Цотне Чиковани
КАК Я РАЗОЧАРОВАЛСЯ В НОВОМ ГОДЕ
Было мне тогда лет 7, ростом я был невелик, но для своего возраста достаточно образован – умел читать, писать, различать континенты на карте и даже узнавать время на часах. А вот нового года никогда не встречал.
Всё изменилось 31 декабря 1974 года, когда я в полной мере испытал, что значит неожиданная радость.
В тот день шел снег. Мы с моим другом толстяком Гио положили свои промокшие насквозь варежки на оголенные трубы центрального отопления и, дожидаясь пока они высохнут, согревали свои замерзшие ручки в карманах. Гио, который был младше меня на год, к тому времени уже успел завоевать в нашем дворе репутацию настоящего эрудита. Я тоже умел читать, как я уже говорил, но к этому времени, правда, еще не прочел до конца ни одной книжки. Гио же совсем другое дело, в его активе было целых две прочитанных книги, и это обстоятельство оказывалось весомым аргументом в его пользу в постоянных высокоинтеллектуальных спорах между нами.
- И какая твоя любимая книга? – спрашивал он меня как бы невзначай, когда вокруг было довольно много публики, на которую он мог произвести впечатление своей начитанностью.
Этот вопрос ставил меня в тупик не столько тем, что я не дочитал пока до конца ни одной книжки, сколько тем, что я никак не мог понять, как книга может быть любимой? Это же не конфеты «Мишка», не мороженое и даже не мультик «Лелик и Болек». За что же ее любить? Однако отвечать было надо и потому приходилось напрягать воображение:
- Какая какая... а вот эта – Жил-был солдат!
- И о чем же она?
- О солдате!
- И что же этот солдат делает?
- Воюет!
- И с кем же?
- С врагом!
Пока допрос проходил столь незатейливо, я кое-как выкручивался, но у злобного Гио была припасена еще парочка коварных вопросов.
- И кто же автор этой книги?
С этим было труднее. К тому времени я знал всего нескольких имен писателей, и всех их называл уже много раз в наших спорах, других же писателей в запасе у меня не было!
- Кто, кто... Руставели!- кричал я в отчаянии, и не успевал даже договорить, как разражался хохот собравшихся. Там были ребята постарше, которые знали, что Руставели это поэт, а не писатель и вообще кроме одной поэмы ничего и не оставил после себя. Но мне-то откуда было знать – пишет, значит писатель!
Но в тот день, может, из-за сильного мороза, а может, из-за чего еще, Гио был меланхоличен, никаких споров не затевал, к тому же вокруг не было публики - мы были вдвоем.
- Ты любишь бульон? – спросил он меня, чуть дрожащим от холода голосом.
- Ненавижу! – ответил я твердо.
- Я тоже. Я сегодня вылил всю тарелку за ящик для вилок. Если найдут, плохи мои дела.
- А ты иди ко мне жить.
- А у вас в квартире бульона нет?
- Не знаю, наверное, есть.
- Не хочу. Может не найдут пока, а если увидят, свалю на сестру.
Я хотел его чем-то еще подбодрить, но в это время меня позвали из дома «четвертой интонацией», и я, быстро попрощавшись с ним, побежал домой.
В те годы зов «поднимайся домой» я разделял на 4 категории по интонации.
Первая интонация означала, что «было бы неплохо, если бы ты поднялся домой, но впрочем...».
Вторая звучала так: «мы три раза повторим, но если не поднимешься, тоже как бы не конец света».
Третья не оставляла никакой альтернативы – либо быстро понимайся, либо получишь пару оплеух.
Но четвертая была лучше всех! Она манила: ну поднимайся же, у меня для тебя есть что-то вкусненькое, или подарочек, или мы идем в кино, а может и в цирк. Понятно, что эта была самая любимая интонация, она меня не подвела и в этот день.
Поднявшись домой, я и узнал неожиданную и очень радостную новость – сегодня я буду встречать новый год вместе со взрослыми!
Мало, что на свете меня могло так обрадовать! Даже если бы Гио вдруг забыл все прочитанные им книги, и то было бы не так приятно.
Меня командировали на кухню со словами, что раз я удостоился такой чести, то изволь принимать непосредственное участие в подготовке к этому событию.
- Вот тебе орехи, расколи их, почисти и сложи вот в эту кастрюлю, - сказала бабушка, и быстро ушла заниматься другими делами.
Зачем для встречи нового года были нужны орехи, я не знал, но то, что мне предстояло, так меня окрыляло, что я забыл обо всем на свете. Сидя на полу, я со всей силы бил деревянным молотком по орехам, а в голове возникали прелестные картинки встречи нового года.
Рассуждал я, по-моему, вполне логично: если мы встречает новый год, значит, он должен прийти. Если встречаем не только мы, но и все другие люди, значит, он придет не в нашу квартиру – как тут разместить стольких встречающих? Поэтому понятно, что новый год придет в какое-то другое место, значит, мы скоро туда и поедем его встречать. Это место я представлял себе в виде широкого поля, парка или большой площади, где все могли легко поместиться.
Я уже видел красиво одетых солидных мужчин и элегантных дам. В руках они держали цветы, бенгальские огни и бутылки шампанского, их карманы были набиты конфетами. Они все оживленно говорили, шутили и смеялись, всем было хорошо и весело, и среди них гордо стоял я. Из окон ближайших домов на меня с завистью смотрели другие дети – те, кого еще не удостоили чести встречать новый год и среди них, конечно же, был Гио, на которого я время от времени посматривал надменным взглядом, приговаривая про себя: «Сиди дома и читай свои книги, а я вот новый год встречаю».
Правда, дальше возникала путница, потому что я никак не мог представить себе, как выглядит новый год. Представлял себе кого-то вроде Деда Мороза, однако все-таки сомневался: Дед Мороз это Дед Мороз, новый год – это же совсем другое дело, наверняка он побольше и посолиднее. Я хотел было спросить у взрослых – как выглядит этот новый год, но, поразмыслив, решил ни о чем не спрашивать. Не дай бог вспомнят еще, что я так мал что даже не знаю, как выглядит новый год, и решат меня не брать. Лучше промолчать, думал я, и в этот момент услышал над своей головой жуткий крик.
Кричала бабушка.
- Вы только посмотрите на этого сорванца! Что он тут натворил!
Очнувшись от своих грез, я посмотрел вокруг и сам пришел в ужас. Вся комната была усеяна обломками скорлупы, орешки были рассыпаны по полу и на моих шлепанцах, кастрюли же, в которую я должен был складывать орехи, и след простыл, и только после того, как я решил бежать от надвигающихся неприятностей, она с грохотом упала на пол к моим ногам. Не спрашивайте меня почему, но оказывается я ее нахлобучил на голову .
Выбежав из кухни, я прихватил куртку и выбрался снова во двор. Естественно, меня никто не преследовал, и когда я вернулся минут через 10, про инцидент с орехами уже все забыли.
Дальше для меня, но особенно для членов моей семьи начался самый мучительный период.
Единственное, что я знал наверняка, это то, что новый год придет ровно в 12 часов, и потому я почти до обморока довел всех вопросом, который час? Чем сильнее темнело за окнами, тем усиливалось мое волнение, что мы опоздаем. Узнавая время, я пару раз спросил, скоро ли мы поедем, но занятые новогодними хлопотами взрослые машинально отвечали «скоро, скоро, успокойся». Но я как раз и не мог успокоиться, так мне хотелось поскорее увидеть этот новый год.
Правда, после того, как мама отвела меня в мою комнату и нарядила в лучшую одежду, я немного успокоился. Значит, мы точно скоро поедем, поскольку не бывало, чтобы меня так наряжали, если никуда не едем.
Однако время шло, а мы никуда не шли.
- Ну опоздаем же! – произнес я еще пару раз уже дрожащим голосом. Ответ был тот же – не волнуйся, скоро, скоро...
И вдруг по совершенно непонятной мне причине все сели за стол, меня тоже усадили.
-Зачем же нам есть?- думал я. – Там, на площади, наверняка, будет куча вкусного. И снова и снова повторял замучивший всех вопрос: «Ну когда мы все же поедем?»
И вот наконец освободившиеся от хлопот родители меня услышали и спросили: «И куда же мы должны идти?»
- Как куда?! Встречать новый год! Ведь он придет этой ночью?
Все молча переглянулись, неловкая пауза продолжалась секунд 20, а затем отец спокойно мне объяснил, что мы никуда уходить не собираемся, мы встретим новый год здесь, в квартире.
- Как?! – воскликнул я с надеждой в голосе, - он придет именно в нашу квартиру?!
- И к нам, и ко всем другим. Когда часы пробьют 12, мы просто встанем, поднимем бокалы, угостим друг друга сладостями и скажем: «Поздравляем с Новым годом!» Это и есть встреча нового года.
Я хотел было задать еще несколько вопросов, но новость о том, что мы никуда не идем и новый год – это просто слова о том, что новый год пришел, меня так расстроила, что пытаясь сдержать рёв, я просто сильно-сильно стиснул зубы. Весь покрасневший, я сидел молча за столом минут пять, пока бабушка не сказала: «Разве вы не видите, что ребенок устал, ему давно пора спать!» И мама отвела меня в спальню и уложила спать.
Конечно, я не помню, с какими мыслями я уснул, но наряду с переживанием неожиданной радости в тот далекий зимний день я познакомился и с горьким разочарованием. А ведь эта парочка в жизни неразлучна.
Авторский перевод с грузинского под редакцией Надежды Казариновой