Инна Иохвидович
СРЕДИ КНИГ (страшная быль)
– Мне нужен этот шкаф, – сказала совсем ещё молоденькая женщина, обращаясь к мужу.
– Помилуй, зачем? – изумился тот, – ведь это же старый книжный шкаф.
– У меня возникла идея, я видела в немецком каталоге ряд изделий «под старину» а-ля Карл Фаберже – «сокровищница русских царей». Конечно это «новодел», но смотрятся потрясающе, украшены кристаллами от Сваровски, филигранной работы всё. В общем, можно закачаться. И я бы этот антикварный шкаф, посмотри только, какая на нём резьба, отреставрировала бы, задник оформила бы зеркально, мои знакомые просто треснут от зависти и восхищения. Кроме того у, меня много превосходнейших вещиц, а их н и к т о не видит.
– Но в нём же книги стоят, – раздражённо проговорил муж, что был заметно старше неё, – ты хоть подумала, куда ж их-то деть?
– Милый, – возбуждённо заверещала она, словно бы в предчувствии своей победы, – да в твоём же компьютере тысячи «книг», все эти «библиотеки», Мошкова, Белоусенко, «Альдебаран»...
– Ты что, не понимаешь, ведь то же электронные книги! да, их много, и с каждым днём становится всё больше... Но это же совсем другое – это к н и г и !!!
– Любимый, ты забываешь, что у меня аллергия на книжную пыль!
– Но этот шкаф застеклён, пыль этих книг тебе не страшна.
Вот так как-то странно-неопределённо закончился этот разговор.
Продолжение этого разговора в спальне, ночью, книги слышать не только не могли, они о том и не ведали. Но и того, что им удалось расслышать, хватило для того, чтобы у обитателей книжного шкафа началась паника. Первые ряды книг, охватил настоящий ужас. И если они, «важные», были смертельно напуганы этим разговором хозяина с его новой, молодой женой, то какой же страх должен был быть у книг, стоявших во втором ряду?! Ведь если «благородные красавцы», мерцавшие сквозь стекло своим золото-серебряным тиснением, заволновались, значит, действительно могло произойти что-то с т р а ш н о е со всеми ними. Жуткая новость о посягательстве молодой хозяйки на шкаф объединило книги, обычно между населенцами была междоусобица, разобщение и даже «бред бытовых отношений»... Ведь ещё вчера здесь происходили бурные выяснения «отношений» между художественной литературой и энциклопедиями, между книгами по истории и философии и альбомами по изобразительному искусству; между разного рода справочниками и книгами по страноведению, этнографии, краеведению и самыми различными «ведениями»; конфликты были не только между книгами по разным отраслям знаний, но и между рядами: «второй ряд» называл «первый ряд» –выскочками и воображалами, и считал себя незаслуженно обиженным, «задвинутым» в тень» по причине неказистости, вот если бу судили не по виду, а по богатству «содержания», то, конечно, им было бы точно быть первыми!.. Ссоры возникали не только между рядами, но и между полками!.. Поистине много накопилось между обитателями книжного шкафа обид, претензий друг к дружке, недоразумений, взаимного недоумения... что ни в одной из многочисленных книг и описано не было!..
Но всё это, как теперь оказалось, мелочное, легкомысленное, отступило перед предчувствием близкой беды, которая всеми ощущалось как у н и ч т о ж е н и е!.. В глубине каждой книжной души и всегда-то жил страх перед
и с ч е з н о в е н и е м ! Это не был, скажем так, вульгарный страх перед сдачей в макулатуру, это ж были не газетно-журнальные издания, которым была предуготована эдакая участь: пройти цикл «превращений» и, возможно, о жуть, превратиться, к примеру, в туалетную бумагу! А какой-то беспричинный, может быть страх перед временем, кто знает?!
Все они (книги) долго жили уже на этом свете, в стенках этого старинного шкафа, и только «наблюдали» за тем, как всё меняется, а в последнее время так стремительно, в «этом» мире, их «миром» была эта комната.
Книги помнили ещё прежних хозяев, деда и отца нынешнего. Они помнили как те, вынимали их из шкафа и раскладывали по огромному, как тогда казалось, пространству письменного стола, разрезали страницы новых книг специальным ножом. Книгам было ещё памятно и тепло от разогретой настольной лампы, скрипа пера по бумаге, запаха свеженалитых в большую чернильницу чернил; сам большой чернильный прибор покоился у края стола, негромкий стук пресс-папье, промокательной бумагой которого просушивали исписанные страницы, а чего стоили красавицы-закладки, что покорно лежали между книжными же страницами (как гордились ими книги!). К ночи книги со стола снова переносили в когда-то ещё новый шкаф.
