Виктор Иванiв
ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ СТАРАЯ, НОВАЯ И СТРАСТНАЯ
1. СЕСТРИЦА ЦЕЗАРЯ
ОДА
Тебя о черная царица
Поет заветная цевница
И вторит голос твоему
Мечтательному и печальному уму
И мальчик что сидит у трона
Со взором да потусторонним
Глядит на нас издалека
И своего увидел Ка!
Ты забываешь имена
И пятого материка
И городов знакомые названья
Тебе молились племена
На встрече что прошла в верхах
Слепили изваяния сознанья.
Царица спит и струны арфы
Легко касается перстом
В трубу вдувает воздух жаркий
Тотинью с золотым крестом.
Наперсники и музыканты,
Себя отдав веселой пляске
Гадалка разложила карты
И звездочки на небе ярки
Когда рабов в железных робах
Везли магрибские торговцы
И в море опускали гробы
И руки жалили червонцы
Как кровь вскипевшая на солнце.
Но нет царица не забыла
Колонизации поры
Того которого любила
Тот утонул…
Рыбак рыбак с твоей осанкой
Кружится в легком челноке
В зеленом море в море жарком
И смерть стоит невдалеке.
И твой народ морской веселой
К святой Варваре к Деве Богородице
Не обратит мольбы тяжелой
Единым духом в утлой лодице.
И твой ковчег со ста зверьми
Уже доплыл до Арарата
И птицы разноцветными перьями
Как у индейского вождя то!
Народ вложив в уста молитвы
Единым хором ходит по небу
И континентом плодовитым
И стала ты его иконою
С тобой о черна Богородица
Я выкурил три папироски
Фотонное радио здесь ловится
И китель я накинул плотский.
Плюс мирный штиль перед архипелагом
Стоит вперед тысячелетье
И там пусть ходит в виде нагом
Там человек и его дети
Твой райский сад не позабуду
Смогу ли я там очутиться
И сколько на моем веку
Намерено и сколько жизнь продлится
От наших бунтов крови, желчи
Глаза устали и не видят
Хочу сказать по человечьи:
Колыбель мира Africa mina!!
СТАРАЯ НЕДЕЛЯ
2. ОБРУЧ
Человек с чемоданом падает тень
Веселится чертик ручной
И направо где белки подает хлеб
И держит обруч обруч обручной
Белый мостик через речку ведет
Белые туфельки мальчика несут
То влево влево соврет подвернет
А вынырнет вот и царица Хатшепсут
Королевич прячется в деревянном лесу
А желез не узнает и не видит жезла
И на лук Виннету не натянет лесу
Потому что никто не ведает зла
3. ПРЯХИ
Нет мне ни жалобы слезной ни похорон куклы
Нету стакана мне водки грезной и кораблик мой уплыл
Каждому каждому кукиш кажу и день последний ниспослан
Плавит лицо молодое гляжу и смерть саму ставит на козлы
Умер ли кто зеркало травленное больное мне не подскажет
И горящего синего спирта томленого горла пинцет не помажет
Птичка стучалась в окно и в комнату в август влетала
В ступе моей толокно и слово блудливое из уст вылетало
Горлышко яблок умильных адамовых без счету глотало
Шишку фонарь набил и стыда и срама давно не стало
Выколи глаз так темно и несут на фарфоровом блюде
Голову поросенка вино с розовым мясом нам людям
Брат твой скорбно глядит и только подрагивал хвостик
Кто моего гонца упредит на подвесной прыгнет на мостик
Ниточки все золотые конфетки на елке висят не сорвутся
И электроплиты не покинет брат мой я говорю по-якутски
Мало нам сладких плодов мало горечи луковой мало
Синие очи семи тучных годов голодно глядят из подвала
Матери плакать не могут больше белые головы их под платками
Нету нам ничего горше метала расплавленного да нитки с мотками
Мойры теперь вязанные в полглазка свитера распускают
Бабушки младенческих книг не читают но никому не спускают
Того чтобы врал а потом загрустил и покаяться времени после
Времени после не будет простил бы ты только, о Господи!
