Борис Херсонский
Хасидские изречения
Будем теплом и пеплом
Так сказал Имеющий Имя о людях гордых:
«Не хочу и не буду! жить с ними! в одном местечке!».
Так сказал Имеющий Имя о людях, твердых
в изученье Закона: «Как уголь, горящий в печке,
станут они теплом и серой золою
на земле, окруженной промозглой мглою!»
Пусть вечно по белому облаку над светозарным ливнем
блуждает праведный призрак со свитком Торы.
Некоторые не знают о том, что все мы погибнем.
У тех, кто помнит об этом, прекращаются споры.
Но мы-то будем спорить над каждой страницей,
над каждым словом, над каждой буквой и цифрой
сокрытой в букве, мы будем плясать вереницей,
славя арфой и восклицающей цитрой
Того, Кто имеет Имя, а мы не имеем,
поскольку черны, бородаты и анонимны.
Все на одно лицо. Мы не умеем
отличаться один от другого. Скажи мне,
Имеющий Имя, кончину мою, да узнаю
число дней моих, сочтенное от рожденья!
Когда прекратится галдеж? Когда спеленаю
душу мою, как младенца, лишая ее движенья?
Долго ли мне давиться житной ковригой,
наливать еврейский чай из русского самовара?
Задыхаясь, трясти кулаками над вечной Книгой:
«Ударь меня так, чтобы я не вынес удара!»
Прочно стоим на ногах
*
Трое сидят в эмигрантском кафе.
Эта картинка могла бы быть названа
в духе Васнецова: «Три еврея».
*
На эту мысль наводит
коробка папирос «Три богатыря»,
привезенная из Советской России.
Она неподвижно лежит
посредине стола, рядом с бутылкой
шампанского и блюдом
с нарезанными ломтиками ананаса.
Хрустальная пепельница.
Два окурка.
*
Шишковидный панцирь
тропического плода,
выдолбленный изнутри,
стоит посредине блюда.
Через прорезанные окошечки –
мерцающий огонек свечи.
*
Все как в «Славянском базаре»
Жизнь продолжается.
*
Один из сидящих произносит
хасидское изречение:
«Твердо стой на ногах.
Крепко держи себя в руках.
Головою достигнешь неба».
*
Второй говорит:
«Мне надоело
постоянное стремление к обогащению,
адаптации и самоконтролю.
И причем тут голова,
увязшая в небесах?»
*
Первый отвечает:
«Я думаю, это попытка
превратить еврея в Вавилонскую башню,
достигающую небес.
Представь себе кого угодно,
ну хоть бы нашего Янкеле,
ростом с башню.
Его лица никто не увидит,
ибо оно скрывается в облаках!».
*
«Именно – Янкеле! – смеется второй,-
слабоумная дылда – Янкеле!»
*
Третий не участвует в разговоре.
Он сидит, отгородившись от мира
газетой «Русская мысль»,
не столько читая, сколько готовя
ответ на неизбежный вопрос –
для чего еврею русская мысль.
*
Придумано два варианта.
«Я не считаю себя евреем», или
«Русская мысль может касаться евреев.
Часто это мысль о погромах.
Впрочем, похоже, для нас важнее
арабская мысль»,
*
Но никто не задает вопроса,
и он сохраняет молчание.
*
Пойдем, построим башню
и сделаем себе имя.
Увидеть и уйти
*
Написано: «Не могли увидеть друг друга,
поэтому мест своих не покидали».
*
Здесь есть все: слепота,
неспособность понять друг друга,
привязанность к месту.
*
Сначала о слепоте.
Той, которая позволяет
видеть вещи, камни, траву, деревья,
ветви дерева, каждый листик на каждой ветке,
но не дает увидеть старого человека,
сидящего на траве под деревом,
бросающего камушки в пруд,
сквозь зеленоватую поверхность которого
можно различить рыбу, покрытую чешуею.
Большую, кошерную рыбу.
*
Было сказано: слепота либо страшная беда,
либо глубокое заблуждение.
Лучше для человека, если это – беда.
*
Теперь - неспособность понять друг друга.
*
Она начинается с нежелания
понять Того, Кто поставил человека, вернее,
усадил под деревом, Кто позволил
бросать камушки в темную воду,
смотреть на рыбу и ни о чем не думать.
