Ольга Терпугова
Елена Карина Бёрн. Несоответствие и пленник
Елена Карина Бёрн – американский поэт и эссеист. Автор книг The Flammable Bird (2002) и Masque (2007).
НЕСООТВЕТСТВИЕ И ПЛЕННИК
(Прерванное эссе)
Сюда, в присутствие, туда, в отсутствие -
Хайдеггер
-1-
Соблюдая формальности: это заголовок передовой статьи Los Angeles Times о миссии Клинтона в обеспечении помилования двух пленных репортеров, которые незаконно пересекли корейскую границу, и которых присудили за это к двенадцати годам каторжных работ. Статья "Соблюдая формальности" привлекла мое внимание, или, скорее, ее декорации привлекли мое внутреннее зрение. Ким Чен Ир и президент Билл Клинтон вместе с шестью другими очень важными, официально выглядящими чиновниками, одетыми почти во все черное, со спокойным самообладанием позируют для исторической фотографии. Под ногами у них – яркий зеленовато-желтый ковер с гигантскими цветами, напоминающими разрисованные в стиле Hello-Kitty вещи моей дочери, которые ей нравились в пять лет. За их спинами – массивная, во всю стену, картина с бушующим морем: роскошные волны залиты зеленым светом, над белой пеной замерли чайки – возможно, в безвкусных вестибюлях Лас-Вегаса можно увидеть что-то в этом роде, предназначенное для любителей экзотического морского берега, которые никогда до берега не добирались. Это поэзия.
Противопоставление как метафора переносит поверх одного образа к другому, поверх одной идеи к следующей, поверх одного осознания в другое, и, подобно интуитивному искусству, превращает ассоциативную деятельность ума в оживленную игру. Превращено может быть всё, однако, лишь «неформальное», я думаю, может быть ключом к сдвигу нашей перцептивной сферы.
Противопоставление создает чердаки, подвалы, альковы, шкафы, подполья, коридоры, пустые лестничные проемы, окна, глядящие в окна, и фойе ...
и другие пространства внимания к формальным объектам, особенно темным. Противопоставление восхитительным образом будоражит нас: оно прерывает и рассоединяет, представляет диссонанс как часть ритмического и образного разнообразия в пределах восприятия. Оно не статично: оно есть апория как выражение сомнения, которое не является непреодолимым, а скорее находится в процессе преодоления. Поэтические активные векторы неправильного направления радуют нас благодаря удивлению, сдвигая ожидание от кажущейся полноты (наличия) конкретного образа к пустоте (отсутствию) отвлеченной идеи, и, конечно, наоборот. Это не просто разрушение идеи и/или образа, а, скорее, разрушение читательского ожидания, связанного с ними. И в том, и в другом случае, результатом этого преднамеренного разъединения, расщепления является выразительность, порожденная дотоле неизвестным процессом узнавания.
-2-
Для восприятия полноты нужно сохранить острое чувство пустоты, которая полноту ограничивает; и, наоборот, чтобы воспринимать пустоту, нужно воспринимать другие области мира как полные. (В «Зазеркалье» Алиса заходит в лавку, которая "была битком набита всякими диковинками, но вот что странно:
стоило Алисе подойти к какой-нибудь полке и посмотреть на нее повнимательней, как она тотчас же пустела, хотя соседние полки прямо ломились от всякого товара") [перевод «Алисы в Зазеркалье» Н. Демуровой] — Сьюзен Зонтаг
Поэт из Лос-Анжелеса Дуглас Керни (автор книг Страх, Некоторые, изд-во Red Hen Press; Черный автомат, изд-во Fence Books) помещает предметы своих стихов в лихорадочный хаос противопоставлений. Я слушаю снова и снова музыкальное построение повторяющихся образов, которое содержится в некоторых стихах, слуховое построение, пока стихи находятся в дюйме от того чтобы стать чем-то иным. В противопоставлении всегда обитает что-то еще, некий "скрытый" предмет
Всегда необходимо лишить предмет его природной силы… прежде чем восстановить эту силу и заменить ее…–– Уильям Гасс
благодаря чему противопоставление и выполняет для читателя аллегорический ритуал перехода. Противопоставление – также третий голос между я и другим. В стихотворении Уильяма Гасса "Шесть городов" ребенок (иногда это ваш ребенок, иногда вы, я или мы) проходит "отмену становления", в обычных условиях происходящего с помощью таких факторов как личность, раса, экология, личная география, для того, чтобы стать пространством, географическим местом, - после чего он "город зеленый".
