Звательный падеж
Соня Рыбкина
Соня Рыбкина живёт в Санкт-Петербурге, по специальности — скрипачка.
Печаталась в журналах СловоWord, Эдита, Берлин. Берега, La Page Blanche, L’Etrave, Lichen, Формаслов, Камертон и др.
Птицы
Вы меня любили? Хотя бы немного?
В угловой тёмной комнате
Спрашивала, сжав холодные руки.
Угольный силуэт на белом полотне окна.
Слова вылетали из розового рта,
Словно птицы из клетки в долгожданную
Относительную свободу.
Вылетали, проходя путь из розового горла,
Оседая на розовом языке и минуя жемчужины зубов.
Трепетали крыльями, вырвавшись, в грязном воздухе.
Свободы здесь нет, глупенькие.
Она говорила, и новые прекрасные птицы
Выпорхнули из розового рта, и оглушили меня,
И повергли меня, и свергли меня, и низвергли меня.
Я молчал, заворожённо наблюдая за приходом этих новых
Изукрашенных
Изувеченных
Изломленных
Птиц.
Дворовые сокровища
Норовистая лошадка,
Девочка в ситцевом платье,
Уходящая эпоха дворовых детств,
Поиск сокровищ в розовых кустах дворов-колодцев,
Вы тревожите меня.
Тревожите своим уходом и своей
Неизбежностью,
Неизбывностью,
Несбыточностью,
Вы же теперь стёрты,
Вытерты,
Вычеркнуты,
Кто о вас помнит теперь,
Опомнитесь.
Сколько жестокости в каждом воспоминании,
В каждом жесте,
В каждом плавном движении.
Очнитесь, исчезните, упорхните вдаль,
Поднимитесь ввысь, только оставьте меня
Зачем вы снитесь мне, дворовые детства,
Дворовые сокровища.
Петер_бургское
На набережной Мойки когда-то топали каблучки и шелестели шелка — шу-шу-шу — молодого Ф. Ф.
Теперь по ней следует невысокий юноша в синей шинели.
Начало двадцатого до сих пор висит в воздухе.
Бархатный жук ползёт по сизому асфальту — и оказывается притоптанным чёрным ботинком.
Навстречу ему выходит другой — юноша, а не жук — и целует синешинельного.
Синешинельный оказывается девушкой.
Узоры на домах вылеплены и остры, как зубы акулы.
Нацелились на странную пару.
Прохожие цокают языками.
Солнце — огромное! Рыжее! Яблоко.
Падает в воду.
Всё условно — вечер, воздух, солнцево яблоко.
Девушка-юноша, юноша-девушка.
Всё живо, пока ему есть свидетель и наблюдатель.
И помнящий, пока ему есть.
Музыка
Мы слушали Пярта в маленькой комнатёнке.
Раньше здесь были казармы, а теперь, вот, мы.
И музыка.
Бас, означающий маятник старых напольных часов.
Пережитое богатство.
Расстроенное фортепиано.
Режущие звуки.
Мы ничего не понимаем в этом,
А вы хотите заставить нас понять.
«Потом, когда вырастете, вы ощутите всё величие...»
Не ощутим.
К сожалению, мы ушли слишком далеко.