*
Было сказано: ни о чем не думать –
либо страшная беда,
либо глубокое заблуждение.
*
Лучше для человека, если это – беда.
*
Наконец – привязанность к месту.
*
Воистину, там, где ты живешь
имеется подлинное сокровище.
Ты не можешь найти его,
потому что находишься рядом,
потому что привязан к месту.
*
И сказал Имеющий Имя Аврааму: «Изыди!».
*
И было написано: «Изыди, чтобы вернуться,
вернись, чтобы найти сокровище».
*
Было сказано, было написано.
Все осталось по-прежнему.
Сидят на своих местах.
Не видят друг друга.
Видят дома, рощицу, пруд,
А друг друга не видят.
Видят мир, а Творца не знают.
*
Камушек падает в темную воду.
Рыба на миг поворачивается боком,
и, всплеснув, исчезает.
Мы сумеем ответить
*
Написано: бездна бездну зовет
гласом низвергающихся потоков.
Кто скажет, что означает написанное?
*
Мы скажем, мы скажем, учитель!
Мы сумеем ответить тебе.
*
Жизнь человека зажата
между двух бесконечностей –
до рожденья и после смерти.
Обе темны, обе бездонны.
Почему ты молчишь, учитель,
разве мы плохо сказали?
*
Нет, вы хорошо сказали,
Но что есть призыв?
Что есть оклик?
*
Мы скажем, мы скажем, учитель!
Это мы и есть призыв.
Это мы, родившись,
взываем и вопрошаем!
Почему ты молчишь учитель,
разве мы плохо сказали?
*
Вы хорошо сказали,
но почему поток низвергается?
Разве не возвышается дух,
восходя к бесконечности?
*
Мы скажем, мы скажем, учитель!
Мы сумеем ответить тебе!
Чтобы возвыситься над собою,
нужно низвергнуться перед Единым!
Что ж ты молчишь, учитель?
*
Вы ответили мне, -
говорит учитель, -
вы ответили мне,
а теперь подумайте,
что ответить Ему.
*
Они толпятся вокруг стола
Из плохо оструганных досок,
Люди, одетые в черное,
убеленные сединой.
Книга лежит на столе.
Маленький старец - единственный,
кто восседает, не глядя
ни на книгу, ни на собравшихся.
*
Он давно ничего не видит.
Говорят, у него в зрачках
две драгоценных жемчужины.
Он не видит книгу. Он знает книгу.
Он знает всех, кто сейчас
собрался вокруг стола,
всех, кого никогда не видел.
*
Только тех, чьи лица он помнит,
он никогда не узнает,
ибо солнечный свет
делает душу непроницаемой.
*
Они издают звуки,
напоминающие клекот.
Они запрокидывают лица,
поднимают руки над головами.
Слова клубятся над ними,
как рой растревоженных пчел.
*
Что ж ты молчишь, учитель?
Умей вопрошать
*
Когда один из учителей умер,
над его могилой сказали:
здесь похоронен свиток Торы.
Я не помню, как звали учителя,
но это не так уж важно.
Все они умерли.
Всех их похоронили.
Над каждым говорили слова.
*
Здесь похоронен свиток Торы –
что это значит?
Свиток, пришедший в негодность,
хоронят, как человека,
который пришел в негодность.
*
Это неверный обычай! –
говорил ребе Ицхак Леви.
Человек пришел из праха
и возвратить его в землю –
достойное дело.
Но Тора ниспослана с неба,
и, если бы было возможно,
пришедший в негодность свиток
нужно было бы вознести к небесам.
Жаль, что это не в наших силах.
*
Здесь похоронен свиток Торы.
Какой еще смысл можно
вложить в эти слова?
*
Ты спрашиваешь неправильно.
Ибо если ты вкладываешь
смысл в изреченье отцов,
то смысл присущ тебе,
а изреченье бессмысленно.
Хорошо, хорошо, теперь
я спрошу, как подобает:
какое еще значение
можно увидеть в этих словах?
*
Если смертного человека
называют свитком Торы,
это значит, что Тора
стала сущностью человека.
Он помнит ее наизусть.
И письменную, и устную,
а потому в таком человеке
нет ничего кроме Торы.
