ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 39 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


ШЕСТЬ МЕЛОДИЙ ДЛЯ ШЭНА


(2009)

Здесь тема деконструирующего комментария продолжается и развивается, включая элементы научного исследования (отчасти компилятивного характера).

* * *
Китайскую классическую поэзию сравнивают с деревом в полном цвету и плодах. Но при этом непременно добавляют, что корни этого прекрасного дерева – в поэзии древней Книги Песен – Ши цзин. Согласно традиции, эту книгу составил сам Конфуций, отобрав 300 стихотворений из 3-х тысяч известных в его время. На самом деле в Ши цзин 305 песен или 311 – смотря как считать. Дело в том, что в дошедшем до нас тексте 6 песен имеют только названия – каждое из двух иероглифов, и приписку о том, что это мелодия для шэна.

Шэн – это древний духовой музыкальный инструмент, сохранившийся и до нашего времени. Он состоит из резонатора, который раньше делали из тыквы, бамбуковых трубок и медных язычков. Этот инструмент послужил прототипом для изобретения фисгармонии и аккордеона.
Мне захотелось написать эти недостающие 6 песен ««Ши цзин»». Как оказалось, я был не первый, кто поставил себе такую странную задачу. Первым и, насколько я смог узнать, до меня единственным был некто Шу Си. Он жил в третьем веке до н.э. в эпоху Западная Цзинь; это сразу после знаменитой эпохи Троецарствия. Он знаменит ещё своей «Рапсодией о макаронных изделиях». 6 стихотворений, которые Шу Си написал, восполняя «Ши цзин», дошли до нашего времени, но мне не удалось найти их переводов на русский или хотя бы английский языки. Я просто написал свой вариант.

Сочинение подобных стихотворений очень отличается от написания обычных стихов. Это больше похоже на работу учёного-историка или переводчика. Но и тут странность: ведь оригинала-то, с которого надо переводить, нет. Нужно было написать такие стихи, которые выглядели бы как русские переводы китайских стихов, утерянных две с половиной тысячи лет назад.

Прежде всего, нужно было, как писали про Шу Си, «проникнуться духом этой поэзии».

Во-вторых, нужно было учитывать исторические реалии: что могло и чего не могло быть во времена Ши цзин.

В-третьих, я старался следовать чисто формальным особенностям поэзии Книги Песен.

Прежде всего, рифма. «Ши цзин» уникален тем, что его стихи оснащены рифмой на тысячу лет раньше любого другого памятника мировой поэзии. И это не случайные рифмы, а строгая система.

Далее, размер. Стих «Ши цзина» – это, как правило, 4 иероглифа. Мне показалось, что лучше всего этому соответствуют четыре стопы силлаботоники. Я выбрал трёхсложные размеры: амфибрахий, дактиль и анапест – ровно по 2 стихотворения на каждый.

Ещё одной особенностью «Ши цзин» является параллелизм, доходящий до последних мелочей. Этот приём любили многие китайские поэты, но тексты Книги Песен – не просто стихотворения, это именно песни, которые полагалось петь, как, впрочем, и все древние стихотворения всех народов. А в песнях параллелизм, рефрен – это, можно сказать, обязательный приём. При этом параллелизм в «Ши цзине» – не просто повтор строк или слов, здесь создаётся сложный рисунок, когда, повторяясь, строка в то же время варьируется, меняются отдельные слова.

И, наконец, я старался учитывать уровень пафоса. Отсутствующие стихотворения Книги Песен относятся к разделу «СЯО Я» – Малые Оды. Они не такие вольные, как в первом большом разделе «ГО ФЫН» – «Нравы царств», в них больше пафоса, но всё же меньше, чем в последующих разделах «ДА Я» – «Великие Оды» и, тем более, «СУН» – «Гимны».

Ну вот, я пожаловался на те сложности, с которыми мне пришлось столкнуться. А теперь сами стихи.


1
Первое стихотворение называется НАНЬ ГАЙ – «ЮЖНАЯ ТЕРРАСА». В стихотворении воспроизводится диалог советника, пытающегося предостеречь царя. Но царь отмахивается от этих предупреждений, в результате чего всё кончается трагически. Драконы и фениксы – это известный в Китае символ императорской власти: дракон – это император, а феникс – императрица.

