Павел Гражданский
у чёрного озера
лес наших одежд,
лес простых наших имен,
лес наших вопрошающих лиц,
лес наших на выдохе приседаний,
лес мятежных наших снов,
лес ложбин и оврагов наших морщин,
лес выходящий на край наших глазниц,
лес пахнущий лесным освежителем,
лес под краем ногтя прорастающего,
лес в трусах наших,
лес тот который лес наш,
хрустящий и белком наполненный лес,
леса вагон деревьев,
лес кустов и отъезжаний наших,
леса лесов наших и их леса,
леса занесенные и девственные,
леса воображаемые и конкретный тот лес,
лес наш лес что с тобой произошло,
помолилась в сторону леса,
лес любимый и радостный разогретый остывающий,
нашему лесу к лицу листва и иглы крутящиеся,
лес повзрослей,
места наши на первых рядах в лесу,
на печи посреди леса в поту липком всю ночь полесье снилось,
лестница посреди леса с гнилыми ступенями как вкопанная,
лес вдруг стал хвойный и немного другой,
лес шелестом занесен нашим,
лес и его друзья леса против лесоповала,
крепкие леса знают чего хотят,
ребенок потерявшийся в лесу должен начать говорить с лесом,
лес,
справедливость и правда вошедшие в лес,
споткнувшиеся об утреннюю прозрачность леса,
между лесом и небом слюны слой,
даже живя в городах еще не вышли из лесу
***
тяжелые легкие
после холодного воздуха набережной
просторной и просматриваемой
отметины труб отводящих чад уцепляют стропами взгляда
чтобы принять вытекающую сукровицу промзоны
уборщица едет на смену
ее протест это пара секунд звука со стрима
два мгновения, неосторожных, волнительных
как гудки автобуса
мчится медленно мимо как сама жизнь
водитель спокоен и хочет быть сопричастным
сигналит дважды, поддерживая
похоже ты идёшь не в ту сторону
читая в глазах смотрящих из укрытия масок
каждый принес сюда свой кусочек переживаний
апельсиновый сок затекает в
ложбины потрескавшихся губ и печёт
автозак останавливается как общественный транспорт
прямо у твоих ног
дверь открывается и оттуда вываливаются
бойцы батальона оперативного реагирования
прилетает нещадно по рукам
то здесь, то там
хватают женщину в белом
по голове вваливают как неживым
больше нет человека,
оставь прекрасные идеи прошлому
момент в котором протест оборачивается —
спасаться бегством, куда угодно
и так странно наблюдать как убегает вся улица
по краям глаз
массово, каждый бежит человек
тела падают в снег, в грязь, на любой рельеф
при задержании
применено спецсредство ударного действия
в спину
но есть связь, и твой голос мягкий и сильный, прекрасный
отмерзают руки
мы говорим про лимонный пирог, про вкус детства
про тот момент когда начинаешь готовить лучше своих родителей
и с этой мыслью больше нет страха
***
а что остается?
остается фарма
остается воздух супермаркетов
турникеты, ручки дверей, коврики
остаются кефир и хлеб
остается тишина
и тишина расстилается вокруг, вся
там где раньше был наст обещаний
остаются немолодые женщины скалывающие лопатами лёд
остаются обвитые верёвкой рабочие в тулупах
идущие друг за другом по улице на пригорке
остается немножечко гваттари
намазанного на статус кво
остается разница между тем как
пахнут рубашки после собеседований
и тем как пахнут рубашки после секса
остается полицейский все так же
закрывающий глазок при стуке в дверь
остается ночь, ничтожная и беспощадная
звон колоколов рассеивается но остается внутри
остаются дети, им некуда деться
оттуда где они пока остаются
остаются почты, аптеки
цветочные лавки и парикмахерские
цветы и волосы повсюду
остаются призывы - долой всё
лесные пожары
остаются
остается большое количество бетона и перерытой земли
на которую смотрим в восхищении
а что еще остается?