*
Это неверно, это ошибка! -
сказал ребе Ицхак Леви, -
ибо Тот, Кто имеет Имя,
Которое благословенно,
сотворил и создал человека,
чтобы он был человеком,
а не свитком, лишенным жизни.
*
Замолчи! Замолчи! Как ты можешь
называть великую Тору
свитком, лишенным жизни?
Хорошо, я замолкаю.
*
Двое идут по кладбищу.
На небольшом холме
в предгорье Карпат
несколько сот вертикальных плит,
украшенных орнаментом и письменами.
*
Жаркий июльский день,
но двое одеты в черное.
Так подобает.
Потому что в аду жарче,
чем в этот июльский день.
*
Тот, кто младше, читает надписи,
а потом говорит:
Мне непонятен обычай
высекать на надгробьях
имена почивших. Ибо имя
никому ничего не скажет.
Лучше бы на надгробьях
мы могли прочитать
лучшее, из того, что сказал человек
на протяжении жизни.
*
Тот, кто старше, качает
головой и говорит:
Да, лапидарии.
*
Например, - продолжает младший, -
вот здесь написано: Мордехай Шапиро.
Что ты знаешь о нем, что скажет
тебе это имя?
- Ну, Мордку я помню. Я был мальчишкой,
когда мне показали старца,
сидящего у синагоги и сказали:
смотри и запомни! Это тот самый Шапиро!
- А ты знаешь, чем он прославлен,
почему ты должен его запомнить,
почему его называли ТОТ САМЫЙ?
- Нет, этого я не знаю.
Тогда мне было неинтересно.
А теперь – никого не спросишь.
*
А вот надгробье Ривы, жены кузнеца.
Уж на что была темной и вздорной!
А ведь и она однажды сказала
фразу, которую я запомнил!
«Если бы мой муж заучил бы
всего лишь одно слово Торы
вместо каждого удара молотом,
то не было бы мудреца,
равного ему в мире.
Но кому он тогда был бы нужен?»
Доля в будущем мире
Хочешь знать, что ждет гордеца: смотри!
Мальчик соломинку держит в руке,
стаканчик с мыльным раствором в другой:
выдувает мыльные пузыри.
Мать, нагнувшись, полощет белье в реке.
Птица летит над рекой.
Мать оглядывается на мальчика, сидящего невдалеке:
Что ты делаешь мой дорогой?
Мальчик молчит, но со всех сторон
диббуки кричат: ты не видишь? Он
выдувает мыльные пузыри,
мыльные пузыри.
Радужные икринки взлетают за небосклон.
Обреченный зародыш барахтается внутри.
*
Он не видит мира: лишь он один
в оболочке пустой отражен.
Не видит старцев во славе седин,
не видит прекрасных жен.
Он сам себе раб и сам господин,
в самого себя погружен.
Лопнул пузырь. Душа гордеца.
Летит в бесконечный мрак.
Бог говорит: это смерть без конца.
Прости, если что не так.
Ты знаешь – гнилье порастет быльем,
небытие обернется тюрьмой.
*
Мать, держа под мышкой лохань с бельем,
ведет мальчишку домой.
Кто за тебя?
*
Если не я для себя, кто тогда
для меня, кто для меня?
Тот, Кем созданы суша, вода,
Кто ночь отделил от дня.
Вот, Кто для тебя тогда,
вот Кто за тебя тогда.
*
Если я для себя, то кто я такой,
Ты слышишь! Кто я такой?
Кто ласкает себя своею рукой,
кто убьет себя своею рукой.
Мост гнилой над огненною рекой –
вот, кто ты будешь такой.
*
Коль не сейчас, то когда, прости,
когда, если не теперь?
Когда придет Тот, кто должен прийти,
Кто проложит пути и откроет дверь.
Только тогда. Ты понял теперь?
А не можешь понять – поверь.
Отсвет наследия
*
Они сидят в кабаке и пьют водку.
Надо же – два бородатых еврея
сидят в кабаке и пьют водку так,
как будто это и есть их главное
и единственное занятие.
*
Собственно, так оно и есть.
*
Они делают одно и то же,
но делают это по-разному.
*
Исаак смотрит на стопку,
как будто считает деньги.
Мордка смотрит на стопку,
как будто изучает Тору.