...научите своего ребенка тому, что люди могут быть местами, перелесками,
рощами, группой деревьев. И я это узнал. Я был столь многими пространствами
за свою жизнь; однажды, кажется, я был городом с изумрудными колоннадами и шпилями,
похожими на тысячу курток, висящих на стульях со спинками из шпилей.
но это было всё не то. Я был лесом, корни которого не разрушили
зеленый город, но впитали его в себя, так же, как я,
когда я оказался в устье места, которое вы назвали рекой.
и когда я пил, чтобы измениться, я стал оврагом. тут же,
-3-
в ложбине под городом, которого вообще там не было —
который существовал как нечто отдаленное и неконкретное, как кусок текста в брошюре. однако, мы стали несколькими
камышами, так что видеть сны о бумаге означало бы видеть сны о детях, отменивших становление — нет,
я берег реки, ил медленно затягивается обратно в поток, где лосось,
усталый от своей малиновой упаковки, говорит: дети есть место, дети есть пространство; плыви очень долго
они будут позади тебя. посмотри на меня, чтобы назвать место, которым мы стали.
Тело как место или отсутствие места, снова обрело тождественность пространству… Джек Гольдштейн был одним из нескольких концептуальных художников, которые стали близкими друзьями моих родителей. Как и многие в 70-е годы, он отошел от своего традиционного авторитарного образования в искусстве и живописи. Его
... два присутствия ... пространственного порядка, но они связаны таким образом, что пространственный порядок перестает быть безразличным вопросом: только сама мысль может видеть себя в лесу и вдали от леса. - Магритт
эксперименты включали в себя фильмы и искусство перформанса, в том числе и захоронение самого себя на глубине шесть футов под землей. Мы общались с Джеком через маленькую трубку; над землей находилась лампочка, связанная с его сердцем и отвечавшая на это взаимодействие периодическим мерцанием. Это обитание в замкнутом пространстве, которому мы сообщали новости через трубочку, стало живой метафорой нашего отношения к смерти. Это общение через трубочку означало крайнюю степень разобщения говорящего и слушающего, и оно же давало нам тот язык, который должен был возникнуть в результате принудительной коммуникации между бестелесным голосом похороненного и физиологической реакцией, отсутствующей у тела. Вдобавок, говорящие таким образом не видели лиц друг друга, что означало создание новой личности: личности как транзакции и преобразования.
Он лежит за травинкой
Чтобы увеличить небо.
– Ноэль Брюро, Les mains tendres
-4-
Противопоставление сдвигает стихотворение в сенсорное действие-сцепление и в тоже время в неупорядоченность; оно подстрекает постоянное бегство в сторону или от предмета, мысли, образа или эмоции. Эти сдвиги сознания работают как скачок веры, с удовольствием убивая предсказуемость. Поэтесса Джудит Тейлор (автор книг Любопытный, Sarabande 2000; Избранные сны из царства животных, Zoo Press 2003) высвобождает это искусство неправильного пути. Вот одно из последних стихотворений из Спуска №25:
Последний смех карт
Дилемма куклы: быть ей лиричной или играть на саксофоне?
Если вы блуждаете, будет продолжение, а не выход.
Должны ли мы пытаться разгадать загадку ископаемых и красивой одежды?
На корабле! Настойчивость ветра, вы идете через мост.
Независимо от того, запираете ли вы рот на замок, рот всегда остается открытым.