На Южной террасе гора за спиной,
До самого неба восходит стеной.
От Южной террасы посмотришь на юг:
Квадраты земли и небес полукруг.
Чего нам бояться? Здесь мир и покой.
Лишь птица кричит, улетая домой.

Там птица летит, возвращаясь домой,
В туманные дали за жёлтой рекой.
Как птица, летит нарастающий звук,
Услышь боевых колесниц перестук.
Чего нам бояться? Здесь мир и покой.
Лишь облако мирное над головой.

Там облако жирное над головой,
Грозится водою оно дождевой.
Из облака тёмного струи скользят,
Боюсь, то не воды, а стрелы летят.
Чего нам бояться? Здесь мир и покой.
Покрыты шатры золотою парчой.

Накрыты столы ярко-алой парчой,
Уставлены густо вином и едой.
Накрыты столы, пей вино и молчи.
Боюсь, то не кубки звенят, а мечи.
Чего нам бояться? Здесь мир и покой.
Драконы и фениксы дружат с тобой.

Драконов и фениксов кружится рой
И падает замертво вместе со мной.
Драконов и фениксов алая кровь
По каменной лестнице падает в ров.
В живых не осталось души ни одной.
На Южной террасе и мир, и покой.


2
Второе стихотворение – называется БАЙ ХУА. Обычно это переводят как «Белый цветок», но можно перевести как – «БЕЛЫЙ ЦВЕТ», под которым имеется в виду цвет дерева, когда мы говорим «яблонь цвет», «цвет вишен» и т.п.
Смысл стихотворения прост: радушный хозяин встречает гостей и гуляет с ними всю ночь. Глиняный сюнь, шэн и семиструнный цинь – это названия музыкальных инструментов.

Белого цвета так много в саду,
Сливы так пышно цветут.
Гости ко мне по тропинке идут,
Я им навстречу иду.
Праздник весёлый сегодня у нас,
Мы будем петь и плясать!

Белого цвета так много вокруг,
Даже тропинка бела.
Гости ударили в колокола,
Что за раскатистый звук!
Праздник весёлый сегодня у нас,
Мы будем петь и плясать!

Белого цвета прекрасен полёт,
С веток на землю летит.
Глиняный сюнь и рычит? и гудит,
Шэн благородный поёт.
Праздник весёлый сегодня у нас,
Мы будем петь и плясать!

Белого цвета прозрачно вино,
Я наливаю гостям.
Жирного мяса на белых костях
Много ведь припасено.
Праздник весёлый сегодня у нас,
Мы будем пить и гулять!

В белого цвета прозрачных шелках
Девушки в пышных цветах.
Гости мои восхищаются: Ах!
Блеск на румяных щеках.
Праздник весёлый сегодня у нас,
Мы будем пить и гулять!

Белого цвета цветы не видны
В этот полуночный час.
Цинь семиструнный тихонько угас
В звуках ночной тишины.
Праздник весёлый сегодня у нас,
Ночью не будем мы спать!

Белого цвета давно уже нет,
Тени ночные тихи.
Гости напевно читают стихи,
Я напеваю в ответ.
Праздник весёлый сегодня у нас,
Ночью не будем мы спать!

Белого цвета так много в саду,
Сливы так пышно цветут.
Гости мои на рассвете уснут,
Я на рассвете усну.
Праздник весёлый вчера был у нас,
Будем теперь отдыхать…


3
Третье стихотворение ХУА ШУ – «ЦВЕТУЩЕЕ ПРОСО». Оно написано от лица девушки, которой не разрешают выйти замуж за того, кого она любит.

В «Ши цзине» довольно много песен написано от лица женщины. Правда, почти все они сосредоточены в 1-ом разделе «Нравы царств»: их там 41%. В Малых Одах таких стихов гораздо меньше – 8 из 74-х – 11%. Написав 6 недостающих песен, я только одну из них веду от лица женщины, получается 9 песен из 80, то есть сохраняются те же 11%. Будь я китайцем, для меня это было бы очень важно.

Сочиняя эту песню, я много узнал о просе: как оно выглядит, как растёт, какие у него метёлки, что листья его краснеют ближе к созреванию, что есть много разновидностей проса и, в частности, чёрное просо, у которого в одной оболочке два зерна.

Цветущее просо обильно и густо,
На листьях повисла роса.
Ты мимо идёшь, ты отводишь глаза.
Мне это обидно и грустно.
Твоею супругой мне быть не велят.
«Ему ты не пара», – так все говорят.

Цветущее просо обильно и густо,
Метёлки качаются в ряд.
Ты мимо проходишь, ты встрече не рад.
Мне это обидно и грустно.
Твоею супругой мне быть не велят.
«Ему ты не пара», – так все говорят.

Цветущее просо обильно и густо,
Листва покраснела уже.
К кому ты идёшь по соседней меже?
Мне это обидно и грустно.
Твоею супругой мне быть не велят.
«Ему ты не пара», – так все говорят.

Созревшее просо обильно и густо,
Пора урожай собирать.
Ты мимо идёшь… Не могу я сказать,
Как это обидно и грустно!
Твоею супругой мне быть не велят.
«Ему ты не пара», – так все говорят.

Вот чёрное просо обильно и густо,
Из двух половинок зерно,
По парам, по парам разбито оно.
Как это обидно и грустно!
«Ему ты не пара», – так все говорят.
Твоею супругой мне быть не велят.


4
Четвёртое стихотворение – Ю ГЭН, что можно перевести как «Начиная с гэн». Гэн – это циклический знак, один из десяти небесных стволов. Мы уже привыкли к китайскому 60-летнему календарю, в котором каждый год обозначается двумя циклическими знаками: одним небесным стволом и одной из двенадцати земных ветвей. Но в древние времена, по крайней мере, до эпохи Чжоу циклические знаки использовались для обозначения только дней, но не годов.

Я назвал своё стихотворение «ДЕНЬ ГЭН-ШЭНЬ» – 57-ой день 60-дневного цикла. Этот день считается днём кары за грехи, когда духи, живущие в теле человека, отправляются на небеса доносить Небесному Императору обо всех прегрешениях своего хозяина. Эти духи довольно зловредные создания, они желают человеку скорейшей смерти, тогда они выходят на свободу. В одном сочинении написано, что эти духи похожи на маленьких детей, а бывает, принимают вид лошадок, покрытых шерстью длиной в два цуня.

В стихотворении пересказываются известные по древним источникам эпизоды из жизни императора династии Инь-Шан У-дина, сына императора Сяо-и. Когда династию основал предок У-дина Чэн-тан, столицей был город Бо. Но во время У-дина столица была перенесена в город Иньсюй в районе современного города Аньян, а Бо играл роль культового центра. Бошэ – это жертвенник земле в городе Бо.

До наших дней сохранился бронзовый сосуд вот с такой надписью: «В день гэн-шэнь, новый император У-дин пошел к восточным воротам города, приветствовать восходящее солнце. Вечером того же самого дня он приказал министру Ху поставить пять человек, гружёных каури [это раковины, игравшие роль денег], принести дары с обычными подношениями, в знак благодарности за отпечатки ног и рук покойного императора Сяо-и, которые были замечены в наследственном храме, пять раз, в течение 16-ти месяцев траура. Этот сосуд был отлит и помещен в святилище, дабы отпраздновать этот факт».

Событие это произошло в 1273 г. до н.э.

Своего первого помощника, мудреца по имени Юэ, У-дин сначала увидел во сне, а потом велел искать его по всей стране. Юэ нашли в Фусяни, где он был закован в колодки и работал на строительстве. Благодаря Юэ, дела пошли на лад: страна богатела, росла политическая мощь государства и расширялась территория.

День гэн-шень отошел, успокоились духи.
А по царству Инь-Шан расползаются слухи.
Говорят, что в наследственном храме царей
Появились следы чьих-то рук и ступней.
Даже в древности было подобное редко.
Говорят, это знак благосклонности предков.

День гэн-шень отошел, успокоились духи.
А по царству Инь-Шан расползаются слухи.
Говорят, что с утра у восточных ворот
Император приветствовал солнца восход.
Он велел пятерых человек отобрать,
Нагрузить их каури и в храм отослать.

День гэн-шень отошел, успокоились духи.
А по царству Инь-Шан расползаются слухи.
Говорят, император три года молчит,
Только слушает то, что народ говорит.
Он покинул столицу, уехал в Бошэ.
Говорят, что печаль у него на душе.

День гэн-шень отошел, успокоились духи.
А по царству Инь-Шан расползаются слухи.
Говорят, что, взлетев на треножник, фазан
Так кричал, словно жертву отвергнул Чэн-тан.
Император в испуге: наверное, он
Добродетелей нужных для царства лишён.

День гэн-шень отошел, успокоились духи.
А по царству Инь-Шан расползаются слухи.
Говорят, император увидел во сне
Человека, чья мудрость послужит стране.
День за днём посылает гонца за гонцом,
Чтоб нашли человека с похожим лицом.

День гэн-шень отошел, успокоились духи.
А по царству Инь-Шан расползаются слухи.
Говорят, кто в Фусяне в колодках страдал,
Императору первым советником стал.
Что ни день, то он мудрый совет подаёт.
И страна процветает, доволен народ.

День гэн-шень наступил, и возносятся духи
Небесам доносить эти славные слухи.


У-дин правил необычно долго – 59 лет!


5
Пятое стихотворение называется «ЧУН ЦЮ» – «ВЫСОКИЙ ХОЛМ». На этих холмах приносили жертвы Небу. Холм насыпался землёю пяти цветов: на западной стороне жертвенника полагалось насыпать белую землю, на северной стороне – черную, на востоке – зелёную, на юге – красную. Сверху же укладывался слой желтой земли – символ правителя.

Кроме цвета, с каждой стороной света в Китае связывают одну из пяти стихий и божественного покровителя: запад – это металл и Белый Тигр, север – вода и Черепаха со змеёй, восток – дерево и Зелёный Дракон, юг – огонь и Красный Феникс. Центр – это земля, в смысле почва, и императорский Желтый Дракон с пятью когтями на лапах, он же был символом власти над всем миром.

Возле такого холма владетельные князья получали инвеституру из рук Сына Неба. Император, даруя князю владение, вручал ему горсть земли, символизировавшую по цвету ту часть Поднебесной, куда отправлялся князь.

В «И цзин» – «Книге Перемен» – в афоризме к 3-ей черте 13-ой гексаграммы, которая называется «Единомышленники» сказано: «Спрячь оружие в зарослях и поднимись на высокий холм». В афоризме ко всей гексаграмме целиком говорится: «Благоприятен брод через великую реку», то есть можно совершать великие дела. В конце моего стихотворения я говорю о том, что, к сожалению, эта благоприятная ситуация не продлится долго, что вполне в духе «Книги Перемен»: ничто не постоянно: за подъёмом следует упадок, за богатством – разорение, за миром – война.

Кстати, в названии ЧУН ЦЮ слово ЦЮ–ХОЛМ записывается тем же иероглифом, что имя Конфуция – ЦЮ. Когда Конфуций родился, у него на макушке головы обнаружили выпуклость и поэтому его назвали Цю («Холм»). Но этот замечательный факт я не мог использовать в стихотворении, потому что песни «Ши цзин» были созданы до Конфуция.

На высоком холме пожелтела трава,
Там лежат груды старых костей,
А над ними безбрежных небес синева.
Здесь когда-то наш царь, утверждает молва,
Принимал благородных гостей.

Высоко-высоко в небесах синева.
На высоком холме пожелтела трава,
А на западном склоне как яшма бела,
Прорастает она среди старых камней.
Был бесстрашнее тигра князь диких степей,
Его клятва прочнее железа была.

Высоко-высоко в небесах синева.
На высоком холме пожелтела трава,
А на северном склоне как туча черна,
Как неистово в землю вцепившийся дождь.
Черепахи мудрее был северный вождь.
Его клятва, как жертва, чиста и верна.