4. ТАМАРА
Комнатвори и в граненом стекле
Ты не исчезнь не стань паром
Он в вестибюлежал на столе
И не фонарной Тамары
Эта Тамара сахар не ест
И не пьянеет как видит тычинку
И карамельный и сахарный крест
Без наполнителя и без начинки
Эта начинка не сделает кровь
Слаще и сердцу любезней
Полночь уже очень светло
Не было будто болезни
Эта болезнь по имени два
Или же это молитва
дуй и на дюйм от тебя одуван
И Айболит Вам
5. ВЕРЕСК
Ты не играй в косынку
Повяжи на шею красный платок
И на твоем на затылке
Стеклянный горит волосок
Ты выйдешь в свидании сонном
Но по перилам скатись
Из пистолета пистонного
Ты застрелись
Над гробом мы пели пели
И выплакали все глаза
А яблони спели и спели
И выклевали глаза
И капелька красная крови
Дрожит в мензурке врача
Ты верила будто в микробе
Есть сила паралича
Ты верила будто в небе
Среди небесных светил
Нас плетью теней бил
и связкой лучей слепил
и давит малиновый галстук
и липкой рубашкой цветет
когда тебя настигал стук
и вереск опять цветет
6. НА ВОЛГЕ
Слетаешь голубкою пестрой
И падаешь волосом долгим
и вот уезжаешь на остров
Стал думать о Волге
И тополем пирамидальным
Ты мальчик печальный мой
Убей меня словом кинжальным
Давись новогодней хурмой
Гримасу прочти на ладони
Главу платочком закрой
И деньги в молочном бидоне
Ты мылом животным отмой
И в темные сна коридоры
Хрустальным лети мотыльком
И школьные желтые шторы
Веселым зажги огоньком
И матерью простоволосой
И бабушкой черноголовой
Будь птицей мне одноголосой
Кинжальным убей меня словом
О Волге о Волге татарской
поваренной книгой мне пой
И водкой пои меня царской
И вой мне петлей дверной
Чтоб лучше я мог бы запомнить
В том небе ночном облака
И темени жаркие полдни
И шею скрутить голубка
7. К ЛУЦИЮ
Настенных надписей о суде страшном или о дьяволе
И числе его в квартире с номером таким бы жить
Ты не читала и на купола сорокоглавые
Что маковками видит умирающий таджик
И в новом доме где душа его вселяется
И в сад за белою стеной рукой дотянется
Где в горла хрящ зубами не вцепляется
Где все когда-нибудь детями станем
И ты не видишь что ценой скупою вымысла
Где в голубой реке фантазия полощется
Туда куда фамилия Оглы несла
Старушку с яблоками в мавзолее рощицы
И ты тогда бежишь за ложным совпадением
Когда тебе король чудной пригрезится
И ты мечтаешь до членораздельности
Забыть о нашем общем поражении
Мы падаем хватая лом и камень длинный
Стремясь его вонзить в грудную полость
Не слопать этот пирожок старинный
Нас полоз давит гусеницей порознь
Ты села в поезд и туберкулезными
Чертями из станиц что режут отрока
Поешь что спето трубами железными
Или висишь на нитке вместо окорока
И в мавзолее говоришь о Грибоедове
Лежать который должен там о наша Персия
Не позабыть бы только бреда этого
Картинками слетающего пестрыми
Не думай что в грядущей революции
С нас отпечатков пальцев снимать уже не будут
Не думай так не думай бедный Луций
Что нашей правды не забудут
Когда гроба мы сложим в горочку
И по гробам вползем на небушко
Тогда закуси хлебную корочку
Раз ты еще не умерла без хлебушка
Болезней морами прободавшими Россию
Шприцами вены потерявшие найти нельзя
Напрасно призывать Мессию
Об этом думают одни тинейджеры
8. КОЛОКОЛЬЧИК
Колокольчик на шее пускай побренчит
У ручья на горе остановится взгляд
Преломили мы камень и наш Берешит
Для заклания жертву себе углядит
Среди черных и пегих и рыжих тех стад
Что пасутся по склонам где ягель живой
Наливается лампочкой красной хурмой
Виноградины глаз или мордой немой
Молчаливо к тебе подойти разрешит
И преткнется о камень и будет хромой
Бить в посудину только людей насмешит
На своем на щите начертай ты рукой
Не дрожащей двуперстной мелком угольком
Свой девиз я на досках плясал босиком
Вынимая занозы за шею клюкой
Не хватал и не красил тебе панибрат
Не срывал с руки перстень на двадцать карат
Не шептался с Фомой не считался лукой
И не знал где обмана где правды примат
Только слез был твоих голубой водопад
И как куколка детская весь перешит
Если только солома торчит из заплат
И кувшин золотой и колодезь пустой
И плешивый плюется плешивый спешит
Не успеет попробовать крови святой
