Любовь Макаревская
радиация
Так слова
вышли
из снега
обнажая
голые
плечи
головы
десна
бледные
белые
точно
лабораторные
крысы
прочти
мне
с выражением
говорит
учитель
диктатор
любимый
мама
голое
больно
глазам
слуху
звучит
без конца
без остатка
сморит
в глаза
в меня
произносит
мне
больно
сейчас.
***
Я что-то очень
тщательно
очень долго
в себе
останавливала
словно
густую кровь
слишком густую
состав волокон
таков
края раны
вздуты
и приподняты
над поверхностью
в саду цветут
цветы
они медлительны
как язык любящего
по дискам
лопаткам
и слюне
проходит озноб
безмятежным катком
назови
мне несколько
складных причин
быть такой
как я есть
и
быть здесь
края раны огромны
цветы медлительны.
***
Вначале у детей
нет даже ресниц
статус в фейсбуке
выглядит голым,
а их кожа
становится все толще
плотнее
их хрупкое
сознание
по прежнему
совсем голое
за стеной
любовь
неотвратимо
сводит
скулы и кости
ломает
под себя
я выключила
приемник
я отрезала
волосы
ногти
и пальцы
набор действий
я убрала
все и себя
в долгий ящик
к белью
и мылу
солнце играет
со стеной
и зеркалом
целует стену
ищет себя
в зеркале
как в лице
без ресниц
ищут себя
и сразу
весь мир
совсем голое
сознание
никогда
не примет
столько любви
я отрезала
волосы
ногти
и пальцы
я срезала время
его слои
я теперь
тоже голое
совсем
мне не перенести
столько любви
солнце движется
по стене
как радиоактивной
паук
как поцелуй.
***
Лицо чревовещателя
молчит
немое лицо
совсем
немое
смотри
вода выходит
из берегов
обнажая
мысли
и в позвоночнике
расцветает
пунцовый ожог
так сквозь
любовь
проступает отвращение
словно
во время чумы
голодные руки
без разбора
сметают
мертвую еду
руки
и
рот
рот
и
руки
лицо немое
совсем
немое
стертое смытое
поцелуями
видишь
вода выходит
из берегов
кто-то в очереди
покупает
детскую одежду
розовый, голубой
сквозь
любовь проступает
отвращение.
( Я все еще нуждаюсь в том
что бы меня взяли на руки
и унесли отсюда
прочь.)
***
Ты вел меня
мимо
палатки с восточными сладостями
так становятся
соучастниками
так становятся
заложниками
так рана
сохраняет слюну
тело выгибается
дугой
я больше
не войду
в эту комнату
слова
не нужны
как окровавленные
инструменты
после длинной
операции
рана запоминает
слюну
местоимение
ты
местоимение
мы
местоимение
они
местоимение
я
местоимения
ничего
не значат.
***
У нас с тобой
страшные детские
лица
первобытные
и мох
между ног
до последнего
звонка
я смотрю
в зеркало
я исчезаю
превращаюсь
в вещество
в вещь
в стиральной машине
в вышивку
в мещанку
любящую
цветы и узоры
любовники
вкладывают
в друга друга
языки
и речь
и исчезают
на китайской дешевой
ложке
таят
след губ
и проступает
металл
превращается
в электрический стул
в предмет
предмет
превращается
в ужас
наши лица взлетают
как воздушные шары
как руки
в холодной воде
они больше
не наши
они забыты
навсегда
как кислород
государственных
учреждениях.
***
А потом
еще
говорят
так?
Я должна
чувствовать
так?
расскажи
мне
как
моллюски
замеряют
размер
собственной
тесноты
небо
плывет
как нарыв
расскажи мне
как
сними с языка
вложи
в солоноватый рот
словно
на руках
у меня
спит
ребенок
а я говорю
тебе
нет
это не мое
как
о банке
малинового варенья.
***
Я неосознна
в день
когда
экран погас
наши руки
сплелись
для исчезновения
в течение
двух часов
никто
не умирал
новости
спали.
Дубильные вещества
квартиры
без окон
юг
неизвестного края
ты возьмешь
меня
с собой?
Туда где
будет
война.
Туда где
за молоком
и хлебом
ходят
реже
чем за
фруктами
где
нож
встречает
мякоть
и находит
себя.
***
Апельсиновая кожура
снята
и апельсин
сияет
как рождественская звезда
первая песня
песнь песней
костер инквизитора
сто петлей
губы тлеют
как заклинание
и глаза
из огня
смотрят
в мои
сон - прочь.
Она сидит
напротив меня
волосы на прямой
пробор
она говорит
мне: -Любые
воспоминания
о детстве
фрагментированны
и этим
прекрасны.
Я киваю
и скатерть
горит.
***
Я представляю
себе
язык и рот
работа рыбий
жир
их уд
и удел
ты видел
вчера
их?
Тюльпаны
со слабым
ртом
среди лепестков
их прижимают
к губам
и ноздрям
едва
их пережевывают
глазами
и нутром
и даже
целуют
пока здания
заполняют люди
и позвоночник
является
деснам
во сне
пустые части
меня
в стекле
крайний словно
плоть
вид тоски
тюльпаны
прикрывают рты
и чахнут
выносят вазу
и я запоминаю
стебель
слабый
рот
три вида
красоты
и смерть.
***
Как будто
ты никогда
не плавал
не знал
воды
ее холодных
рук
и серых век
вчера
ночью
что-то
случилось
первый месяц
самый тяжелый
так
говорят
отрезанность
отрезанность
отрезанность
отрезанна
я буду
говорить
я вижу
текст
так
сиротливая речь
вечность
высовывает
свой влажный
скорбный
язык
и пальцы
говорят
за нас
слова
пережеваны
падают
в землю
земля мерзлая
рыхлая
глотает
их
через шесть
месяцев
здесь
будут
цветы.
***
Лопатки
у меня будут
молоко
а хребет
станет
хлеб
за окном
растет
тишина
как
флюс
как
первая пощечина
наступает
время
жертвоприношение
белому
белому
белому
и не
до чего
как бездомному
животному
только
с губ снимая
отпечаток
не забудь
что
он еще
живой.
***
Там у нас
нет даже
рук и ног
только
гортань
говорить
говорить
говорить
пока
не заболит
язык
не потемнеет
в глазах
не выговаривай
больше
буквы
четко
пусть
они обретут
новый смысл
как люди
в сумасшедших домах
где всегда
капает
кран
и этот звук
вездесущ
он поселяется
у них
в жилах
они смотрят
в окна
а окна
горят
мы смотрим
на окна
идет
снег.