Маргарита Скоморох
тоненькая
--
заварен самый грустный чай, и я сегодня филифьонка
я cплю и слышу, как заканчивается дождь
оньк. еньк. оньк. еньк.
--
что такое осень? гангрена
осенью счастья нет
и только вода в ботинках напоминает о тоненькой
нежности облаков
--
в карманах желуди, и золото обветрилось
порядком. но мальчик в синей шапке не догадывается
он думает все время: дереву дерево друг или нет? и т.д.
--
прореженный собачьим лаем, человеческой
тоской и листопадом
осенний воздух на холодном лице
то ли маска меланхолии, то ли
--
под песни джо дассена, под шумок
природа разлагается на элементы:
сучки и листики, труху и требуху
в зернистых сумерках мигает огонек
но из окна никто не наблюдает, и мы
не наблюдаем за окном
--
черная осень, луна во рту
от ноября до простуды один осторожный шаг
по монотонным просторам, почти
не касаясь борщевика
за желтые окна, где есть малина и терафлю
--
чем холоднее, тем слышнее время — оно вздыхает как заевшая пластинка
я не умею танцевать под этот ритм, даже плавать не умею
но в черный воздух окунаю уши, просто
--
смертельно многое — как эта, например
вода за низкими перилами, как эта
необыкновенная зима, как эта
ну эта, как ее, а впрочем
--
по ночам уходили
просеивать снежную пыль
караулили вечность у края гигантской пустыни
помнишь, варежки раз потеряли?
право слово, задумчивые
сорванцы — но мама
никогда не узнает
--
тишина тишине тишины
мысли о невозможном
и далекий шум далекого шума
позади нарисованной улицы
на изнанке трогательной синевы
там, откуда все это
--
каждый камень, каждая запятая
чуждо все это и слишком знакомо
солнечные дожди остывают в лужах
пока твое тело вдыхает
и выдыхает
--
листва как живая шевелится, но она неживая
а хочется плакать и любить красоту
а в голове не хватает места для северного и южного полюсов
и рот недостаточно ловок, чтобы выговорить слова
биомасса волнуется раз
биомасса волнуется
--
не знаешь — не говори
обрывается шорохом линия этой судьбы
очередная весна обворована пылью
и улица, спрятанная в окне
остается сама собой