Звательный падеж
Алиса Федосеева
Алиса Федосеева родилась и живёт в Москве. Заканчивает 11 класс. Участница «Чемпионата поэзии» от Prosōdia. Посещает поэтическую студию Центра Вознесенского. Исследует фемпоэзию.
ОДА СГУСТКАМ ЗВЕЗД В ГЛАЗАХ МАТЕРЕЙ
посвящается И. В. Федосеевой (маме)
выросшие из земного пепла
опоясанные узлом силы
они выпрямились и стали
огромным камнем
эти тела росли
и росли
стали одной большой
смесью из крови
пота
и грудного молока
* * *
как
не говорить о теле
когда первым грехом
была женщина
поедающая
как
не говорить о теле
когда из твоего лона
выходят два мальчика
и один убивает
другого
как
не говорить о теле
когда ты прячешь ребёнка
от мужа, пытающегося его
поглотить
как
не говорить о теле
когда моя мама человеческим щитом
встала перед собаками,
пытающимися меня
сожрать
как
не говорить о теле
когда это единственная мера защиты —
принять свою смертность
подставить вторую щеку
во имя другого
существа
как
не говорить о теле
когда дети выходят на свет
и скорбят об утерянном тепле
материнской утробы
как
не говорить о теле
когда матери стряхивают сон
грязной тряпкой
чтобы перевернуть дитя
на другой бок
как
не говорить о теле
когда нежные слёзы опоясывают уставшее лицо
женщины, увидевшей собственное
искусство
как
не говорить о теле
когда рождение сопряжено со смертью
* * *
страшнее всего было их разложение
* * *
матери не умирают
они превращаются в тени
они сливаются губами зубами
с оболочкой ребенка
цепляются за нее
накрашенными ногтями
или совсем блеклыми
ногти матерей —
греческие скульптуры
сплетенные из рук в руки
о которых страшно говорить всуе
их головы наливаются соком листвы
природным болезненным ветром
ответственности
их тела теперь —
тела детей
* * *
когда умирает мама
где-то хлопает золотая дверь
стреляет салют
взрывается ломоть неба
* * *
(эти паузы — мои попытки набраться воздуха и не опьянеть)
* * *
это большая тайна
покрытая стыдом и
молчанием
сине-фиолетовыми венами
таблетками в нижнем ящике
* * *
мне снилось, как мама умерла
и воскресла
вернулась ко мне
потому что во сне смерти нет
есть только циклы насилия
и их избегание
* * *
нужно высосать смыслы
которые кишат грязным ульем
в голове
и поместить их
в прямоугольник
* * *
она 17 лет просыпается в пять утра
так же как проснулась в 2005
чувствуя мое дыхание в животе
* * *
как вспомнить вкус ее груди?
мое первое соприкосновение с миром
как не бояться за ее хрупкость?
и не чувствовать в этом своей вины?
* * *
нужно быть структурированной и щедрой на нарратив
но у меня есть только обрывки
сведений о мамином здоровье
* * *
она умирала во сне
когда я узнала
что некто на букву р
маячит на горизонте
мышцы в моих глазах превратились в гидрант
насос
* * *
от этого умер ее отец
она на него похожа
я тоже
* * *
я не хочу говорить об этом
я лучше расскажу о птицах
* * *
кукушка оставляет своих детей
подбрасывает к другим
глупость материнства
слабость материнства
его неблагодарность и беспомощность
не хочу искать здесь закономерностей —
они ломают жизненную структуру
подчиняют ее конструкциям
шатким и болезненным
страх разрезанной пуповины
превращает их в последователей страха
* * *
меня все утро рвало: мама мерила мне давление и плакала
* * *
некоторые хомячихи едят своих детей.
я не вижу в этом жестокости
в этом нет акта насилия
ты закрываешь глаза покойнику
ты выпиваешь яд, чтобы не мучиться
ты молишься богу
мать, поедающая ребенка —
время, поедающее своих детей
как не противиться силе
притяжения и
нужности?
матери едят плаценту
восполняют утрату живого существа
в себе
в их глазах — сгустки звезд
они крошатся на мелкие кусочки
рождаясь новыми космическими телами
беспрерывным потоком
грудного молока —
топливом звезд
возможно я просто хочу найти
что-то божественное в этой боли
жизнь продолжается в наших детях
они наследуют ген вечности —
бессмертия
* * *
русские космисты хотели всех воскресить
так ребенок плачет над потерянной игрушкой
жизнь — цикл скорби
по несбывшимся вероятностям
* * *
они хотели,
чтобы мое детство было лучше
я чувствую себя кастрированной —
оторванной от лучшего детства
от другого детства
как весенний кот
воющий на хозяев
* * *
когда мне было 4 года,
мы зашли в курский храм
я подошла к иконе
и попросила маму поднять меня
и поцеловала икону
это была Богородица с маленьким Христом на руках
ее голова была покрыта голубым платком с позолотой и зеленой тканью внутри
маленький Иисус сидел у нее на коленях и покорно смотрел как бы сквозь меня
его пустое лицо с налетом глубокомыслия не вызывало во мне высоких чувств
в тот момент он просто был ребенком
таким же как и я
он сидел на руках женщины
поддерживающей его худое мелкое тело
ее глаза и руки — центр
каряя радужка была точь-в-точь как у моей матери
длинный нос и уставшее выражение лица
руки держали какой-то цветок
тонкие пальцы едва касались его
как будто удерживая силой мысли
она не смотрела на меня
я хотела, чтобы она на меня посмотрела
увидела меня
я помню об этом случае только со слов мамы
я вижу в этом действии жест чистейшей любви
я не мыслила себя без мамы
она ощущалась отдельной конечностью
существовала как данность
и эта женщина в голубом платке и золотым нимбом
пахла и звучала моей матерью
я не знала ничего про религию,
я знала только лик и природу моей матери
я была внутри нее —
возвращалась к материнскому лону
говорила ему спасибо
вот и сейчас я целую ее сквозь забор букв
* * *
недавно на паре по истории я заплакала,
потому что соскучилась по маме
я чувствовала себя бесконечно маленькой и беззащитной
оторванным от материнской груди щенком
я всегда скорбела по матери, когда ночевала не дома
я хотела говорить с ней — но у меня не было слов
я хотела рассказать ей о себе — но боялась
я чувствовала, как из меня наживую выдирают кость
я писала стихи — немые мольбы о принятии
моя отчужденность была гноящейся раной
гной приходилось высасывать трубками
я плакала от горечи бессилия —
почему ты не можешь заглянуть в мои глаза?
почему не видишь в них распадающиеся клетки тела
твоего-моего тела
я хотела защитить ее тело
я боялась за него
жгучая вина лизала горло
когда я смотрела на варикоз
я хотела проглотить эти синие-фиолетовые линии
чтобы они вышли из меня строчками на бумаге
переработанным мусором
аппликацией
я хотела заполировать ее тело —
может лаковый блеск заставит увидеть ее красивость
мое тело болело за нее
* * *
гортань наливается свинцом —
слезы никак не выступят
* * *
она говорит
я — смысл ее жизни
материнство, видимо, похоже на болезнь
зависимость
ее серые веки — немой упрек
* * *
рождение — маленькая смерть
она умерла, чтобы я смогла жить
* * *
лопнувшие сосуды в ее глазах,
когда я говорю о собственной смерти —
олицетворение струны,
натянутой между нами
* * *
«я счастлива, когда ты счастлива»
* * *
звезды в ее глазах —
мой смех и плач и крик
звезды в ее глазах —
перерождение