает группу мышц,
что ночами всё итожит, теребит анналы лиц.
Недостача накопилась, импульс вышел из тенёт,
то ли что во мне взбесилось, то ли в мире что грядет.
2001





 следующая Семён Крайтман. СТИХИ
оглавление
предыдущая Юрий Несис. ВОЗВРАЩАЯСЬ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ, НЕ ЗАБУДЬТЕ ВЗЯТЬ ЗУБНУЮ ЩЁТКУ





blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney