ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 16 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Юрий ПРОСКУРЯКОВ. ДEMOН



aвтор визуальной работы - Iurii Proskuriakov



(Из текста «КОГДА Я БЫЛ СЭЛИНДЖЕРОМ»)



Когда я оказываюсь предоставленным самому себе, то всегда повторяется практически одно и то же – мысли не просто текут, как облака в сознании, меняя свои неуловимые формы, но они явно текут откуда-то из прошлого, и ассоциировать эти образы удаётся только отчасти. Впрочем, это меня не тревожит, скорее, вызывает любопытство и желание получше вникнуть в сам процесс ассоциации. Некоторые эпизоды проступают достаточно явственно. Извини, если окажется, что в моих экзерсисах нет ничего для тебя полезного и любопытного. В любом случае не обессудь.

…Мы всем семейством едем к родственникам в деревню. Это целая экспедиция с массой скарба, предваряющих поездку волнений и разговоров. Я стою во дворе, рядом петух косит на меня свое круглоглазие, и рассматриваю толстое, стоящее на самом неудобном с моей точки зрения месте дерево. Проходит соседская тётка, в согнутой руке тазик со стираным бельем. Ставит таз на малюсенький островок травы.
«Ну, чего уставился? Это дерево ещё твой дед посадил». Представляю, как дед тащит на своих стариковских плечах этот огромный ствол и заталкивает его в отрытую им самим глубоченную яму.
Нет, это маловероятно. Тетка врёт. Не мог дед в одиночку посадить такое здоровенное дерево. Но не возражаю. Они тут в деревне часто врут по поводу и без повода, особенно когда выпьют.
Из соседнего дома кубарем выкатывается Колян: идём с ребятами в лес. В лес идти запрещено. Я озираюсь. В окне отодвигается занавеска. Это мать. Она говорит, что за мной глаз да глаз нужен. Колян уже далеко, я подбираю с земли палку и бью ею петуха по спине. Первый момент впечатление такое, что петух внутри пустой. Но вот он уже опомнился от моей наглой выходки, подпрыгнул, раскинув крылья, и длинными шагами понёсся в дальний угол двора…

Желание контролировать порождает зависимость. Если кого-то постоянно доставать по поводу его умственных способностей, то он становится сосредоточенным. Точнее не он, а она. Проблема самоидентификации – это мука маятника, которому не дано успокоиться. Было сказано, что горбатый кит непрерывно должен находиться в движении, даже когда он спит. Ему не дано испытать полного счастья абсолютного покоя спящего ребёнка, когда движения носят необязательный характер. Так же, как человеку не дано узнать непосильной выразительности удара хвостовым плавником о набегающую океанскую волну, для того, чтобы, сделав счастливый стотонный пируэт, сомкнуть челюсти гигантской ловушкой вкуснейшего криля, почувствовать мельчайшие движения прозрачных креветок огромным нечленораздельным языком и молчать в непрерывном счастье холодной северной воды, свободной от малейших признаков секса. Так кто же я? Не достигшее счастья других видов животное, невоплощенное лицо другого пола, неосуществлённая национальная, партийная или творческая принадлежность или косная материя вещества, ещё не осознающего своей тайной организации, удивительной последовательности виртуальных схем. Кто я?
…Сидим возле охапки сена и играем ржавыми гильзами, безмолвными свидетелями тонущей в пучине забвенья войны. Обшарпанная школьная стена, помесь городского и деревенского быта. Мы играем гильзами стреляных патронов. Странное отношение ровесников. Будущих следователей или бандитов. Воплощённых в не менее странные территории могил на отдалённом кладбище. Иван Константинович Феофанов. 1945 – 1965 гг. Убит ножом в живот на пороге женского общежития гастролёром из соседнего посёлка. Мальчишеская стриженая лесенкой круглоголовость. Любительское фото в альбоме. Странно вычерненное, так что кажется: это троица малолетних лагерников. Но вокруг ни бараков, ни колючей проволоки, ни охранников с их допотопными сытыми усмешками едоков земли. Екатерина Малкова, по-женски без отчества, 1943-1961 гг. Погибла, бросившись под поезд из-за несчастной любви, выбежав из этого же самого общежития. Вот она сидит на окровавленных шпалах, одна нога едва висит на сухожилии, другая валяется невдалеке уже синяя и странно безжизненная. Растирает по красивым щекам пятна сукровицы и ревмя в голос: «Мама, мамочка, что я наделала, прости меня, мамочка!» Ее уносят на военных носилках тёмно-зелёного защитного цвета. В воздухе так и реет этот защитный цвет двойной трофейной диагонали. Цвет яркого солнца и несбывающихся надежд.

Когда во сне я делаю роковой шаг, и оказывается, что это край земли, я вспоминаю всю чепуху в школьных учебниках о том, что земля круглая, вращается вокруг своей оси и вокруг солнца. Всю схоластику про Галилея и Коперника. Чтобы убедиться, что это досужие выдумки невежественных учителей, достаточно остановить на улице любого мальчика, приехавшего в город из маленького поселка. «Ну, как тебе люди, малыш?». Странно, но это в моем полёте, в обломе земли меня останавливает удивительное существо, поросшее шерстью земноводное с огромным, пульсирующим внутри прозрачного черепа мозгом. Страшно, за собственную неостановимую откровенность: «А ты-то кто?» – немея от своей немыслимой наглости, судорожно выдавливаю непослушные звуки. «Я? – непонятное существо прогибает женскую соблазнительную спину. – Я – морской демон. Ты задолжал мне бочонок рому». Становится ещё страшнее, страшнее, чем на подростковой открытой танцплощадке, где горячий привкус смерти витает в напряженном воздухе: «Знаешь, демон, когда я приехал в этот город, ну, тот внизу под нами, который копошится редкими фонарями в предутреннем адском тумане, ещё не взорванном рёвом фабричных труб, когда я приехал в этот город, я увидел, что люди в нём другие, они все доводят друг друга, издеваются, а там наверху, где когда-то колосились тучные золотые колосья, все были добрые… Здесь все хотят унизить, посмеяться…»
Подходит взрослый парень, отнимает гильзу. Недостижимый уже соблазнительный блеск латуни. Может быть, поэтому как увижу где чистый блеск неповрежденного металлического обломка, кусочка проволоки, ненужной клеммы, не могу не соблазниться подобрать. Повертел в руках и бросил. Подбегает Колян: «Дай посмотреть!» – выхватывает гильзу прямо из рук. В этом мире нельзя зазеваться, даже во время игры. Если кто старше и жулик, ему ничего не надо давать. Всё равно отнимет силой. А если не дать, то сразу с размаху по башке. Стоим группой за сараем. Юрик говорит Косому: «Отдай моего голубя». Косой выше на голову, старше на 3 года. Все остальные, включая Юрика, дворовая мелюзга. «Ишь, чего захотел. Это теперь мой турман. Мой, понял?» Дальше всё происходит, как в замедленной съёмке. Юрик отводит в сторону руку с зажатой в кулаке килограммовой гирькой коричневого от ржавчины разновеса и со всей силы бьёт прямо в голову Косому. Косой столь же медленно оседает на реденькую помоечную траву. Мы молча стоим кругом. В вялом воздухе не звука. Я поворачиваюсь и, не оглядываясь, иду в барак. Мы с Юриком стоим спиной к колонне ДеКа. С нами наш третий из той «гиречной» команды. Вокруг звериные маски местной шпаны – будущие депутаты России. Самый маленький и самый агрессивный, как торпеда, несётся прямо на одного из нас. Страшный удар кастетом. Наш третий медленно оседает на мраморный пол. Круг вяло размыкается. Юрик вынимает руку из кармана, где остается нагретая рукоять самодельного пистолета.
«Дай, я отдам». Даю, а он не отдаёт. «Страшно лететь в этот город, демон, ты слышишь, страшно». Смотрю на себя и вижу, как медленно вверх течёт слеза. И как будто лес вокруг. Небо, окруженное деревьями. Что-то поднимается неземное, пелена белая, чудовищный шёпот утраченных надежд. «Вот, ты опять плачешь…», – это демон, морской демон плотской любви утешает, милует, – «...и меня снова до слёз довёл...», – это уже голос матери. Невыносимо обидно, страшно, что снова доведу её до слёз. Может, она мной беременна и боится за меня? Что это я, в этом нет никакой логики. И вновь голос не то сладкого демона, не то матери:
«Ты никогда этого не поймёшь. Ты не знаешь людей. Они все такие».



следующая Павел НАСТИН. [зоркий четыре]
оглавление
предыдущая Екатерина БОЯРСКИХ. заклинание метаморфоз etc.






blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney