Заур Ганаев
Алфавит молчания
***
Я только прилег на край земли
А там пустота плыла
И не было там ни моей семьи
Ни той что семьей была
И там я античным лежал бойцом
И только глядел во тьму
Но свет сообщался с моим лицом
Я строго внимал ему
И так продолжал оседать во тьме
Над странной кроватью сон
Как если бы цель повторять в уме
И возвращать лицо
***
Лучшее что ты дашь
Твой алфавит молчания
Море как антураж
Общество чунгачанги
Будто и не жила
И не была обманом
Память белым бела
Белым бела туманом
СТИХОТВОРЕНИЕ БЕЗ ЗЛОБЫ
Год назад у меня было всё что я желал
И ничего из того что мне нужно
Сейчас за моим окном растут пальмы и шумит море
И когда я думаю о тебе –
время движется вспять
И ничто из того что окружает мое существование
не подозревает о тебе
Последняя твоя фотография в галерее
Являет собой некое недоразумение
‘Я вспоминаю значит я потерпел поражение’
Иногда я воображаю
как мое стихотворение пронзает твое сердце
И это делает тебя слабее
Но на деле
Мой триумф это миф
Потому что когда я пишу это
Я признаюсь тебе в любви
К СОЧУВСТВИЮ
Сколько раз они вынимали из тебя сердце
И ты лежала на столе как поломанная музыкальная шкатулка?
Замер ли я тогда над книгой моей жизни?
Что было с морем и чайками?
Где был твой сон?
Как это ты не сошла с ума,
когда в тебя положили сердце и повернули ключ?
Где был твой крик?
***
Утром я сказал:
«Когда у меня отбирали правду
[или Когда у меня отбирали сердце
или Когда мой дом был хрупким как паутина]
Тогда я не знал о тебе
Если бы я знал
То боялся меньше».
Но и эти слова – сон
ГРОБЫ
– все мои стихи о тебе
***
Иногда и я считаю
То есть дни мои считаю
То есть времени ничтожно
То есть объясниться сложно
То есть молодости мало !
То есть молодости мало !
То есть скоро успокоюсь
Как коробочка раскроюсь
То есть улетит сознание
Или как ему название
То есть сколько чисел в небе
То есть я ещё там не был
Где прекрасно где прекрасно
То есть я считаю – страшно
***
Мои стихи обрели молчание
Качание на ветвях молчания
Мои стихи обрели течение
Под слоем грубого их прочтения
Мои стихи это плащ бездомного
Это то что теряется средь огромного
Это море и кораблекрушение
Иногда это грустное возвращение
Ко всему что от сердца и глаз оторвано
От болящего денно и нощно органа
Мои стихи отбывают с облаком
На ветру запылавшим бумажным ворохом
Иссякают с голосом убывают с красками
И со всем что делалось понапрасну
***
Красная пустыня сновидений
Дышит над оливковою тенью
Ночь во сне отлична от земной
Здесь пески под красною луной
Но тропа всё так же одинока
Седина пришла ко мне с Востока
Много раз я видел край земли
Там куда молитвы утекли
И бежали реки легче ветра
И я ждал не торопя ответа
ОЩУЩЕНИЕ СМЕРТИ
1
Поэт ощущает приближение смерти,
Ибо участвует в собственной гибели.
Каждую ночь его поджидает пуля рассвета
В знаменитом песочном кителе.
Я засыпаю, от беспокойства корчась,
Морщась от солнца моих скитаний.
Что впереди там: песня, порча,
Почва КордОвы или Новый Сталин?
2
Как мы устали учиться жизни,
Не прогибаясь, стоять за правду,
Не ощущать под собой отчизны,
Но ощущать её словно травму,
И приближать ощущение смерти,
Дабы за нас говорили звёзды.
Что там сегодня скопилось в сердце:
Пепел, молитвы, обиды, слёзы?
***
Я хочу, как горный лев, бороться
За судьбу и продолжение горца,
За отдавших души поколения,
Ни пред кем не павших на колени,
За их веру стойкую и доблесть!
Может быть, и я им уподоблюсь!
***
Я сфоткал твою душу и замолк.
Едино всё – пустыня глаз и шелк,
Который с плеч твоих в туман сошёл.
Бессмысленны и облако, и трость
Поэзии. И самый нежный гость
Тебе доставит только боль и злость.
Волнительны слова, а после – снег
Молчания, в деревьях детский смех –
Бессильный, как рыдания, и сверх.
***
Все наши встречи случаются на минном поле
иногда тебе отрывает ногу
иногда голову
никто не вернулся уцелевшим
а стоны мучеников
до сих пор разносит по свету
ветер поэзии
***
Я ночью слушал Баха и старел.
И сон не шёл. И свет болезный тлел.
И над пустыней плакали созвездия,
Как гроздья виноградные, как весь я,
Оторванный от плоти и могил,
От гениев, из тени коих пил
Героику, величие обета,
Бесстрашие любви и твердость света.
И шум блуждал. И крылья тяжелели
Над озером – подобно ожерелью
Летящих птиц. Господь нас всех обрёк
На эту красоту и этот рок.
***
Не радуйся моим стихам
Это опадают листья с нашего дерева
***
Лебеди, чайки, утки, голуби,
Что вы забыли в этом холодном городе?
Видел ли я вас дома? Видели ли вы мой дом?
Кому из вас я знаком точно в горле ком?
Весть ли какую кто спрятал в заносчивом клюве?
Или, быть может, послание в виде пули?
Строго внимая обиде моей и отчаянию,
Чайки, почему вы не отвечаете?
Речь и душа – это то что лишилось защиты,
Птицы, стихи мои, пожалуйста, не молчите.
Вздрагивайте! Кричите!
***
Раньше в новых городах
Поэзия глядела на меня своими красивыми умными глазами
Ее бутоны вспыхивали тут и там
Источая свет и слёзы
Сейчас поэзия это одинокий тополь на отшибе
К которому нужно прокладывать желание
Паром несет меня по мраморной ухабистости Босфора
Над городским стамбульским полотном горит закатное солнце
Способное довести до слез
А я не могу оторвать глаз
От корабельной цепи
Звенящей в памяти