*
Дед Исаака был богатым купцом,
прадед Мордки был ученым раввином.
У обоих было наследие.
*
Оба имели наследие,
оба его промотали,
но наследие было разным,
в этом-то все и дело,
в этом-то все и дело.
*
Даже если ты все утратил,
ты сохраняешь в себе
отпечаток утраченного:
черты, выраженье лица,
поза, жесты, и все такое.
*
Сказано: две пустых шкатулки
отличаются, если в них когда-то
лежали разные вещи.
Неплохо сказано, правда?
*
И еще говорили: плохо,
что Мордка сидит в кабаке
и смотрит на стопку, как будто
изучает Писание.
*
Но было бы хуже, если бы
он изучал Тору,
но выглядел так,
как будто пьет водку.
*
И это неплохо сказано,
хотя то, о чем сказано,
плохо, верней, ужасно.
*
Часто удачные высказывания
касаются ужасных вещей.
Чаще, чем нам хотелось бы,
гораздо чаще.
*
Отсвет утраченного.
Отсвет наследия.
Отсвет утраченного наследия.
Пляшите до самозабвения!
Ребе Елизар сказал:
*
В детстве часто думаешь,
вот, тебя уже нет,
и все плачут и не могут поверить,
что тебя уже нет,
эти жестокие мысли
не покидает самоубийц,
бывших людей, которые не могут
смириться с тем, что их уже нет,
даже тогда, когда их уже нет.
*
Состарившись, думаешь,
вот тебя уже нет,
и никому нет дела,
что тебя уже нет,
как не было дела,
до того, что ты еще есть.
*
И это знак того,
что будущая жизнь,
вечная жизнь
уже началась.
*
Отцы говорили:
Есть две будущих жизни.
В одной всем есть дело
друг до друга,
в другой – никому нет дела ни до кого.
Вы понимаете разницу?
*
Но вот чего не сказали отцы:
какая из этих будущих жизней
есть блаженство,
а какая – страдание.
Отцы не сказали,
а догадаться непросто.
*
Один из учеников
спросил ребе Елизара,
может ли праведник
вкушать вечное блаженство,
зная, что ближний
обречен на страдание.
Ученик добавил:
не думаю, что это возможно,
не думаю, что это легко.
*
И вот что ответил Учитель:
вечность всегда трудна,
но всегда возможна.
*
Если тебе нелегко —
радуйся и пляши,
пляши до самозабвения,
когда забудешь себя,
забудешь свои заботы.
*
Представь себе вечность праведных,
пляшущих до самозабвения,
попробуй представить.
Тень Учителя
Он размахивает руками
и, раскачиваясь, восклицает:
Вот что сказал Обладатель Благого Имени,
вот что сказал Учитель,
вот что он сказал!
*
Что сказал твой Учитель,
Обладатель Благого Имени,
что он сказал?
*
Он сказал: преврати свое Нечто в Ничто,
совладай с собой и тогда
ты превратишь утесы в источник воды!
*
Оставь меня в покое, говорит Ревека,
всю неделю идут дожди, река у порога,
за версту вокруг не сыщешь утеса,
найди местность посуше для этого чуда!
*
А он все повторяет: Вот что сказал Учитель!
Преврати свое Нечто в Ничто!
Преврати свое Нечто в Ничто!
*
Пожалей детей, говорит Ревека,
они уже спят, а ты опять раскричался,
уж если правду сказать, ты – Ничто, немногого стоишь,
а повторяя слова Учителя строишь из себе Нечто,
вечно ты строишь не то, что стоишь!
ты просто взял слова и вывернул наизнанку,
это перелицовка, работа портного,
лучше бы ты был портным и оставил меня в покое!
*
А он горячится: если б здесь были скалы,
о, почему их тут нет, только степь без края,
да речка и квелая рощица на горизонте,
я бы хлопнул в ладоши и тотчас забил бы источник,
я утолил бы жажду Израиля, я утолил бы!
*
Наколол бы лучше лучину для самовара,
говорит Ревека, не знаю про жажду Израиля,
а я бы выпила чаю, но от тебя не дождешься.
*
А он кричит и размахивает руками,
так всегда бывает перед припадком.
*
О мейн Гот, говорит Ревека, сейчас начнется!
Нужно послать за доктором. Образумься!
Не смеши Учителя! Слышишь, милый,
не смеши Учителя! Успокойся!
*
Но вот чего не знает,
и никогда не узнает Ревека:
превративший Нечто в Ничто,
не имеет собственной тени.
Это тень Учителя пляшет за спиною больного мужа,
пляшет, смеется, размахивает руками.
Место в сердце
Говорят, что однажды жена
сказала ребе Натану:
На улице стоит нищий,
он хочет говорить с тобой.
Ребе Натан ответил:
Хорошо, впусти его в дом.
Но я не хочу впускать его в дом! –
возразила жена, - послушай, выйди,
выйди к нему,
поговори с ним во дворе.
Не понимаю, – ответил Натан, –
почему я должен впускать в своё сердце
слова человека, которого
моя жена не впускает в дом.
И Натан остался в комнате,
продолжая свои занятия.
А люди говорят, что нищий
был великий Учитель,
знающий такое Имя,
которое мы не узнаем,
даже если произнесем.
Покайся в первом грехе, и тогда…
Во младенчестве равви Эльмелек каялся горько,
что топтался ножками по материнской груди.
Ангел, услышав, сказал с улыбкой «И только?
Вот тебе грудь земная. Встань на ноги и иди!»
И младенец выпрямился, и пошел раньше срока,
и ноги от тяжести тела всю жизнь остались кривы.
Но если смотреть на него чуть снизу, с правого бока,
можно было увидеть сияние вокруг его головы.
И если бы людям было возможно его примеру
последовать и искупить покаянием первый грех,
мы обрели бы снова младенчески чистую веру
и смогли бы творить чудеса на глазах у всех.
Если б знавшие нас с пеленок остались с нами,
и если б в Иерусалиме восстановили Храм,
утешались бы мы до рассвета беспросветными снами
и молча благословляли Всевышнего по утрам.
О слезах, радости и размышлении
Что Лия брала слезами, Рахиль шутя
добывала радостью – ответил Бешту Нахум.
Бешт сказал: «Поедешь со мной. Прыгай в повозку, дитя!
и говори дорогой, все, что приходит на ум».
На ум Нахуму пришло молчание. Он глядел
по сторонам, на спелые золотые поля,
видя каждый стебель и колос отдельно. Пел
в поднебесье жаворонок. Высокие тополя
стояли рядами, шумя серебристой листвой
Столбиком, лапки поджав, суслик стоял у норы.
Нахум подумал: «Имеющий Имя! Твой
мир распадается на бесчисленные миры!
Мне не собрать воедино смиренье вола,
скрип колеса, настороженность маленького зверька,
воля Твоя народ в изгнание увела.
Мы развеяны по ветру. Участь наша горька.
Вол, мотающий головой, не знает, куда его
направляет погонщик. Ветер, несущий пыль,
не знает пути. Размышлением не добудешь того,
что Лия взяла слезами, что весельем взяла Рахиль».
Испытание памяти
К Елизару пришел старик и сказал: я все забываю:
куда положил очки, какое число сегодня.
Елизар спросил: ты помнишь, чья воля благая
вершится в мире?
- Помню. Это воля Господня.
Но я не помню ни суммы денег, ни срока
возврата долга, смеется надо мною моя старуха».
- Но помнишь ли ты, что над тобою зоркое око?
Помню – ответил старик, - зоркое око, чуткое ухо.
Но, вернувшись домой, какое-то наважденье! –
я не помню, откуда пришел и был ли попутчик.
В этом году забыл о собственном дне рожденья.
Путаю имена любимых внуков и внучек.
А помнишь ли ты, старик, что в Книге Жизни не небе
все поступки твои записаны, словно буквы в тетрадке?
Это я помню – ответил старик, и сказал ему ребе:
«С миром иди. Память твоя в порядке».
Безнадежное дело
*
Один купец пригласил Елизара
навестить больного отца. Провожая ребе,
купец спросил: Есть ли надежда?
Елизар сказал: Твой отец умрет до конца недели,
но надежда всегда остается.
*
Купец спросил: Надежда на долю в будущем мире?
Нет, - ответил ребе, - твой отец жил беспутно,
что говорить, сам это знаешь.
Грехи его – паче песка морского.
Но надежда всегда остается.
*
Через год у твоей жены родится ребенок,
в нем душа твоего отца возродится.
Ибо Имеющий Имя посылает душу на землю
три, и даже четыре раза.
Жизнь отца была для души третьей по счету.
Остается последний шанс.
Воспитай мальчика как подобает.
*
Но родилась девочка. Что-то с ней было неладно.
Годы шли, но ее не решались показывать людям.
Ученик спросил Елизара: Как ты мог ошибиться?
*
Я мог ошибиться, - сказал Елизар, - но Имеющий Имя,
Он не мог ошибиться. Когда бы родился мальчик,
отец бы решил дать ему богатство, образованье,
того и гляди отправил бы парня в Одессу,
а Одесса стоит в двух шагах от геенны.
И душа погибла бы безвозвратно.
А больная девочка – это другое дело.
*
Через несколько лет ученик увидел ребенка:
у девочки были короткие руки и ноги,
слишком высокий лоб, но глаза сияли
счастьем, верою и смиреньем.
Да, сказал тогда Елизар, всегда остается надежда,
но все-таки в мире есть безнадежное дело.
если кто-то решил погубить свою душу,
у него ничего не выйдет – душа все равно спасется.
Все души жили в Адаме
Все наши души жили в Адаме,
вместе, но не слитно, а сами
по себе, непонятны сами себе,
они стояли молча, рядами,
в таком стеснении, что борьбе
негде было возникнуть, и спору
не было места. Все слушали Тору,
ибо Тора в те времена
была – не свитком, не письменами
нет, она примыкала к хору,
вместе с керубами пела она.
среди ангелов, у золотого трона,
Престола Всевышнего, чья корона –
не сиянье камней дорогих,
но земля и те, кто ее наполняют,
Вселенная, и кто в ней обитает.
Голос Торы был чище других.
Но умер Адам: честь по заслугам,
и наши души взлетели над лугом,
жужжа, соперничая друг с другом,
словно огромный пчелиный рой.
Кружа над пока еще бездыханной
землей, еще не обетованной,
Сионом, еще не святой горой.
Души, ждущие воплощенья,
грехопадения и прощенья,
первой смерти и жизни второй.
Уйти, чтобы вернуться. Еще раз
Не общайся с богатыми. Слишком легко
среди них себя почувствуешь нищим,
захочешь жалости или награды. Нам
нужно уйти достаточно далеко
от сокровища, которое ищем,
чтобы, вернувшись, понять,
что сокровище здесь, а не там.
Здесь, например, под прогнившим днищем
бочки в сарае, за печкой в доме твоем,
под корявой вишней в твоем саду.
Благословишь Луну - ночью светло как днем.
Проклянешь судьбу – в раю мучаешься, как в аду.
Ты шел под безоблачным небом среди полей золотых,
до великого города Праги, до Золотого моста,
до собора, где бьют часы и хоровод святых
приходит в движение. Вот какие места
дал тебе увидеть Имеющий Имя, прежде чем ты
вернешься в свое местечко: зеленые купола,
белые стены, красные крыши, сияющие кресты,
разряженные селяне страны, что была
для тебя странноприимным домом. Цветной узор
на белых сорочках женщин. Ярмарки на площадях.
Бубенцы на шеях коров. Большой постоялый двор.
Водка в матовых штофах. Племена не щадят
себя и друг друга. Мужчины войной идут
на другую страну. Жены впадают в блуд
с теми, кто не ушел. Рожают ублюдков, потом
поют колыбельные, зыбки качают стопой.
Ты видишь все это, но думаешь о Святом
Имени, и Оно остается с тобой.
Ты пройдешь мимо всего. Ты вернешься в дом
отыщешь сокровище – горшок золотых монет.
Построишь на них синагогу. Потом, что с таким трудом
было построено, люди сожгут дотла.
Останутся непогребенными твоих потомков тела.
И все же – ты должен строить. Другого выхода нет.
Что я говорил им?
Уж на что был Ребе пригож, а за год до конца
ссохся, скорчился, спал с лица.
Его выводили из дому под локотки.
Он не входил в синагогу – сидел на лавочке рядом с ней.
Был конец ноября. Дни были совсем коротки.
Вернее, остаток дней.
