Алексей Кияница
время замирает рывком
***
пытается зафиксировать в равновесии чайную ложку на кромке стакана
слышно астматическое дыхание старого дома
и шаги кого-то невидимого
пошли говорю на презентацию
недоверчиво смотрит на меня искоса по-птичьи
ну тогда я пошел говорю
в коридоре рассеяно подает мне руку
закрывает за мной дверь
за которой он сам себе Тесей и сам себе Минотавр
***
Хотел выйти на Литейный,
но оказался на Садовой,
потом на Суворовском.
Повсюду хаос зеркал,
в которых то мгла,
то белый ослепительный свет.
Я лечу сквозь них ничейной тенью,
попутно отвечая на эсэмэски
не имеющие никакого смысла.
У виска револьвер,
в барабане один патрон.
***
лагерно-черные
люди без лиц
состоящие из ваты
движутся как на замедленном видео
издают медвежьи звуки
валят друг друга на черный снег
в ослепительные мартовские лужи
ворочаются не в силах подняться
под равнодушными взглядами птиц
***
в жаркой узкой постели
меня несет
заснеженная ночь
протянувшаяся от Питера до Москвы
промелькнувший фонарь
всполохом вырвет из тьмы
неподвижное
будто мертвое
лицо
***
вот уличные художники
вот шапки матрешки
события дня не соединяются движением
лишь временем
которое я заполняю созерцанием
я снова приезжий здесь
в сквере подует ветер
и на меня опустится осенняя тьма
***
листаю Контакты в своем мобильном
кто все эти люди?
зачем я записывал номера их телефонов?
верстовые столбы на бездорожье
***
пустая улица
полоснет наотмашь
краснокрестной сиреной
все снова затихнет
и звонко посыплются за рекой
сухие щелчки
тем кто мечется по больницам
мобильники сообщают
что сеть недоступна
***
в гремящем гитарами
дымном тесном пространстве
вслушиваться в тишину
в неподвижность в себе
в отсутствие себя
холод пива безвкусен
как всегда забуду на столике зажигалку
***
днем холодным и тонким
как лабораторное стекло
город расцветал красным
будто степь маками
музыка дробилась эхом над улицами
дома плыли в танце казашки
по крышке коробки шоколада
от казенных щедрот
на площади генеральский рокот
и уханье парадных колон на марше
и гасли в выжженном небе искорки
сбежавших воздушных шариков
а после машины
с желтыми покатыми спинами
сметали в арыки пышными усами
разноцветный мусор
***
поезда причаливали не носом а бортом
рельсы не кончались городом
не обрывались перроном
а продолжались мимо всего
в азиатскую бесконечность
вот-вот вздрогнет пол под ногами
и будет качаться в окне
бескрайний серо-желтый закат
взлетать и падать черные параллели
но я никуда не еду
мы провожаем тетку в Москву
я возвращаюсь домой
оставляя за спиной сталинско-ампирный вокзал
и город окружает меня со всех сторон
ставший вдруг незнакомым
***
а потом
вместе с людьми
которые протискиваются
с чемоданами через турникеты
и внимательно читают
названия станций
я снова спущусь в метро
меня опять понесет по трубе перехода
мои руки свободны
скрипка канючит что-то на тему Свиридова
перегон томительно длинен
но я уже не спешу никуда
тишина
включу свет в коридоре
вот я и дома
но теперь в нем все так
будто нет меня здесь вовсе
***
в эту нескончаемую эпоху
ничего не меняющих перемен
бродим сиротами
среди циклопических
железобетонных руин
снова и снова собираем камни
снова и снова швыряем их друг в друга
поминая древние обиды
не попадаем ни одним
барахтаемся в пыли
плюемся кусаемся царапаемся
и затихаем обессилев
ВРЕМЯ
не бойся
еще не скоро
меня еще много
***
идти в сумеречном бесцветии
будто через анфиладу
отражающихся друг в друге зеркал
по пустым улицам
над опрокинутым колышущимся небом
в конце концов застрять в кабаке
в котором теплится что-то похожее на жизнь
потому что здесь в сущности незачем куда-либо идти
ЖАРА
Какая-то тетка
забивает в мой мозг
мегафоном слова
про экскурсии по рекам и каналам.