И разлукой ночною не выбелит сад
Лишь морозный румянец звездою степной
Где заснул под сырою гнилою копной
Иль фонарные полосы небо пестрят
И откуда-то сбоку глядит долгопят
Как струит издалека ущербной Луной
И святою водою тебя окропят
Полем девичьим плачем и так порешит
Что назавтра своих не узнает опять
Что у ног твоих верной собакой лежит
9. ХОД ИПОХОНДРИИ
Кто остановится между правдой и ложью
Кто знает одно я тебя уничтожу
И участь свою не отягчит испытанием
Ни новой жизни не даст искупленья
Ни новой смертью умножит мучения
И преподаст нам основы питания
Лепту свою вознесет
А после тревожно
Вдруг задрожит и к тому
что было и есть невозможно
в Кнессета ум возведет
первому в букве явленному атому
к школьному ватману ногами ватными
к краскам гуашевым в новом экзамене
и ученическим к боли сердцами нем
кто возопит и во сне бормотать
будет и присно и падать без памяти
язвами звезды зажжет
биться двумя головными висками тел
учениками иду как тать
и к водороду азот
так не прибавит что в опыте бешенной
крови не говорит как помешанный
в слове не видит черт жизни той
той только той что нас не касается
и на людей ненароком бросается
страхом веселым
вспомнится все нам
кислое сладкое уксус и соль
вплоть до пропущенной запятой
в комнате елочный шар золотой
отобразит лицо твое зеркалом
или же детством навек исковерканным
что ложноножкой растет
и распускается чревовещательно
или манту дает отрицательным
жалит тебя пятой
и из груди идет вынимать
икс под горячей плитой
игрек свинцовый кастет
явится вдруг обезьяньею мордою
детство твое первое хордою
и земноводная мать
плакать и требовать жалится холодно
или же в сердце жидкое олово
мыльною пеною
будет стремать
и на поминках небесное колево
темною веною
кровь наливать
или в твой ум никак не втемяшится
то что бечевочкой тонкую кажется
или зажмурившись
выведать гроздь
в пятки уйдет душа великанская
впрок не пойдет вам кровь пеликанская
только прищурится
черный твой дрозд
на твоих поминках старая мать моя
ходишь одна как в невестином платье
одна с веретенцем
светит в оконце
в фильме немом
и в страшный суд небесное воинство
только в купели у проруби моется
сонно прощается
с юным Христом
ты рассказал что плачет веревка
лишь о повешенном детскою бровкой
и колыбельная
морщит свой лоб
с Лениным Дельвигом
пляшет сонм плакальщиц
в туфельках новеньких прячется лакомка
глобус укладывает
снова во гроб
НОВАЯ НЕДЕЛЯ
Если уподобить год циферблату со стрелками, с окошечком для каждого дня, где выскакивает циферка, то можно увидеть, что фигурки дней глядят со вздохом друг на друга и кланяются. Так Рождество смотрит на Пасху, понедельник на субботу, а 31 декабря оглядывается на саму карусель дней и поминает их.
Этот календарный цикл предназначался первоначально для того, чтобы обозначить самое главное событие четырехлетия – Олимпиаду, только сам поэт захотел уподобиться олимпионику – борясь и душа руками белых змеек лихорадки, что шипели и шептались над его головой. И здоровый воздух прогулок замирал облачком, и все бы хорошо, но и в самое радостное утро года в душе стояла мрачная тень, и в самой невинной и веселенькой картинке угадывался ужасный подвох. Всю весну и лето вызывал он Эринний, греясь на солнышке и забавляясь игрушечками.
Экстатически воспевая африканскую родину и детство человечества, автор не только не достиг умиротворения и блаженства, но, напротив, напугал сами часы года и взбесился до того, что увидел в природе одно лишь бегство, тревогу и смерть. И если в летний полдень материнский голос ласково звал его в завороженном лесу, то проснулся он от осеннего холода и своего собственного крика.
В тот год солнышко долго пригревало своими ласковыми лучами, и оцепенелая природа боролась со сном. Вновь убаюканный автор заперся в дому и стал вспоминать свои пережитые страхи, которые украсились радужными огнями новогодних торжеств. И сами хрустальные шары, запах елки опять повели карусель по кругу, и каждый день обратился к нему с поклоном, как монашек, и поэтому, прежде чем закрыть эту книгу, поэт оставил в ней семь закладок новой недели.
