разложить на косточки и не
разложиться выложить на стол
жесть языка кастрировать небо и
его ограниченность записать в
клетку 32 или 33 раза раз я
такая разноцветная и в
цельно-темной Москве-мазохистке
я скучала по ней зубами губами
даже корнями волос и листвой
ее подгорелой сломавшей мне
палец, кровью размазавшей утро
цельнометаллическая оболочка этой
весны, ее корневая система не-жизни
врастающая в меня столбовыми клетками
бессердечной беспечностью и блажью божьей
мандельштамовским ветром, глазами-какао
и если ее разломают я
стану кристально чистым городом,
лопающейся перепонкой весны
ее безнадежностью, ее мраком
вовлекаемой грязью у глаз
пейзажем чертановской бездны
которую я выпила и не
подавилась
элегия для Москвы
мои глаза превращались в колосья
северо-кавказской степи
они смеялись сухостью в комки
грязи, скопившейся у линии век
и утро вымаливало у меня
очередное ласковое приглашение
забраться в карман и уехать в Москву
и я росла в горах, где
седые мужчины в балахонах раз-
зевали р(ты), о которой я
слипалась и высыпалась галькой между
пальцами ног
ты была моей нежной
любовницей-преемницей
снежной пустыней грязного воздуха
ты взглянула на мой
девчачий октябрьский писк
и солнцем окатилась,
выкатила яблоки глаз во двор, плюнула на
сморщенность в уголке губ, от которых
выросла новая
земля и обратилась в шестирукую
женщину, росшую в южной степи
там, где турки душили коврами,
я заламывала руки синтаксиса,
вырубала его как гнилое дерево
заворачивала в кокон востока и
шептала на уши проклятья, и
яд моих уст становился молоком на
парапете стамбульского ада
и не нужно было быть Данте, чтобы
меня поглотила эта страна
но ты варшавкой дышала в мое окно,
возвращала меня, Одиссея, домой, где
в суматохе культур и обездоленности речи, я
училась заново читать кириллицу,
не сплевывая и не проглатывая
букв, от которых небо застывало
ядерным цементом и пробиралось
эдемской змеей в мой рот, шелестя
письменами и заминая голос
где ты, Москва, целовала меня
в мочки ушей, гоготала и укрывала
бархатной нежностью мой глупый мозг
он превращался в соевое молоко
и грязным полотенцем в руках ребенка
мечтавшего о тебе, когда крест поместили
у твоих волос, окрестили барыней и
вертихвосткой, чтобы я узнала о том,
как твой озон пахнет белым золотом,
дующим в нос и его зашивающим
забористостью этого письма я
буду вырезать на твоих ногах мое имя
и нам никогда не придется
расставаться или гореть или быть другими
однажды ты вспомнишь, как я любила и
станешь сонным жуком у моих маленьких
ног у приволья Кавказа
* * *
иногда я представляю как ты меня трахаешь
твой член входит в мою вагину
и рассыпается там на хлебные крошки
вылизывая мои стены подгоревшей кожей
волосами цвета пожилого чернослива
а потом мы долго лежим и смотрим в потолок
твое лицо превращается в песок из-под сандаль
когда летом волна окатила мне ноги
ты куришь и это почти как закат
оргазм в который превращаются твои брови
выносит на берег ошметки пластика
я проглатываю его и давлюсь
как маленькая графитовая черепашка
ты долго читаешь мне Хармса, цитируешь Хаски
чтобы потом я выплюнула из себя их слова
поласкав ими твои алые уши
они как завявшие маки на моем подоконнике
ты называешь меня милой шлюхой
и я становлюсь вся ангельски бледная
фарфоровая деликатная шлюха
смотрящая на тебя стеклянно и щедро
ты держишь мою щеку, как будто юную ветку
набухшую почками и шелковистыми листьями
они щекочут твой ровный нос
и он зависает над моим пупком
там селится темная вошь
которая трогает тебя изнутри
размазывая куски спермы и ломти смазки
когда ты выдыхаешь, я отрыгиваю оргазмом
и все это, чтобы мы никогда не увиделись
потому что ты всего лишь тронул мою ногу
и я окатилась запахом свежести и страха
* * *
(у)(за)добрить собою почву
узами связывать петли
набрасывать их как невод
в воду, сеткой плести саван
старцем сложить руки
в боки, раскапывать останки
плода — какого? — немого
чтобы чернозем вырастал
красным солнцем, кормил собою
вёсны, рвал ритм стиха
как пластиковый пакет
не-пере-ра-добренный
* * *
дем(он)ург-буквоблуд
метастроф-острослов
бесослов без о(снов)
звукоскал язы(к)(ч)ник
слепослух, сор букв
но на деле
слабость ног, нервность рук
сонный паралич губ
глухота и гул (языка)
безбожная немота
умышленная тьма
мозга, сколько бы ни
писал и висел (весел)