Дмитрий Дедюлин
АЛМАЗНЫЙ МОЙ ПИЗДЕЦ
* * *
списались два писателя
и выпили вино
а если по касательной
то тёмное оно
глаза твои как лилии
цветут в нём наугад
а я рисую линии
и сочиняю сад
и чёрное пирожное
несу в пустом кульке
мы сами обезбожены
но видим в том мальке
танцующем под ивою
сирень луну и зной
и ты живёшь красивою
а я живу виной
* * *
«оставь надежду всяк сюда входящий» –
на женщине бы каждый написал
но тает шар земной и настоящий
и корни проберутся сквозь металл
к твоей душе, к твоей безмолвной Ане
что там сидит из воска взаперти
твоя любовь листом узорным станет
что между веток каменных летит
МЕТАЛЛ
в Хоразме Эразм Ротер Дамский
кантату свою сочинял
и ел виноград он иранский
и осликов в сене купал
но вышел он с тенью бороться
а тень была странно нежна
как чёрное первородство
небес дорогая Жена
он томно лобзал её в губы
он серьги заставил за сто
но Бог ему выпросил рубль
и хвост этих страшных котов
метался по небу пустому
а он свою жизнь постигал
как сложную злую истому
как медный и тёмный металл
* * *
песню службы запевает молодёжь
молодёжь, молодёжь, молодёжь
будто нож
грош
и кровь
стекает с ножа
дрожат
созерцания луж
в бликах палевой луны
со спины мы – жена и муж
но только со спины
* * *
ебался Ленин в октябре
с огромной каменною буддой
его мы видели как будто
в этой повапленной дыре
но он растаял меж развалин
из Сна и Вялой Пустоты
и только каменные рты
такие как товарищ Сталин
ему несут свои цветы
ДЭВИД-НАСЕКОМОЕ
Дэвид Линч не смотрит сериалы
Дэвид Линч летит в движенье пчёл
чтоб в судьбе пустой немой и алой
отыскать свой правильный глагол
но глагол как рот кривой трепещет
в небе юности лишь чёрные звонки
и река сквозь рот прохладно плещет
только море хочет у реки
разузнать: «чего ты тут страдаешь?
отчего уходишь в водоём –
в водоём тоски смурного Рая?»
хочешь, море, мы с тобой споём?
СОНЕТ 777
и вопль патруля: «во имя Розы!»
чьё имя ты на дОске начертал?
остался лишь сентябрь – твои вопросы
до смерти въелись в твой металл
и ты идёшь, о Рыцарь, припорошен
густой листвой и бликами, травой
но твой ужасный нрав на землю брошен
и ты лучом зелёным огорошен
блестящим над зелёной пустотой
мерцает страх извилистых развалин
где бродит чудище – твой бедный коростель
а ты поёшь как зверь средь чорных спален
среди ножей линеек готовален
среди миров, лягушек и ужей
* * *
мать – Санчо Панса
и сын – Дон Кихот
бедные ранцы
чёрный завод
деточки в школу
тихо идут
нас всех пороли
а вам будет жгут
стянут вам кисти
чтоб кровь не текла
бедные листья
пустая зола
* * *
панк не Дед
ищи старого панка
в толпе этих пьяных невест
сигареты, грязная банка из-под орешков
и форточка открытая на чёрную кухню
там кухарка рубит голову поросёнку
а свинячий сын проворачивает быка
на огромном вертеле – пока
тот не подрумянится –
бейте огнивом о кресало
выбивайте искру и бледное сало
словно белые облака
* * *
любит наш народ всякое говно
я иду в кино
я куплю вино
вижу там ослы с тёлками сидят
тёмные кусты как навоз шумят
белые стога, тёплая метель
ты моя пурга, я твоя постель
белый полиглот с венами в кости
любит наш народ
ты его прости
* * *
мадемуазель де Туш,
пойдёмте в душ!
«низя – отвечает – низя»
глазами слезя
а я её глажу по щёкам и по рукам
а хочешь ударить
тогда иди в универсам
там тебе выдадут тушу
годовалой свиньи
вот ты её и пойми
и только не тереби мне душу
когда-нибудь мы будем людьми
СТАНСЫ
на залитой снегом площадке
на чёрной от снега сосне
иду я как маленький мальчик
и вам оставляю пенсне
и вам оставляю влагое
вложите его кто куда
чтоб влажное и дорогое
стонало у чёрного рта
а если не хочешь – не надо
иди словно каменный кран
пусть смерти слюна и тирада
расскажет про Божий обман
она тебе жопу покажет
и будешь ты ей увлечён
весь в тёмной зюйдвестке в оммажи
роскошных безропотных жён
и всё-таки жёны танцуют
а в танце ты видишь как тварь
в твоём чорном теле бушует
и лижет пасхальный янтарь