10. КАРИК И ВАЛЯ
Как после разговора со стариком,
всю ночь тревожит бессонный шепот
или вдруг Валю вспомнит с Кариком
и их укладывает в мешок он
и года старого високосного
колосья срублены и плачет Валя
простреленной височной костью
по сторонам кроваво поливая
но новой кровью покрасневшие
опять срастаются колосья
и человеку обгоревшему
в рот виноградны вкладывает гроздья
то гроздья гнева и геенною
открытою на свет выходят божий
и время песню заводить военную
и Карик плачет мальчик краснокожий
11. ГОЛОВА НЕГУСА
От вывесок горящих радугой золотой
До выстрелов зажегших в небе фейер
В морозный день бочоночком лото
Я стану в клеточке под буквой Ве-Ер
и будут думать яблоки в гусе
рождественском и жарко мертвом
как бы об эфиопском негусе
чья голова венчает этот торт мне
и этот крестик точно леденец
горит на куполе свисая с полотенец
считает деньги праведный делец
и всякий раз рождается младенец
рождается и будут уверять
что в скрипе петель голос детский слышен
как будто бы не будут умирать
те чьи глаза спелее крови вишен
12. КВАДРАТ
Смотрю я на красные банты
Я знал голова это шар
Который у племени банту
Один лишь гигантский шаг
Когда африканские звезды
Тебя по небу ведут
И дышат конские ноздри
И очи горят как ртуть
твоя откроется рака
и буквы горящий квадрат
превыше могильного страха
небесной водки ведра
полуночный полк твой, четверка,
и умерший заново в смерть
той комнаты падает створка
где кровию банта краснеть
13. ОБМАНЩИК
Лицо твое сковал гримасой смех
И кажется до головокруженья
На карусельке волк о двух осьмех
Везет тебя в страну воображенья
Так звери онемевшие глядят
Как ты поешь и ешь их мед
Они глазами не воспламенят
Воспоминаний водомет
Что замер неподвижною струей
Взгляни так кровь твоя по кисти пала
Испуганная медным острием
Хотя навек остаться шестипалым
Спокоен ты никто ж не намекает
Что ты обманщик женствен и лукав
Рубашка алая на солнце намокает
И прячешь ты пустой рукав
14. ЛИХОРАДКА
Себя не помня лихорадка
одна тобою говорит
И бьются два вихра и прядка
И назовется гайморит
И чучелом застывший филин
Так ухает в жару перин
Подобно мушке дрозофиле
Ты принимаешь аспирин
И облачко Олимпиады
Вдруг на главу тебе найдет
Пройдут в созвездие Плеяды
И в кровь и в лимфу яд вольет
Яд медленный под вечер года
Меж лип сочится злых чернил
Ты бурное чревоугодье
Природы поздней обвинил
15. ДВЕ ПТИЦЫ
Говорят что человек – две птицы
И одна из них клюет зерно
А другая смотрит и косится
Не клюет и смотрит озорно
И во взгляде комнаты кружатся
Голову объемлют зеркала
Перышком могли вооружаться
Взятого в грудной аршин угла
И глядит одна веселым оком
И обманывает червяка
И поет, поет и вдруг умолкнет
у отколотого черепка
Только если птичка задохнулась
То другая в небо улетит
Комната над нею распахнулась
Это значит умер ты
16. ПАСХА
Ты будешь кто у нас, апрельский или майский?
Приклеил фотокарточку на паспорт,
Теплынь на улице, ты ходишь в майке.
А в это воскресенье будет Пасха.
И в небесах летят два голубка,
Они своим любуются полетом,
Небесная им прорубь глубока,
Ты полетишь на юг, и будет лето.
И облако растает в высоте,
Оно полно людских печальных вздохов,
Ты не печалься, вспомни о Христе,
Как в колыбели увидал волхвов он.
СТРАСТНАЯ НЕДЕЛЯ
17. ПОСВЯЩЕНИЕ
Когда солнцем алым и электрическим
Восходишь ты надо мной в темноте
На лбу циферблат нарисуй и притчей
Языческой будь при часах в комнате
Когда затрублю и вывалю язык
И затоскую и лоскутом мясным
В клетку льва брошусь и брошусь в Янцзы
Кто скажет знакомым была я с ним?