Sax (саксофон) для слуха мутирует в exit (выход) в мысленном слушании значения, и субъект/объект заменяют друг друга ради окончательной "настойчивости", когда все остается открытым – как естественная энтропия понимания, потому что в конечном итоге познание никогда не должно быть статичным. Тайна – это понимание под маской движения, противопоставление в самом мышлении. (Представьте себе неимоверную тайну звездных ветров, со скоростью миллион миль в час вздымающих белый, розовый и оранжевый газ, будоражащих неизмеримую пропасть облака, так что Туманность Бабочки напоминает глубоководную бахромчатую медузу над головой!) Активное движение вперед стихотворения (сознания) может стать одним из ключевых источников его задуманной тайны; движение в стихотворении придает убедительность и энергию тому, что есть и тому, чего нет. Моя любимая мантра, читаемая голосом Флобера: звучит так:
Пороговое пространство похоже на зеркало, глядящее в зеркало.
Не дома были построены, а пространства между домами.
-5-
В одном из самых известных эссе Сьюзен Зонтаг, Эстетика молчания, Зонтаг могла бы вполне говорить о поэзии, когда она пишет: "Молчание и смежные идеи (например, пустота, уменьшение, ‘нулевая степень’) являются пограничными понятиями с очень сложным множеством употреблений… художник, который создает молчание или пустоту, должен произвести нечто диалектически противоречивое: полную пустоту, обогащающую пустоту, резонирующее или красноречивое молчание". Молчание по праву обитает в царстве кино, в этом смысле позиции актера, режиссера и оператора являются выигрышными. Молчание это бессознательное сознание, рамка для рамки, как во сне. Вот отрывки из потрясающего нового поэта Келли Энн Нофтль, стихотворение "После жизни" и еще одно, "Парасомния", опубликованные в The Journal:
Я положила тебя в мелкую тарелку,
смотрела, как вода касается твоего тела, касается моей руки.
Консервирование держит наши умы в соли,
свете, формальдегиде. Я говорю – кристаллизуются, а ты
косноязычен. Небо открывается лишь настолько, насколько это нужно для того, чтобы проскользнуть.
Они сказали мне, что о тебе невозможно заботиться...
Читатель останавливается, чтобы рассмотреть отношения между "ты", "я" и "они". Затем происходит смещение акцента. Каждая "чреватая пауза", как черная дыра, вовлекает нас в стихотворение и его цезуры и переносы с их положительным порабощением времени. Чего нет в стихотворении, так это кинестетического времени, привязывающего стихотворение к какому-то внешнему пониманию самого себя. Это отсутствие, созданное в стихотворении, есть также пороговое состояние, которое Википедия определяет как "психологическое, неврологическое, или метафизическое субъективное, сознательное состояние существования на "пороге" или между двумя различными экзистенциальными плоскостями, как определяется в неврологической психологии". Вот ее стихотворение о еде во время сна.
Знатоки говорят, что одиночество предрасположено
к арахисовому маслу. Что мы будем ходить во сне по крайней мере однажды. Минутная стрелка на кухонных часах говорит
сну, что он может продолжаться. Это вкусное тиканье
во рту. Когда ты вспомнишь, как ел,
это будет три дня
спустя. Ты сидишь в кафе и жуешь
-6-
солому. Это не так вкусно, как арахис, но зато в пластмассе
есть что-то маслянистое.
Как это говорится в сказке? Кто-то лизал
линолеум. Кто-то нарезал кусок мыла
и умял его с твоим вином.
Этот эллиптический сон на вкус как хождение во сне к краю крыши, к краю идентичности. Есть напряжение битвы между нами и задающим последний вопрос.