На улицах теплый снег.
К коже липнет воздух.
Солнце льется
медленной мутной рекой.
Иностранцы ходят походками ангелов
почти не касаясь земли
целясь фотоаппаратами
бесстрастно.
В объективе
сувенирный храм
и чугунные стебли
тропических растений.
***
Время замирает рывком,
будто поезд на полном ходу.
Мы умираем,
расплавив друг - друга,
слившись в одно.
И плывем в небытии
теплом и влажном.
Мы воскресаем,
возрождая мир вокруг нас –
одежду на стуле,
часы на стене.
***
не пишу
ни постов ни комментов ни твитов
молчу хотя и не знаю
исчезаю в молчание
из этой болтливой эпохи
чтобы увидеть куда она мчится
***
когда погаснет экран
и загорится свет
темнота на улице
продерет ознобом
оглушит цикадами
и звоном в тяжелой голове
над аллеями
застыл синий свет фонарей
корпуса уже спят
им рано вставать
вести свою медленную жизнь
с тихим часом и полдником
***
Все слова, бывшие во мне,
выгорели порохом до того,
как я успел тебе их сказать.
Остался только взгляд
через столик в кафе
сквозь табачный дым,
сквозь грохот музыки,
которую мы не слышим.
Электрический ток
бьет по моим пальцам,
когда я осторожно касаюсь
твоей щеки.
Петербург летом
Город скукоживается,
испаряясь и высыхая.
Становится пористым и ломким,
рассыпается в серую пыль
от малейшего прикосновения.
Но завтра он снова разбухнет,
наполнится своей водянистой,
болотной жизнью.
***
«От винта» - командует Маэстро.
Я продлеваюсь за пределы своей жизни
назад во времени.
И глотаю сквозь спазм в горле
горячую как слеза стопку.
За все и за всех.
Коллекция
Коллекция значков с корабликами.
Они плывут по зеленому морю так далеко,
что не разглядеть с берега.
Где повсюду толпы,
нескончаемые очереди и экскурсии,
съемные халупы,
соки-воды в стеклянных конусах,
белые дворцовые львы,
двухмачтовый ресторан рвется с набережной
и ревет музыкой человеческое лежбище.
***
Подо мной теплая жесть крыши.
Я погружаюсь
в высокую, летнюю голубизну.
В вечернем воздухе глохнут звуки.
Мир течет сквозь меня.
***
и корабль плывет
из местечек откуда
недавно ушли
баварские егеря
и махновские сотни
из Гродно Вильно
Минска Варшавы
в Нью-Йорк
на Дальний восток
и на Ближний
в Хелмно и Белжец
***
Мы садились в трамвай на Гаванской,
и он брел, спотыкаясь, по лужам,
грохоча и звеня,
будто огромный буфет.
Она смотрела на себя устало
из темноты, в которой
рябила дождем,
мельтишила фарами
промозглая суета.
Золотые огни дрожали в черноте,
когда трамвай проползал через Тучков.
Она носила длинное пальто
и ботинки на высокой шнуровке.
Говорят, вышла замуж, живет в Москву.
***
город вытянул по берегу
длинный щупалец
вилл и пансионатов
в петербургском море
сегодня тепло и уютно
как в вагине
твоя спина белеет во тьме
на фоне кронштадтских огней
***
выдернуть себя за волосы
из жизни медово тягучей и вязкой
в которой солнце
велосипедные прогулки
ночные купания
посиделки в саду
под звон комаров и цикад
священнодейство
над жертвенником-мангалом
и выстрелить собою
электричкой в дожди и заботы