Существование, или как модно сейчас говорить, э к з и с т е н ц и я, книг было размеренным, нужным, важным... Тогда они сами осознавали свою значимость, и тогда же и так называемых «соседских» (между ними) свар почти не было, да и о склоках, наступивших позже, не слыхивали.
Потом на поверхности письменного стола обосновалась новая жиличка – пишущая машинка. Они, правда, время от времени сменялись, от первой, огромной, занимавшей большое пространство, захватившей, невольно, конечно, «территорию» книг, и до малютки-портативки.
Книги продолжали ощущать собственную необходимость: их по-прежнему вытаскивали из шкафа, но не выписывали теперь из них вручную, а выпечатывали на машинке. Исчезли неведомо куда не только ручки, но и массивный чернильный прибор, и пресс-папье, и заготовленные промокашки, и костяные ножи для разрезания книжных страниц...
Но в один, совсем уж не прекрасный день исчезла не только крохотулька машинка «Оливетти», но и сам письменный стол!
– Как же мы будем жить без него? – недоумевали книги в шкафу, тоскующе, сквозь стекло, взирая на опустевшее место. Для них, с выносом письменного стола, словно бы начался отсчёт Нового времени.
В комнате, которую когда-то называли кабинетом, появилось удивительное «существо». Его даже и существом-то назвать было сложно: так, какой-то продолговатый ящик, светящийся экран на столике, который называли по имени «существа» компьютерным, да ещё как будто дальняя родственница пишущей машинки – клавиатура. Оно было каким-то, на взгляд книг, вымороченным, будто не из нашего, человечьего мира. Антология фантастики, всегда пророчившая насельникам книжного шкафа Будущее с роботами, сама удивлялась «этому». Но какой-то высоконаучный справочник выдал: «Это – какая-то сверхсовременная ЭВМ!» Книги не знали как и реагировать на подобную новость. Только почуяли своим каким-то книжным «чутьём»: «ЭТО» и есть им п о г и б е л ь!!!»
Их почти что и перестали вынимать из шкафа, так только, что иногда, альбомы по искусству. К внутренним мучениям прибавилось и чисто физическое – «пыленоз». Из-за того, что шкаф почти не открывали, книжную пыль никто не вытирал.
Хозяин не отрываясь, часами, смотрел на светящийся экран, а книги были вынуждены созерцать всё это, как они считали – непотребство!
С каким теплом вспоминали они и письменный стол, и пищущие машинки, и самих себя, в те, старые, добрые времена...
– Вот, – кряхтела книжка об аудиовизуальных средствах информации, – вот, мой автор Маршал Маклюэн был прав – «Гуттенберговой эпохе» – конец пришёл!
– Не верьте ей, – вещала энциклопедия Брокгауза, –чего только в «книжной истории» не было, и пожар Александрийской библиотеки, и пламя инквизиции, и костры, что разжигали студенты-национал-социалисты... Слушайте лучше, что сказал академик Д.С.Лихачёв: без библиотек стране не быть. Наверное, конец библиотек будет и концом нынешней цивилизации...
– Да уж, – язвительно заметила энциклопедия по Всемирной истории, – а в библиотеках что-то места книгам не хватает, много чего перевели в микрофильмы, на микроносители, это как понимать? Да конец нам всем, вот что.
– Вот-вот, – заверещали, волнуясь, несколько томов из 200-томной «Всемирки», – и хозяин читает в своём компьютере «электронные» книги. Чтобы конец нам всем пришёл, уже не нужно и 251 градус по Фаренгейту – температуры горения бумаги. Неужели не понятно всем, что жизнь уходит из реальности в виртуальность? И тут ничего не попишешь. И книги также исчезнут со своими запахами, тяжестью, заслюнявленными кончиками страниц, всей своей «живой жизнью»...
– Как? – ахнула неведомо как затесавшаяся между книгами небольшая брошюрка, – что же, останутся только электронные, только в компе «книги»? Вы думаете, что и Книгу Книг сделают электронной?!
Ответом ей был отчаянный вопль, правда, ни единый звук не прорвался сквозь стекло старинного книжного шкафа.
За стёклами отреставрированного антикварного, шкафа, с зеркалом на задней стенке его и со стеклянными полками вместо деревянных, красуются фигурки из кристаллического стекла, расписные яйца китайского фарфора, различные шкатулки в стиле «а-ля Рюсс», пасхальные яйца «под Фаберже» и множество диковинных раритетных безделушек...
Солнечный луч, падая на кристаллы от Сваровски, выбивает всё семицветье радуги...
Этот шкаф в новом 21 веке уже не называется книжным...