В своем интервью Питеру Шьедалю, художник Дэвид Салль говорит о своем собственном "сдвиге поколений по отношению к чувствительности" и о "способах оттолкнуться от иллюстративности и перейти к чему-то еще, к извращенным ситуациям, когда изображение находится в состоянии войны с самим собой…" (очень похоже на стихотворение, полное противопоставлений). В своей картине "Первозданность и искажение", 1981, Салль
Но самыми значительными военными трофеями были, конечно, фильмы! – Иосиф Бродский
противопоставляет три совершенно разных стиля живописи, наложенные на один холст. Питер Шьедаль полагает, что в "поп-культуре вы никогда не знаете, кто говорит с вами". При взгляде на картину Салля, вы ощущаете, что находитесь в общественном месте, слыша, как одновременно звучат три диалога и заглушают друг друга. Но наше сознание соединяет "диалоги", принимая понятия скрытности и соучастия, и «значение этого стиля именно в его неразборчивости».
Другой калифорнийский поэт, Хуан Фелипе Эррера знает, что прошлое делит трапезу с желанием таким образом, как объект ищет взаимности у неожиданных партнеров. Он хочет намекнуть на промежуточное пространство невнимания с помощью контраста в высшей степени сфокусированных обозначаемых в стихотворении Жираф в огне:
Моя нога коченеет. Костыль, который поддерживал меня, стал моим благоуханным розарием.
Мой точный дупликат сидит позади меня. Он страдает той же болезнью.
Кабинет напротив наполовину пуст. Дали говорит, что это правильно,
-7-
что мне следует найти экстаз на этом берегу, в форме деревянного ящика,
в любви Ван Гога к зеленым лодкам, нарезанным кровавыми полосками.
Море проходит сквозь меня.
Я помню смерть своей матери: последнее такси
в Сан Хосе, не та улица, 4-я улица ведущая к брошенному
обиталищу бездомных, а не к больнице …
Разделяя то, что становится эмоционально незавершенным, мы следуем за говорящим, его дупликатом, Дали, Ван Гогом " к брошенному обиталищу бездомных, а не к больнице…" именно это Гастон Башляр называл "топографией нашего личного бытия." Существует географическое/эмоциональное пространство,
..ибо сравнение - это причина, по которой пишут сердцем. –– Джейн Миллер
созданное, в особенности, в стихотворениях, реконструирующих память. Сердце постоянно противопоставляет.
Паратаксис, конечно, основан на отсутствии переходного звена, спотыкающейся логике в пределах повествовательных разделений от строфы к строфе, которые создают привязывание к одному объекту, эмоции, идее, конструкции или сенсорному слову. Поливалентные ассоциации есть то, что делает языковую ненадежность необходимой тревогой, способной двигать стихотворение вперед, семантической потребностью в том, чтобы ее ниспровергли. В качестве примера рассмотрим восхитительный разъединённый-прямой Кэла Бедиента в стихотворении"Полиэфирные извращения":
-8-
дело #1
нет на другой стороне? северная стена. Я вернул его. Он мог быть кем-то не для меня.
Мое огромное heil не потревожило его, пока он не сел на речное дно с откинутой головой, а серебряная рыба билась головой вниз в его горле, хлопая шляпой о колено вовремя для удовольствия оно
все
мое.
дело #1a
Я представляю капитана во всех юридических вопросах.
дело #2
Рыбный нож с его блеском океанского лайнера школа для меня.
дело #3
в небесной гармонии полностью развеществленные они приходят, часы, упоминание о том, почему отклонились, и уходят
своим путем, как следует, как только возможно, не смотря, быстро легко на пути, их зубы смеются над
предвкушением, легче быть убитым лежа, представьте звуки людей, едящих вместе в другой комнате, варвары.
...смотря сквозь сломанную детскую восковую печать.
Откуда-то из его мозга появился мой сторожевой пес и прижался к земле
в темноте позади садка с рыбой.
дело #4
Детство почти это заставляет меня говорить доверчивы чтобы вспомнить.
Копание будит меня. Нарисуй это от губы до губы.
Соуп Лэк краснеет, Спокан пенится, очень личный Винтроп становится розовато-лиловым. Всегда ли оно так резко бросало, делая подачу в прудовые глаза? Долгое время я танцевал, пока был ничем, я был единственным и вторым и снова единственным, и я был также тем, кто пришел ко мне, уточняя множество.
дело #5
Если бы моя жизнь была домашним животным, она сказала бы мне – это не ты, и это было бы преднамеренным.Она выпирает из моей неудовлетворенности как палуба ночью когда она черная и ярко-желтая, как разговор пчелы на кусте темноты.
дело #6
Я жил как вечерний закат у церкви Святого Фредерика на западной сторон, я хранился в Музее искусств Сиэтла, закругляя его плечи и неподвижно держась, чтобы не вытряхнуть двоих мальчиков, удящих рыбу с лодки. Я любил крошечную женщину в бойскаутской юбке, достающей ведро из колодца, затем мы переползли через забор как плющ через стеклянное здание, уходя, и я взглянул ей в лицо, Иисус, и я спросил: у тебя есть время.
-9-
"Это было бы преднамеренной вещью" если бы поощрялось формальной логикой; но мы наслаждаемся необходимым несчастьем и проникающей энтропией, которые преобразуют значение. Это стихотворение ищет язык подтекста и синтаксиса настойчивости "во время удовольствия". Иногда нам приходится поступиться волей логики, чтобы найти нестесненную красоту. Паратактическая коллизия
Искусство не есть сознание само по себе, но скорее его противоядие - возникшее изнутри самого сознания.
между двумя строфами без прямого перехода восхищает освобожденное лирическое сознание. Работа Бедиента удваивает (одновременность) свою сознательность/бессознательность, поскольку писатель делает что-то намеренно и поскольку говорящий в стихотворении подвергается пороговому самоубеждению к разъединению в процессе письма. И почему Телониус Монк настаивает на том, чтобы его изображения висели косо?
(Гораздо труднее было добраться до критических принципов, порожденных этим мифом.) Новый миф, произведённый от пост-психологической концепции сознания, устанавливает в деятельности искусства многие из парадоксов, участвующих в достижении абсолютного состояния бытия, описанного великими религиозными мистиками. Поскольку деятельность мистика должна заканчиваться отрицательным опытом, в богословском утверждении отсутствия Бога, жажды покрова непознаваемости за пределами знания и молчания за пределами речи, искусство должно стремиться к анти-искусству, уничтожению "субъекта "("объекта"," образа"), замене случая преднамеренностью, и стремлению к молчанию. –– Зонтаг
Поскольку мы меняем местами случай и преднамеренность, таким же образом мы подменяем мыслью в процессе создания и мысль, видящую себя создающей, и таким же образом мы создаем интуитивное искусство сопутствующего сознания в великом условном царстве если ... и поскольку мыслительный процесс, удваивающий себя, является в двух местах в одно и то же время, он создает освещенную географию и архитектуру – сознания – воображения. Поворотный момент дорефлексивной паузы внутри творения полон, как стакан воды на грани расплескивания.
-10-
Да, противопоставление помещает ящик Пандоры в центр нашего мозга, - должны ли мы открыть его? Видели вы когда-нибудь стрелу, пущенную в небо? Приостановленный образ стихотворения, как
Идеи очищаются для смысла длительного опыта.
рассматриваемый язык, держится на предложных, где и когда: в…в… Здесь подразумевается критическое место действия, продолжающееся восхождение, или последующее вечное падение. Цезура восприятия… Противопоставление живет в будущем времени и в сослагательной грамматике воображения. Оно становится своим собственным двойником и содержит метрику нехватки согласия времени.
Это "поднятие пространства " (Гастон Башляр) выдерживает гравитационное притяжение на краях.