Сидел бывало, бормотал что-то под нос.
Его окликали – он взгляда не поднимал.
С двух шагов не было слышно, что старик произнес.
Но тот, кто склонялся над ним, тот понимал.
«Забвения белый кокон
сотканный из волокон
молчанья. Или наоборот:
кокон молчанья, волокна забвенья,
закон это цепь, а заповеди – звенья
этой цепи. Божий народ – плененный народ.
Смех это смертный грех,
уныние – смертный грех,
ох, похоже, что грех
переживет нас всех.
Что небесам до того, что ты совершил?
Что небесам до того, что ты согрешил?
Упал – отряхнись, улыбнись, иди, сотвори добро.
Какое добро? Помоги донести ведро
старушке, на кладбище родителей посети,
если ты рыбак, рыбу достав из сети,
отпусти на волю, хоть одну из десяти.»
Через час его поднимали и уводили в дом,
усаживали у печки, отогревали. С трудом
он приходил в себя и звал племянника: «Хаим!
Я говорил с людьми? Что я им
там наболтал? Что я им там наболтал?»
Но Хаим не шел, и ребе, чуть прикрывая веки,
говорил о себе, как о другом человеке:
«Господи, погляди, как он устал!»
Неполный список
Вот неполный список чудес,
которые совершил
Единый Благословенный
для небольших общин,
живущих в местечках
расположенных вблизи Межеричи.
*
Как-то на Песах сам Илия
обходил местечко,
когда для него открывали двери,
он заходил в дом, выпивал вино,
поставленное в особом бокале,
и оставлял праведным
небольшие суммы денег,
обычно равные долгу семьи
с небольшой добавкой.
Илия был в обличье возницы,
колесница имела вид арбы,
но пылала огнем, не сгорая.
*
В некоторые годы
даже в самом маленьком хедере
был учитель, в теле которого
обитала душа великого мудреца древности.
*
Как-то все праведники
должны были собраться,
чтобы восстановить молитвой
алтарь небесного Храма.
Но двое не пришли, и работа
осталась незавершенной.
У тех двоих были дела важнее.
*
В одном небольшом местечке
никто не умирал в Субботу.
*
А в другом вообще никто не умер:
просто местечко исчезло бесследно.
Теперь можно уйти
*
Как-то ребе Шрага сказал:
Написано, что ты будешь
зарабатывать свой хлеб
в поте лица.
Неужели это написано о хлебе,
который мы выпекаем в печи?
Нет, хлеб вечной жизни,
вот о чем эти слова!
Все остальное не стоит
наших трудов.
*
Некто спросил его:
Разве те, среди кого мы живем
не говорят о хлебе вечной жизни?
*
Ребе Шрага ответил:
Сказать, не значит понять,
а понять не значит принять.
Так говорил ребе Михал.
*
Но присутствовавший в собрании
тринадцатилетний мальчик
возразил: «Нет, я сказал иначе!
Ты говоришь о словах,
а я говорил о числах».
*
Всю ночь ребе Шрага
размышлял о словах мальчика,
пока не понял о каких числах шла речь.
И еще он понял, что душа ребе Михала
обитает в этом подростке.
И, благословив Единого, который
послал в общину душу
подобного мудреца,
ребе Шрага уснул.
*
И ему приснилось, что ребе Михал
стоит перед ним и говорит:
Как я мог не посетить вас,
если ты слаб духом
и не можешь возглавить общину?
*
Год ребе Шрага провел
в непрерывном посте и молитве,
ночами на ложе своем
он размышлял о Законе.
*
Как-то утром, проснувшись,
он попросил, чтобы к нему привели
того мальчика, который
возражал ему в синагоге.
Ему ответили, что мальчик
накануне скончался.
*
На следующую ночь ребе Шрага
вновь увидел во сне ребе Михала.
Михал держал за руку того мальчишку,
они уходили по направлению к Бродам.
Верней, уходил ребе Михал,
но в двух разных обличьях.
И мальчик, оглянувшись,
сказал сновидцу:
Ты укрепился духом,
делай свое дело.
А я здесь больше не нужен.
Не огорчайся.
Мера отчаяния
Так говорил Ученик:
вдыхающий свет
выдыхает тьму.