Четыре тени встанут надо мною
И музы на крышей под тяжестью глобуса
Завоют
Сиреной автобусной
Что мне имя Лилино что мне Ливия Каддафи
Пусть каждый турок подавиться своим инжиром
Пусть бежит в улицы слон и прохожих всех передавит
Или что еще расскажи мне
Что тебе моих паломничеств пальмы!
За монахинь беременных молится Новая Элоиза
Что невестой в горящем гробу лежит в туфельках бальных
А по мне опять плачет больница
18. В ДОМЕ ПОЖАР
Однолетний ребенок выбегает на двор
Видно в доме пожар стебель шеи его
И два пыльника глаз их прищур их притвор
Улетит далеко растворен широко
Как увидел что новые швеи Ягой
Сшили саван ему говорящей плотвой
Эту рыбку зовут золотистый карась
И затопленный лес в омертвелых глазах
Кучевыми и перистыми облаками расквась
Или слышно мне в утренних птиц голосах
Как проснулась в гробу восковая Москва
И тлетворную кровь проверяет на сахар
Зубки режутся горлышко у ребенка болит
На железных цепах спит его колыбель
Из хрустального гроба советских молитв
Мы для бунта свечного пошлем голубей
и в желудочках будет полиомиелит
делать красную кровь без того голубей
только бабушка видит болезни испуг
ни кровинки ведь нет и лица полотно
и послушает доктор тревожен и скуп
и посмотрит стеклянных волос волокно
и над бьющейся бровью приложит к виску
двух продольных долей золотое окно
19. СОЛНЕЧНЫЙ КСЕНДЗ
Дни коротки но продленного дня
Медленна память и солнце плывет
Жаркое яркое и не видна
ночь словно в маске идет пчеловод
нюхает клевер славный труда
майские дни вспоминает в дому
где два окна твоя пирамида
жук золотой кормит вдову
не королевой вдовствует же
мячик кидает умильный сынок
яблоко лишь для удобства ежей
905-тый идет Кишинев
Кровь не свернется в подушек пуху
Рыбина в горле застрянет лосось
В жарком ночном стеклодувном цеху
Колосом срубленных рыжих волос
Зерна глотают крупные слёз
Дети подсолнухом спелым клонясь
Молишься ты солнечный ксёндз
Злотым лососем бреет лоснясь
20. СТРАСТНАЯ
Налетает белый снежок
Тени в стороны еле бредут
Точно стрелки заснувших часов
И какие годины грядут
Ослепит на мгновение ум
Сладкой будешь ты оспиной спать
И гореть словно ты утонул
И не хочешь меня вспоминать
А как выглянет нежное солнце
И твои черты просветлит
и пойдет полночным посольством
в дом Венеры и снимет с петли
и задушит ребенка подушкой
и тревожные сбудутся сны
и пройдут в игольное ушко
восемь пятниц в неделю Страстных
ты услышишь заплакало чадо
с того света и в небе пустом
пробежали играя зайчата
и заплакали о Толстом
21. ДНЯ ДОЛГОТА
Ты вычитай потерей сна
И прибавляй дня долготой
И умножай время рейса на
Зуб молочный и зуб золотой
Маслом топленым прогорк твой хлеб
Час в циферблате вышиб стекло
Старый шептальщик оглох и ослеп
В пустом дому стало светло
Шепот любовный в сумерек мел
Головоломку не смог разгадать
Продолговатой пилюлей ты съел
Сонной кувшинкой в ряске пруда
Рожицу зайца улыбку кота
Шляп коверкотовых долги поля
Не прибавляется дня долгота
Золотом блещут церквей куполя
22. ЧИТАЙТЕ АСАДОВА
В полуденный час стоит над тобою тенью
Фигура человека которого ты любил
И подвергает тебя чудовищному смятенью
Как будто наводит одно из своих зубил
И ты вспоминаешь что с каждым выпавшим зубом
В каждый год все пребывающую пустоту
Что костылями навроде непротивления злу был
Каждый твой шаг настроенный на высокую частоту
И в голове поют все забытые радиосигналы
И децибелы ноют и их отмеряет дебил
Ты тени все в карьер пустынный согнал и
И вместе со школьной любовью там утопил
И только потом в судорогах паркинсонизма
Когда рука не может схватить довольно близкий предмет
Твой мозг заживет отдельно взятою жизнью
И будет таким пока не истлеет скелет
23. ИЮЛЬСКАЯ НОЧЬ
В душных сумерках солнце закатилось.
