Ефим Ярошевский
Как чисто пахнет море в часы тумана!
По городу летят каштаны и разлетаются в воздухе, как снаряды. Влажные ядра каштанов не достигают цели. Их подбирают дети. Сбросив бремя мокрых плодов, дерево успокаивается. Опустошенное и сырое, оно глубоко вздыхает. И отдается сумеркам и ветру. Потом в его кроне поселяются звезды… Глубоко к корням проходит их свет. И сок в жилах деревьев начинает светиться. Это – предчувствие рассвета………...Роптала листва, чуя близкую осень. Был уже сентябрь, и к ночи он давал о себе знать. Лето закрывалось…
…………………………
… Таксист был широкоплеч и молчалив. Дорогу знал отменно. Вел машину легко, элегантно. Откинувшись на сиденья, мы отдыхали. Опустив пуленепробиваемые стекла, я погрузил руку в ветер, и рука тут окрасилась марганцевой семафорной кровью…
Переезд. На Черноморской дороге было пустынно. Мимо проносились ночные сады, глубокой ключевой сыростью были полны огороды, грозно шумела кладбищенская листва, о стекла стучали плодовые деревья. Мы миновали Красный Крест, пролетели тюрьму (нас долго догоняли синие сигнальные лампочки проволочных заграждений…) Потом дорогу занесло пылью: какой-то гигантский автобус с погашенными огнями тяжело развернулся на эстакаде и врезался в туман под мостом - увез в сторону Молдавии груз кавунов и спящих интернатских детей…
И снова пустынно. Справа потянулось старое еврейское кладбище с полузабытыми (братскими) могилами поэта Фруга и Менделе Мойхер-Сфорима. И тут же пропало. Кладбище было маленьким. Заброшенным и почти убитым. Бурьян крепко оплел старые мраморные плиты с древними библейскими письменами… и не пускал их.
……………………………..
……
Ливень, дождь… Дождь, связующий воедино все дворы и парадные, навесики и крыши. Дождь так и хлещет. Дождь воет, поет в переулках, фильтрует водостоки, свистит в ушах города. Заливает подвалы, вымывает окраины, сносит рухлядь и старые диваны, древесный сор и мусор, дачные туалетные дверцы – вниз, по рельсам, к Хаджибею. Кариатиды подставляют под дождь бессмертные для поцелуев лица, слепые греческие глаза со дна морей…
Цветущий одесский дождь гуляет по мостовым. Белые лошади мочатся у Привоза… Толя Морозов гуляет с Гиршем у моря. Осень. Обрыв. Красная глина. «Здесь закололся Митридат». Пляжи пустынны. С обрыва мочится в серое море одинокий прохожий… Толя меланхолически комментирует:
- Каждый добавляет, что может. Каждый вносит в мироздание что-то свое…..
………………………..……….