Высоко-высоко в небесах синева.
На высоком холме пожелтела трава,
А с восточного края она зелена,
Шелковистою тканью окутала склон.
Князь восточных уделов силён, как дракон.
Как могучий сандал, его клятва сильна.

Высоко-высоко в небесах синева.
На высоком холме пожелтела трава,
А на юге краснеет, как след от меча,
Что узоры свои по земле рисовал.
Словно феникс взлетающий южный вассал.
Его клятва, как пламя огня, горяча.

Высоко-высоко небо синее кружит.
Покорились князья и сложили оружие.
На высокий на холм поднимался наш царь.
И великое счастье вернулось, как встарь.
Но, увы, ненадолго. Поникла трава.
Снова будет война, утверждает молва.


6
Шестое стихотворение – называется «Ю И» – «СЛЕДУЯ ПРАВИЛАМ». Стихотворение написано как речь советника, обращённая к князю, как обличение и увещевание. Эта тема весьма популярна в «Ши цзин». В Малых Одах она, по моим подсчётам, даже популярнее славословий правителю.

Китайская идеология требовала, чтобы благородный муж состоял на службе и подавал правителю мудрые советы. Конфуций говорил: «Если не находишься на службе, нечего рассуждать о государственных делах».

От сановника требовалась не только преданность царю. Ему вменялось в обязанность критиковать, увещевать и даже обличать правителя, если тот ведёт себя не надлежащим образом или неправильно управляет страной.

При этом китайцы считали, что основа правильного управления – это добродетели правителя. Поэтому в первую очередь объектом критики становились не столько указы и распоряжения правителя, сколько его нравственные качества.

Более того, если оказывалось, что царь лишён добродетели, если он не прислушивался к советам, и не желал исправляться, благородному мужу рекомендовалось покинуть двор, пусть даже притворившись глупцом. Конфуций так хвалил одного человека: "Когда в государстве дела шли хорошо [то есть царь прислушивался к мудрым советам], он проявлял мудрость; когда же дела шли плохо, проявлял глупость. С его мудростью могла сравняться мудрость других, но с его глупостью ничья глупость не могла сравняться".

Как Хуанхэ широка, полноводна!
Мчится по волнам челнок быстроходный.
Следует правилам муж благородный.
Вы же, мой князь, не желаете знать,
Как полагается Вам поступать.
Образ правления Ваш сумасбродный
Нужно как можно скорей исправлять.

Земли в долинах реки плодородны.
Мчится и мчится челнок быстроходный.
Следует правилам муж благородный.
Вы же, мой князь, не хотите понять,
Вам бы всё время лишь пить-пировать.
Как же страдает народ Ваш голодный!
Сколько же можно его обирать!

Как Хуанхэ глубока, полноводна!
Мчится свободно челнок быстроходный.
Следует правилам муж благородный.
Вы же, мой князь, не хотите искать
Правильный путь, Вам бы только карать.
Ширится, ширится ропот народный,
Люди боятся и слова сказать.

В заводях тихих река мелководна.
Там отдыхает челнок быстроходный.
Следует правилам муж благородный.
Вы же, мой князь, собрались воевать.
С Вами ли Небо, народ Ваш и знать?
Ваши войска для войны непригодны,
Вам бы те земли, что есть, удержать.

Грозен разлив Хуанхэ ежегодный.
Крутит и вертит челнок быстроходный.
Следует правилам муж благородный.
Вы же, мой князь, стали пренебрегать
Жертвами предкам. Как это понять?
Вы же не западный варвар безродный.
Можно ли кары небес избежать?

Следует правилам муж благородный,
Неба страшась – не воды, не огня.
Вам же, мой князь, моя речь неугодна,
Вы не желаете слушать меня.
Что делать лодке в пустыне безводной?
Должен покинуть Вас муж благородный,
Правильный путь в своём сердце храня.



следующая УБИТЬ ДРАКОНА (как не писать стихи)
оглавление
предыдущая ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ, НАПИСАННЫЕ В КИТАЕ






blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney