Дмитрий Дедюлин
КАЛИDOOR
ЛЕТО
1
старая советская проститутка мораль
говорит устами признанного поэта
но я на это насрал
скоро будет лето
потому что лето прошло
и осталась одна усталость
кому-то не повезло
а кому-то Алла сказала что он мудак
вот такие у нас перспективы
только не путайте девушек
с теми кто устроил бардак
под сенью печальной ивы
2
у этого текста нет никаких
живых адресатов
все уже давно мертвы
и ходят в робе своей полосатой
потому что львы
так же нет никаких прототипов
не ищите правду между строк
и бьёт Сократа Ксантиппа
и улыбается Бог
3
мы плыли с тобою в этом ласковом вечере,
дорогая бэби,
и наблюдали свиданье реклам
вон видишь сияет секс-шоп «Золушка»
и вот магазин детской одежды «Сказочный принц»
и ты сказала мне: «милый, правда ли
есть побеги у нашей весны?
может сбежим за город
и вынесем лето
как нечто невыносимое
за ворота за нашего цирка»
и я сказал тебе: «милая, взгляни
на эти "Ножи и вилки"»
* * *
я писатель литературный
все подохли уже давно
ну а я начиняю бочки
беззаботным хмельным вином
все вы будете там смеяться
под открытой акацией сердце
только Вена и Лондон были
нашим правильным этикетом
ШМЕЛЬ
цыганка гибкая с печальными глазами
опять расскажешь мне про сонный чёрный след
которые оставляют бойцы как чёрный камень
и твёрдая рука сжимает пистолет
сейчас начнут огонь, водою пену смоют
а после потечёт священная река
я тихо назову её своей Двиною
крутые берега как части пирога
и в них живут кроты и точат свои когти
о глину и металл, о пластик и бетон
и только горний день стоит в весёлой плахте
и шмель жужжит в окне – жужжит меж двух окон
ФАУСТ
шампанское «Шаманское»
мне дядя продавал
и вместе с Розенкранцами
мне пиво разливал
а Гильденстерн по памяти
разведывал приход
я был тогда неграмотный
и в общем идиот
ты пьяная и лютая
искала Божьих чар
и с каждою минутою
ты прятала товар
минута подле хобота
трубы или во тьме
что мочит чёрных роботов
в печальной кутерьме
и я барыжил с временем
и время находил
но дым металла с трепетом
в ведро пустое лил
клубились там холодные
святые времири
и только сны безводные
плескались до зари
СОНЕТ 878
«Чайковского, пожалуйста, сюда!» –
сказала бледная погасшая звезда
и я ей заварил крутого чаю
мелькали в снах безмолвно поезда
и влажная прозрачная среда
опять в окно безоблачное валит
но жизнь течёт – срисованный театр
его Дега изобразил вам, дети
и поднимается с небес печальный пар
и тают куры в этой странной клети
уже крестьянин вышел на порог
река в молчании в лучах зари клубится
таков судьбы безумной эпилог
сияет тень как верный твой возница
ПАТИ ФОН
коньяк укрепляет сердечную мышцу
и в горле летает тайком
ты помнишь – с тобою немедленно вышли
и я был тобою влеком
сияла луна в этом зале вокзала
разносчик катил свою суть
разносчик заразы – как ты мне сказала
но это не суть
так вот – в этом доме из свежих магнолий
где бабы стирают свой флаг
ты мне рассказала о пламенной доле
затем ты открыла миракль
метался в объятьях твой ворон заветный
оставленный ворон любви
и ты зажигала в любви пистолетной
медведя и ворох малин
но близится полночь и тайны все вышли
без тайных и прочих препон
и только грызут золотистые мыши
пустой и простой патефон
ТРЮМО
заводи шарманку, мастер,
чтоб звенела словно блин
по которому мы гасим
своим дебетом двойным
чтоб звенел наш таз огромный
чтоб гудела каланча
я пришлю тебе подробный
план как выебать печаль
пусть она несёт ребёнка
будет ветром тёмный сын
и в огромный омут звонкий
мы Архангела едим
он как рыба в этом блюде
даровит и тароват
только каменные груди
на доску мою глядят
на доске той пляшут черти
доедают эскимо
только знамя демон вертит
словно чёрное трюмо
ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЕ
1
всё это не имеет смысла
в этой печальной красоте
всё суррогат луна и мюсли
и только там как и везде
стоит в объятиях балкона
дуэнья, тёмная жена
к ним обращён экраном звона
идальго – только тишина
мерцает под луной убогой
луна и крохи молока
что светятся – Единорога
прекрасный серп, вино быка
что в этой чаше в снах застыло
давайте выпьём – но лицо
вдруг отрыгнёт кусочек ила
и улыбается пацан
2
зачем ты мне дарила сети?
зачем с молвою прогнала?
но кажется что жизнь лишь ветер
тот что шевелит на стволах
те ветки что в листве завязли
их попирает Божий Рай
а звёзды плыли шли и гасли
я звёздам выдал номера
но и они упали тоже
куда-то в лужу – погоди
твой дивный локоть обезбожен
моей касаяся груди
ВИНОГРАД
у ломбарда две собаки
торговали анашой
и цвели пустые маки
над проклятою душой
ты, любимая, любила
как-то странно – невпопад
и в ведро ситро залила
чтобы рос чудесный сад
только нету сна и сада
я к нам вышел – посреди
смоляного листопада
свет сознания летит
и во тьме оно мерцает
словно алый-алый трут
ничего почти не знает
в пустоте его сотрут
и вернёшься к Сну и Богу
как зимой в осенний сад
только чёрные уроки
закрывает виноград
БОГ-НИЦШЕ
а что с тобою – кучевое
немое облако тоски?
нас было вместе, было двое
теперь лишь только волоски
трепещут словно флаг в июне
стремит рожок в июнь флагшток
и пионер в горнило плюнет
чтоб юный пламень не убёг
из труб уходит спать Гондвана
и Бог на трёх материках
построит рай шальной и пьяный
а между тем в моих руках
какой-то шарик – он обвисший
кто вынул воздух из тайги?
кто оказался третьим лишним
а если что ко мне беги
чтоб выбежать за эти реки
где ходят мраморные псы
и только жизнь как мрачный трепет
колеблет Божии усы
ВЕСТЬ
толстый мачо
лечит меня и плачет
оттого что знает
как с кирпичом летает
радость росы рассветной
тело в особых вожжах
что надевают с ветром
в эту любовь спеша
там уже не бывает
лета, отца, причин
за любовь убивают
любовью неизлечим
блуждает печальный странник
несёт он стрелу и весть
и только любовью ранен
он и не там и не здесь
ЛУЧ
люблю лампаду Ильича
когда темна и горяча
она сверкает в этом мраке
мы открываем сны и рты
и смотрят дети и кусты
как золотится кволый бакен
плывёт армада в чёрный порт
полощут флаг смешные черти
и запирает мукомол
письмо в малиновом конверте
оно отправится не к нам
оно отправится не к ихним
лучам заката и стогам
а к нашим божьим нашим ближним
они прочтут его смеясь
и открывают свои реки
что по земле текут струясь
как сонный день на человеке
ПАЛЬТО
дед Мороз идёт с мешком
и несёт подарки
кормит Бога порошком
и срывает марки
с листьев алых и пустых
в каменном саду
милый мой, средь губ твоих
только какаду
ходят в ледяную высь
и клюют изюм
ангелы в пирог сплелись
а твой праздный ум
только шорох в высоте
серых облаков
и зелёная метель
среди белых льдов
кружится как тёмный мавр
кровь сквозь решето
пробирается в рукав
бедного пальто
* * *
кузину Мнемозину
прошу вернуть мне вещь
ну не тяни резину
волнения обрящь
волнения глагола
косноязычий рой
и мы отправим в школу
где нам споёт герольд
в Перу бывает вёсны
и инки говорят
вкушая сумрак росный
а розы в ней горят
закатом упоенья
камланием тоски
и только привиденья
шумят как лепестки
ЗНАК
1
счастливым можно только быть
а там уж как-нибудь
свернуть в проулок не забудь
а там ты будешь плыть
среди рогаток и хвощей
и бронзовых голов
посмотрим в облако вещей
и ты уже здоров
и падаешь как белый лаг
в огромный сонм веков
и в темноте сияет знак
возлюбленных волков
2
разумен смирный человек
разумен белый волк
но ты не знаешь где твой снег
и где твой бедный смог
которым дышишь вот-те раз
как травы на корню
и убегаешь – Фантомас
от голой инженю
она орёт тебе вослед
и машет кулаком
а ты спускаешься в кювет
сомнением влеком
и будешь там как белый снег
лежать, сидеть, стоять
но только, бедный имярек,
не стоит умирать
3
сияет сонм твой на ветру
летает белый снег
но если я с тобой умру,
мой милый человек,
то будешь ты как белый мавр
готов свой дом отдать
и под бренчание гитар
придёт немая рать
печальных демонов, гостей
но твой полёт высок
среди расхристанных детей
летит твой Белый Бог
чтоб быть свечою на ветру
дрожанием зеркал
твоя земля – твой бедный труд
но ты её искал
* * *
кошка перешла дорогу
Богу
и Бог ушёл приХРАМывая
в пустой рассвет
и в облаке несносном
вдруг началось какое-то НЕЛЬЗЯ
чтобы ЗАКАТОМ быть и стенкой медоносной
но пчёлы в шёпоте скользят
и задают свои вопросы
ЗЕРКАЛЬНАЯ КОЖА
Саша Шагала типа шагала
шла в пустоте – шагометр дребезжал
Саша упала средь чёрного вала
писем открытых и пламенных жал
в чём же злодейство судьбы пистолетной!?
то ли был прожит неправильный век
то ли на фирме родилась секретной
метко кладёт меж лопаток стилет
и замирает – ты, девочка, в мае
смех одуванчиков не собирай
видишь на коже безумные тают
белые тени малиновых стай
* * *
получил по голубой луне
и лежит теперь в говне
и так будет со всяким
кто решит здесь какать
и поэтому ищи свои лопухи
чтобы слагать там стихи
а в отверстие чёрного солнца даже и не заглядывай
потому что если будешь падать
то вокруг враги
и поэтому, милый, беги
а там впереди только страх и радость
ГНОЗИС
золотистые баптисты
приходили к нам домой
был их сумрак ал неистов
потому что боже мой
пели белые качели
ты качалась в них во тьме
хмели ели, не сумели
в этой жолтой кутерьме
обозначил я трикратно
свой задумчивый уход
день что канет невозвратно
тихо песенку поёт
и огромные глазуньи
на доске лежат дыша
Бог не умер, Бог – Он втуне
там где Божия Душа