Данила Люкшин
Лошадиное видео
1.
лошади
мирно посапывают и пердят
совсем как люди
дивного нового мира –
ве́ганы
лишившиеся работы
в результате тотальной
роботизации
существующие
на государственные пособия…
лошади шепчут
невинное и-го-го
касаются друг друга
лоснящимися боками
тянут друг к другу
старорежимные продолговатые морды
работа была в сущности рабством
и сводила предков в могилу
спи спокойно
дед-холстомер!
как тридцать пять тысяч курьеров
мир проносился в беспамятстве мимо
теперь
навозной назойливой мухой
он вертится перед глазами
и так не хватает дедовских шор!
странное животное
лошадь
но еще страннее
прокрастинирующий человек
пересматривающий
предложенное лошадиное видео
и чувствующий себя такой же
трагической и нелепой скотинкой
2.
«Ай ла́в ю, ай ла́в ю!» – алкоголичка орет
На о***вших ухоженных европейцев,
Чей комфортабельный лайнер вдали пришвартован.
3.
нездоровый мужчина-фотограф
с раздутой
правой
частью
лица
снимает закат
просто так
не на заказ
чуть
не наступив
на блевотину
на брусчатке
его стороня́тся
как двухголового монстра, сидящего
в стеклянной банке недвижи́мо
нездоровый мужчина-фотограф
запечатлевает момент красоты и гармонии:
силуэты
статуй
башню
со шпилем
и тусклое небо без туч
и чудесных
черных зазубренных птиц
застывших
по углам фотоснимка
4.
в первой четверти
двадцать первого
века
на плесени коры
лист принтера
древесный
с землей
чернильной алфавита
клейкой прозрачной лентой завязан
как буквы
на бумаге
распростерты!
как сладостны с начинками торты́
четырнадцатью
(правильнее – то́рты)!:
в первой четверти
двадцать первого
века
о здесь и сейчас россии
свидетельствует
несчастный частный бизнес
безмолвно крича
на древесной коре
о десерте
(в стихотворении-
конверте
отправленном в будущее до востребования)
5.
действительность кажется
унылой картиной
с новым аляповатым зданием суда
доминирующим над пространством и жилыми домами
пока не услышится шум
билборда над головой
сменяющего
изображение
и окажется:
изображения сменяются так мимолетно
что невозможно успеть прочитать пояснительный текст
и уж тем более различить все детали
что не эскапистское воображение
обладает ценностью
а сама – казавшаяся унылой картиной –
неисчерпаемая действительность
не растоптанный ангел
не пьющие виски гангстеры в шляпах
а белый пакет вдавленный в лужу
а испорченный скотч на автомобильном стекле
что в ней –
в действительности
возможны всегда
и спасенье и гибель
6.
у кассирши под замком
коллекция фото
обезображенных ртов
memento
mori
а за рекой
(не зарекайся от)
краснокирпичный
изолятор
безъязыкий
без зэков
двое седовласых мужчин
в штатском
с хищными взорами
с чувством собственного превосходства
переходят летейский проспект
поблескивая сигарет
устрашающими обложками-кобурами
7.
И в пальце дурака,
И в мириадах звезд далеких…
(Н. Бухарин)
творчество
вторично
по отношению
к творению
совершенному
так как
не имевшему
автора
бесчисленные
светила
само-
повторы
пляшут
как «мчащиеся электроны»
вокруг
бесчисленных солнц
этой бесчеловечной
«роскошью Космоса»
будет утешаться
опальный большевик
зная:
расстрел неизбежен
составляя слова
за решеткой
несовершенные
в казенную тетрадь
8.
«когда мои разводились б****
у меня сестренка нах** появилась» –
струится
из уст пэтэушницы
фраза
начиненная
«нецензурной бранью»
струится
в воздух морозный
двусмысленная фраза
с сигаретным огоньком на конце
дымным узором струится
над другими
отроками и отроковицами
вместе с дыханием их
над пэтэушным фасадом с пилястрами
струится и стирается
декабрьским ветром с снежинками
9.
загривок
человека
как загривок невинного зверя
коровы
или свиньи –
трапезы ингредиентов
вожделеет
к сочному мясу
мясо
само
на подносе
дымится
мраморный стейк
загривок
человека
на весу над тарелкой
часто движется челюсть –
механизм из костей
отче
чудовищна пища твоя
и сын твой
безобра́зно звероподобен
выбирая в меню
корову
или свинью
10.
в жизни меня раздражает
отсутствие сюжета
посреди узкой
петербургской стрит
голуби клюют
лошадиный навоз
как можно, живя,
не чувствовать стыд?
как можно к жизни
относиться всерьез?
о господи боже!
убей
голубей
жрущих
говняные зерна
и всех, всех, всех уничтожь
чья жизнь уродлива и позорна!