вдыхающий любовь
выдыхает ненависть.
вдыхающий упование
выдыхает отчаяние.
Стоит ли удивляться,
что среди сомнения и страха,
раздражения и ненависти,
отчаяния и тьмы
мы встречаем кого-то
уверенного и бесстрашного,
незлобивого, любящего, светлого.
Но именно он и породил хаос,
творящийся вокруг.
Учитель сказал:
пусть будет Ученик изгнан,
ибо он возвел хулу
на Единого, чье Имя благословенно.
Ученик сказал:
речь была не о том.
Это ты, Учитель,
соотнес с Единым мои слова.
И Учитель ушел в изгнание,
и никто не остановил его.
Говорят, что в годы странствий
он излучал спокойствие и надежду,
от него уходили просветленными.
Такова была мера
отчаяния и страха
в сердце этого человека.
Возвращение
В начале этой истории благословим
Единого, благословен Он во веки веков!
Когда Эвимейлех был взят на небо живым,
он долго ходил среди ангелов и облаков.
Он дивился перистым, радовался кучевым,
он говорил душам праведным "Мазль Тов!"
Вдруг он видит - кораблик по небу плывет не спеша,
с корабля хасиды машут ему руками: "Эй,
старик! Мы видим - в тебе живая душа.
Помоги нашим вдовам прожить достойно остаток дней.
Мы плыли в Святую Землю. Но не доплыли, увы:
волны морские потопили нас, как котят.
Спустись на землю, скажи нашим вдовам, что мы мертвы,
могут выйти замуж вторично, если хотят."
И Эвимейлех сошел на землю, и вскоре добрел туда,
где обитали страдалицы, и, на площади их собрав,
сказал: "Не вернутся ваши мужья назад никогда,
Единый взял их Себе и был, наверное, прав.
Вы можете новых мужей взять, вернее, они
могут взять вас в жены, и в том не будет вины!"
Но ответили вдовы: "Кончаются наши дни.
Мы от старости высохли. Мы никому не нужны!"
И ребе увидел, что зря спустился с небес,
все смеются над ним, никто не верит ему.
Что старухам век доживать доведется без
новых мужей - каждой в своем дому.
И ребе заплакал. Но тут в корчме
заиграла скрипка, запела труба не в склад и не в лад.
И ребе начал плясать - как не в своем уме.
И пляшет до сей поры. И ноженьки не болят.
Птенец
Вот слова ребе Зюси, известного мудреца.
Из греха вылупляется ангел мщения, как птенец из яйца.
Лучше бы вам не видеть этакого птенца!
Если вы выгреваете, высиживаете свой грех,
грех изнутри расколется, словно грецкий орех.
И ангел мщения возгласит: Ужо тебе, пустобрех!
У него трехпалые лапы с когтями, перепончатые крыла,
в глазах у него сгустилась вечная мгла.
Он выклюет злые помыслы из головы, из сердца - злые дела.
Но если грех покаянием хоть немного изгладите вы,
ангел мщения родится без крыльев, или без головы.
И рад бы он обличить вас перед престолом Творца.
Но кто же будет слушать искалеченного птенца?
.Радуйтесь и веселитесь!
Говорят, что, молясь, Ребе приплясывал в такт,
кружился, подпрыгивал, запрокинув лицо к небесам.
Он умер, и больше никто не сумеет так.
Не сумеет. Если не веришь – попробуй сам.
Впрочем, матери дед рассказал, а мне рассказала мать,
что хромой ученик – да помянут его добром! –
танцевал, подражая Учителю, и прекращал хромать,
но когда прекращал молиться – опять становился хром.
И ученик-горбун, когда говорил о том,
как был строен Учитель, мог распрямить хребет.
И ученик-обманщик, вспомнив о Ребе, потом
не нарушал принесенный ложно обет.
Это было в те времена, когда скрипела арба.
Мычанье волов, погонщика окрик звучали, как древний стих.
В те времена, когда мужчина, благословлявший хлеба,
думал о том же, что женщина, выпекавшая их.
Просто люди не знают: Имеющий Имя давно сокрушил забор,
окружавший сад, откуда Адам уходил нагим.
И народ Единого – праведники, хасидим, как на подбор,
и у каждого доля в будущей жизни, на зависть другим!