Звательный падеж
Саша Шимановский
Саша Шимановский родился в 2002 году в Москве. Ранее не публиковался.
Animula
I
Да, была походка волхва.
Странника с даром: следовать за неизвестным. Не желая брать взамен правды. Не озираясь назад.
И возвратившись — начинать сначала. Теперь труд окончен,
Ибо в замысле «идти» уже было твоё продолжение.
II
Так скорее следуй дорогой перста!
Это мы сами — из числа кости и мяса,
Кто возносит легчать
свои руки к садам, где лежат они.
Мы стучим тебе в окна,
в заброшенный дом.
Где вновь опустеет чердак и зашумят
с надломленным хлебом в руках хозяева.
Любимая
Настурции, медуницы, эшшольции, розы.
Их охапкой привозят на ярмарку,
словно одним лезвием без следа
проходят по ним, рисуя портрет
давно лишенных следов.
Хотя сами они неподвижны,
но на миг и без счету
никнут к земле.
Ни-к-цвету, ни-к-времени
ступая навстречу.
О миг наготы.
Миг созерцания, миг пробы.
Миг горя шипа
Миг подземелья
повторяется дважды
о миг спелых плодов, не к месту упавших.
О влажное твоё, Анастасия,
платье —
на подоле
глаз моих срез.
И ни к цвету, ни к времени
Рядит его от царственного конца
в прутья утонченных ароматов.
Как после всего — будут где-то в тебе — срываться под кожей
о влажный твой пурпур:
все отдаленней
Север моих глаз.
Любимая, они ни на что не укажут.
Впрочем, так мы находим места нашим следам.
Лазарь на четвёртый день воскресенья
Включённые камни, экраны,
бьются о землю,
отворяют, капля за каплей,
о нечто
сгорбившееся хребтом (привычно), набухшее тканью,
тянулось навстречу
с предельного места — позади оставив немощь той ложи.
Подобранным был, и сам подобрал
то серое время, что вверх и вниз его качало приземлённо — не отлучаясь ни на миг.
По рукам и ногам — бинтами, как дитя, тяжелее всех нас…
В нем прорастал младенческий трепет
сил и белизны, полнящих суть изгибом.
Как будто в падении — он шагом спешит.
С проверкой жест неудачный:
всех смертных перед лицом бессмертия.
И он ему внимал устами, и словно ноша,
Но без меры больше — ее не было внутри,
и взгляда тоже, что сквозь глядит напрасно.
Себя движения возвращали,
как плоть у капли — вновь его влекла
к деянию.
Вот только нельзя: вторя закрытым дверям,
смутным откровениям о просветленных тенях, о провалах в одно и уже нечто иным на исходе — Ничто, казаться исчисленным.
Там почва обыкновенно,
с ним облик свой тратит и мстит
как дарит: жаждой к Воскресению.
Как он смеётся, ведь не исчезает камень
быстрее с дешёвым ночлегом,
одноразовой бритвой, расписанием
в проеме остановки.
Есть те, кто остаются. Забудь бесстыдное, не выдавай руки, вновь, словно ножницами,
(что время прорезать способны)
смыкая твёрдо, занеси счастливый нож
на мертвеца!
Blituri
1
Не то сразу как ночь
и в то же самое время — выход
по ту сторону — вполоборота
множатся эти крохи
шажки…
2
Так иди в эту близкую
надломленную тенью — земель,
ему вослед, не глядя;
в еле слышимое оттуда
лёгкое — то самое —
с той же твоей стороны.
3
Смертью смотрелось
и не как мерой,
но все же не унять отступления,
хотя бы потому, как уходят без нас.
4
Кончаются тем разговоры —
на их стороне — тем и там
(уже не нужного) слова.
о бесконечные стрелы,
много в них «есть»,
что можно испить
(много в них «было» —
мы не вынесем вновь)
и тоже быть — по обе стороны —
неранимым.
5
Это птица вплетена в волоса
это белое оперение
вонзённой, целящей
стрелы
О, соломинка,
будто око
по обе крыла — начеку:
и снова в плоть цветущий
нераним.
6
Шествуют
утонченные небеса, я слышу,
в полёте смыкаясь.
От образа, что синью нам воздаётся,
и в нас утончает свой навык-костыль.