***
чёрное озеро берешь
в кредит у тела, долг гигантский
пытаясь чувствовать хоть что
умываешься очередным
настигающим дедлайном
заламывая руки приближая мекку
иногда будильник не может
разбудить бухого человека
глаза собаки не видят дыма
не оглянуться посреди газа пустоты
сбегать из дома
под предлогом надвигающейся ночи
что ты хочешь
сделать с тем что все заканчивается
всегда одинаково?
что тебя заводит?
от чего тянется в трусы
но пальцы испачканы в чём-то вязком
твой феминизм где не был —
это не больно, хрупкий мир
в котором хоронят отцов
в котором дети несут на гнутых спинах их слабые тела, обморочные
к пролежням и пеленкам
из ванной в постель
на погибель между кумаром и пенсией
затыкая бумажными полотенцами
кровоточащие отверстия
мы смотрим на улыбки с фотографий
что тебя заводит?
можешь представить?
чуть позже, ниже по времени
их заводят за деревянную дверь
разрезающую нормальность
в сопровождении представителей
чуть позже, ниже по времени
их доставят на паллетах
к воротам крематория
откуда только лучшее возвращается родителей
свалка металлоотходов тракторного завода
посреди кладбища
разрыта под дождем
искателями лучшей жизни
отражение у чёрного озера
чуть позже, ниже по времени
***
даже собаки в форме
спускаются с горки как дети
последние дни
последнего времени
наши руки как у джалиля
куда здесь отвлечься?
кто-то влюбился
треугольник пересолили
космонавты
палками шлепают себя по коленям
в ожидании прихода
— возвращайтесь на землю
принимайте нас такими какие мы есть
не у нас
это мы здесь
антитела
эта добыча всегда слишком тяжела
чтобы выдержала
накинутая сеть ожиданий
на подъеме красочной волны
вместе с паспортом тебя
попросят предьявить
отпечатки пальцев
отпечатки ботинок
образцы слюны
***
из палящей времянки в снегах
видны следы, саднящие
точки под рукавами
сличаем
полное сердце за спящих
сбегает как вкладчик
закрывает как вкладку, выезжает
на прошлом будто на настоящем
стекая
воздушные шары упираются в потолок
колосятся сахарные стопы
открыв глаза у океана
видишь вокруг лишь топи
назад нет дорог
тебя съест пурина, аэрофлот
и другие обещания счастья
если не будешь тянуться к тому что близко и важно
а сейчас просто смой с себя этот день
или какую-то его часть
***
мордовские села
заметает так, что однажды
туда забудут расчистить дорогу
и кажется
ничего не изменится
колодец
дом культуры
аптека
почта
две пятины
со светом в лицах
людская рухлядь
доживать
догибать
тянет сани
кресты большие
а там поменьше
в экран
смещенный центр ощущений
***
рынок стоит вокруг мяса
с холодного проспекта
где верят в картинки
ветром уносит
и захлопывает
закатывает
мясо с прилавка
не может руководить рынком
рядом с точкой невозврата
одна чашка на двоих
одна слюна
оставила дверь открытой
вхожу
пытаясь не заносить груз прошлого
отряхивая как снег застрявший в подошвах
его части медленно стекают
в прихожей забытыми
вибрирую тревогу из алых укрытий
со смешными татуировками
и боюсь взять тебя за руку
боюсь снова
поверить
но единственное что спасает
от падения в бездну
отчаянья
близость
перед миром который кроме как на задворках
не может быть
остановлен
эта короткая
близость
против уверенности
и постоянства
новый листок
тянется из проталины
смотри, все сейчас объясним
молчанием
***
одиночество добытое огромной ценой
не против течения
вновь прибывшие продвигаются
по рядам лицом
к сидящим и спиной
к происходящему
на условной сцене
капля пота стекает
под футболкой
и курткой
по спине
медленно
временные попутчики
смотрим друг на друга
на этой дороге
пока можем
пока выдерживаем
пока нам по пути
don’t come easy to me
все будет так как захотим