Тщательно сделанное и бескомпромиссное произведение Бекиан Фриц Гольдберг входит в игровое поле восприятия, которое временами больше напоминает мое поле (поле сознания), где мы никогда не потеряем окончательно конечность или жизнь. Тем не менее, как Валери, вы сохраняете "все, что не есть вы" - механизм стихотворения становится круговым: "сознание скрывается в сознании" и "женщина внутри женщины, мужчины внутри мужчины, дрозд внутри пирога", где "ошибка в уравнении" проявляет то, что явлено к жизни, но скрыто. В эти мгновения потока (fluere, fluxus, "светящейся энергии ") Бекиан демонстрирует "пространство внутреннего мира" Рильке, но она всегда находит окна и двери, выход…
... Если человек упал в черную дыру, его, возможно, засосет в тоннель (так называемый "мост Эйнштейна-Розена") и выбросит из "белой дыры" в параллельной вселенной! ... Эти "червоточины" могут соединять две параллельных вселенных, или даже отдаленных части одной и той же вселенной.
- Митио Каку
-12-
Я думаю о противопоставлении как об убежище для существования знания, подобного сну. Найти язык, который воздействует, как сами боль или желание, преднамеренной кривизной, поэзией уклонения, полной нестесненной красоты сна. Мы могли бы найти Прекращение огня или Камерное выступление ириса, растущего в нашем дворе. Как лунатик, мы могли бы смешать слушание с видением в переполненном городе, вместе с новым перехлестом чувства и опыта. Тем не менее, разве не отсутствие выравнивания, или очевидного окончательного ответа является противовесом, балластом в трюме, который держит стихотворение на плаву? Сколько раз, в разговоре, мы слышали, как кто-то говорит: Это не то, что он сказал, а то, о чем умолчал… Подумайте об .том:
Он покрыт синим битым стеклом,
плевок и глянец лет.
Она обручится со смертью, плащ надет,
раскалывающий, топор последнего глагола
прекрасных "чреватых паузах" в актерской расстановке строк, в стихотворной строке, как удерживаемом на миг дыхании понимания.
Вы оставляете место для тела, воображая другую часть, хотя ее там нет. –– Генри Мур
Рассмотрим вопрос об использовании "отрицательного пространства" в скульптуре. Японская архитектура основана на пространствах между предметами и расстояниями, пустотами внутреннего пространства, отношением между положительным и отрицательным пространством ("notan"); японский термин " ma" означает пустое пространство между двумя составными частями. Похоже, что это основано на факте движения как глаза, так и тела, путешествующего по (между, в, из) созданным пространствам. "Ма," манифест ", М.," Мать ", М.," делает первые образований слово из уст, от дыхания. "Ma," очевидно, "ma," мама, "ma," первое словообразование изо рта, из дыхания. "Ma," большее
карабкаясь назад, из
всех заменителей окон,
-13-
в зыбучие пески твой путь
вниз,
такой искаженный, расколотый манго.
Видишь,
Это взлет и падения
монархического удовольствия:
из меньшего. Рейчел Уайтред, британская художница, оставляет огромные отрицательные расстояния внутренних пространств, комнат и домов. Подобно молчанию и переходу, молчаливое противопоставление в поэзии, подразумеваемые "другие" объекты наполняют пустоту, делая ее не такой пустой в хватке нашего восприятия. Мета-перспективная карусель делает возможным преднамеренный перерыв… изменяя эстетическое сознание, бросающее свои яркие жемчужины на пол. Представьте завладение временем сна, созданного посреди действий и мест сна – двусторонняя монета веры/неверия, крутящаяся в ладони,
это проблема изумления, кто бы его ни произвел.
––Энцо Куччи
Различающее/неразличающее внимание к времени. Здесь мы можем синестетически испытывать поэзию на границах мышления - как в случае Remarques, гравировки по краям, часто играющими со значением.
Иногда это было как катание на американских горках, резкое погружение и затем
брызги колючих морских крабов, лихорадочно качающийся тростник и жабры
мелких рыбок, тыкающихся в меня, как клапаны губной гармошки.
––Генри Миллер
Это свежий авторитет дважды удаленного оригинала, теперь неистовствующего на улицах, ищущего дом, разорванные клочья карты в его нагрудном кармане… обволакивающий голос, изумляющий открытое пространство.
Елена Карина Бёрн
Перевод с английского Ольги Терпуговой