Пётр Ликин
Комментарии к сферам
* * *
1.
Замкнутым тождеством золото на тропе
Разливает, и солнце- графика почему?
Мысленным воском веретена испуг.
Дерево не надейся- дерево не вернёт
Над листьями солнца и солнца-гибриды.
Перевёрнут, подчёркнутый дом сияет
У реки бесшумной, её колодца.
Пленница плачет: руки безводных слёзы.
Небо- осеннее зеркало- небо двойное.
2.
Так зеркало, приближаясь ко рту,
Кажется озером, дождём или словом.
Дурочка с флейтой чувствует пустоту,
Движет руками, небом, холмом багровым
Стёкла хранят дыханье, воды живут восход.
Мы смотрим на красные стены, на муравейник.
И на поверхности зубы наоборот,
Зеркало близко, ближе стрекоз мгновенных.
Необратимые ветви нежных существ среди.
Она улыбалась. Озеро веронала.
Зачем это время? И капсулы, и дожди?
Флейта вернула сквозь красное сквозь умирала.
Роза казалась светом, может быть, и стеклом.
Багровые ленты делала Ариадна.
Дурочка пела в цирке флейтой-небытиём.
Зеркало это озеро и никогда обратно.
3.
Зеркало шаровое выпало из чехла.
Смотрим, а там фотограф: катится красный мяч.
Смотрим- из Петербурга лица семи сестёр.
Вынула мех, колпак. Вышла и всё сожгла.
Сделала, не вернулась. Там на снегу костёр.
Зеркало- это небо- гибкая ты земля.
* * *
Рисунок на виске, чей профиль невысок.
Внезапные глаза над берегом и лугом.
И мы светлы- как все. И мы едим песок.
Песок небытия на темени упругом.
Огромные хвосты продолговатых рыб.
Еноты слышат лес и раздувают губы.
Я это знаю всё, но я уже погиб,
Но компас мой- эмаль, стигматы и суккубы.
Скелеты и шкафы несут на острова.
Весь воздух насовсем, все крыши нараспашку.
Княжна растит кристалл, субстанция жива,
Поёт архипелаг про жёлтую рубашку.
Тряпичный терем там, где не живёт ничто.
Шумит пучина дней на скучном диалекте.
Безумное стило на берег пролито,
Где смерть- скажу-песок и делаем как дети.
* * *
Деревянный круг на земле
Сантиметрами костра
И осеннее озеро
В траурных тайнах и звуках.
Видишь птенца и проходишь
Сквозь мерцающий
Чёрный песок.
* * *
Жёлтые звёзды похорон китаянки.
Скрещенный отражатель с двойной серьгой.
Дождь- восемнадцать версий изнанки.
Сети, и тусклые на другой.
Разные ракурсы, роботы, половины,
Комната детства, светлая на лету.
Фото- нас нет. Нас не будет- и всё руины.
Девочка с флейтой вспомнила пустоту.
Возле стены, озарённая мотыльками,
С лучшим лицом закрывает рукой извне.
Функция- жить плакать маленький труп в рекламе,
Даже наоборот- облако на окне.
Дерево флейты, шума и содроганий.
Тоненьких рук бархат-диагональ.
Что океан и останется сон на ткани
Вечно и не вернётся, того не жаль.
* * *
С листвой магический мешок.
Ступают роботы в дожде.
Но это и нас нет нигде.
Ни анаконда, ни чертог.
Нет музыканта на звезде,
Наш светлый, страх Шопен подох.
Струятся руки из стекла.
Гидроцефал, фатальный винт.
Титаник под водой сипит.
Болезнь и два её крыла.
Но никого из аонид
Инфанта вспомнить не смогла
Психея, флейту подними,
Где свет, где мёртвый терем ваш.
Изогнут локоть сквозь дренаж.
Восходит ветер не с людьми.
Нет имени, меня предашь,
Блуждая буквами, детьми.
* * *
На зелёном холме письмо
Пролежит. Целый год.
Вислоухая- смерть- окно.
Вот народы и сад.
На графитный огонь стрекоз
Заживает лицо.
Сон- спектральный гомеостаз
От безумца письма.
От безумца сломать тростник,
Где внутри ветер дул.
И письмо расцвело- колпак
Улетает на бал.
* * *
Занавес у главного входа.
Девочка немая- веночек на самокате.
Озарённая рыжей и красной листвой
Каталогом- кристаллы и звери,
Пеночкой, эхом,
Огненная, полубежит.
Биосистема дерева, даже театра,
Но клоуны и существа.
Неоглаза- цикламены.
* * *
Движется дерево, дальше кораблик, битлы,
Мертвые все и бегущие с аэродрома.
Сектор заката, какие-то руки теплы,
Руки теплы, но нельзя никуда без фантома.
Змеи кружатся в бокале, короткий канат
Над перекрёстком, нас нет, имитация- некто.
Синтез граальских камней, где менады визжат,
Зомби садится в трамвай, это друг диалекта.
Кинематограф и снег, силуэт и синдром.
Высятся трубы и нас закрывают субтитры.
Транспорт покинут на тёмном и полуседом
Пункте прощанья, на остров прозрачный и хитрый.
Осень пришла навсегда, дорогая страна,
С круглым лицом исторический прах междометий.
Книга опоссуму больше, чем вечность, нужна.
Красные звёзды, и шаттлы, и рёбра мечети.
Шорох, гигантские ноги людей и могил.
Выйдут четыре мента и шумит фонограмма.
Завтра умрёт, это всё, что я в мире любил-
Птицы шарманки, оркестры, Прекрасная Дама.
Завтра умрёт, я увижу с другого холма
Лучницу слёз и убитую из арбалета,
В страшном огне прижимая к губам, прижима…
Воздух, прощай, никого, никогда, Генриетта.