Детские голоса со двора слышней.
Сердце тревожное колотилось.
Рожицу ищешь зеркалу смешней.
Солнце полуночное из болота,
Когда на часах двенадцать пробьет,
Выползает черное, как позолота,
Очами горючими на небо взойдет.
Солнце говорящее, соломенный алтарь и
Цветок папоротника, пусть сорвет его дитя!
И в горящей люльке как в пещи летает -
Это в черной комнате смерть видит тебя.
24. ХИМЕРА
Тропинкой круговой выходишь в сад
где в кроне дерева скрывается химера
и человеческим лицом она обращена назад
туда где синяя река в двух берегах шумела
и лодочка тебя уже перевезла
на этом берегу играют робко дети
они прощальные бросают взгляды и слова
их шепота не донесут пустые сети
на берег тот где тень твоя растает
в печальных сумерках у врат в пещеру
и голос твой химера возвращает
и улыбается ущербно
и голос тот себя не узнает
среди дерев по кругу ты блуждаешь
и хочешь заглянуть в лицо мое
но ты напрасное себе воображаешь
25. ОТРОК
Завиток на голове кудрявой
И глаза его все понимают
Солнце вышло он бежит в дубраву
Остальные глаз не поднимают
На груди у матери лепечет
На ветвях в саду плоды алеют
И во лбу у отрока из пещи
Ока два горючие болеют
И уста у птицы говорящей
Не умолкнут сбыться обещают
Если только он проглотит хрящик
и речного белого леща ест
Только может птица ошибиться
И обманет ленинская песня
И уедет новая жилица
На берег другой реки небесной
26. ОПЯТЬ ПЯТНИЦА
На лысой голове стакан чифиря держать
Для трех слонов с черепахой найти мазуту
И с палкой гимнаста на канат забежать
И вдруг увидеть всякого раздет и разутым
Как обморок накренится тогда левая сторона
И правая пойдет и спиной вперед будет пятиться
И скажут люди болонка испугала слона
И ты не узнаешь куда же пропал твой Пятница
В раздутые ноздри горящий вонзи пелелэ
И слезы умерших детей найдете в вербном ростке вы
И в чашу источников вод змеиный свой яд перелей
И негрских улыбок с иконы гляди Параскевой
И город мой где возле церкви поставили цирк
Где сердце разъято висит на лоскуте цедулок
Пусть пламя планиды взойдет в один спичечный чирк
И солнце опляшет главу гимнаста Тибула
27. ЗВЕЗДА
Спит дитя убаюкано песней
Две ладони закрыли глаза
Очень много ненашего есть в ней
И на небе горит звезда
Навевает чудесные грезы
и окутаны облаком снов
и несут золотые стрекозы
легче белого пуха сукно
и тогда отворяются двери
и спускают босые стопы
ангелочки кудрявые две ли
к ним ведут серебристых тропы?
и одна обрывается в море
сладко спать на дне золотом
словно бусина в мелком помоле
иль монетка в вине молодом
ты на небо по лунной дорожке
легче белого пуха твой шаг
все равно ступай осторожно
ведь назад не вернуться никак
28. СОВЕТ
От смертных снов ты новые календы
Под утро пробуди петушьим криком
Камышинкой что на реке колеблет
И кровию запекшейся гвоздикой
Главу склони как маленький турчонок
Что улыбается осклабившись свирепо
Когда его рассудок помраченный
Лелеет мысль об оскверненье склепа
Под музыку что отверзает гробы
Лягушку сердца раздави ботинком
И вытяни из ямы оркестровой
Сестру свою безносую кретинку
Веди на двор и завяжи глаза ей
Перекрести и выпусти на свет
По снежным улицам пускай идет босая
Стучит в дома и ищет свой послед
А сам окно задерни черной шторой
На табуретку верным башмаком
Шагни и со сноровкою матерой
Охвати шею красным кушаком
29. 29 ФЕВРАЛЯ
Как матерь радуется своему дитяти
в светлом и теплом оконном луче!
на нас глядит двадцать девятое
из коридора в темном плаще
солнце весеннее еще высоко
на лугу игры и светлый ручей
словно по небу катит серсо
мальчик веселый в оконном луче
зубки молочные вырвать не больно –
это из маминых рук тебя вырвал я
чудищ полуночное застолье
двадцать девятое ждет февраля