Виктор Качалин
ГЕОРГИЙ, СОРОК МУЧЕНИКОВ, ИРИНА И ТАИДА
ГЕОРГИЙ
К Чёрному морю
спешит Георгий
вырыть солнце
из времени мира
не зря колесован
распят на солнце
не зря был посажен
на быка раскалённого
не зря обожжён
в котле неукипающем
не зря усечён
мечом адамантовым
(Крест и копьё -
алые! Цвет -
от крови Егория)
Стал ровно солнце
вО-имя Бога
(тайное! тайное!)
не зря взял и вынул
солнце копьём
изо рта змея
и не зря взял
за себя Елисаву
(Смуглое лоно!
скалы и соль
Индского моря -
розу раздоров
царя Аксума
в львиной короне -
дочь царя-солнца)
К друг-инорогу
на чёрном коне
(знают во Пскове)
уранит Георгий
Индрик - древнейший
праотец зверям
(или праматерь?)
вдруг обернувшись
другом младым
озолотясь
будет на свадьбе -
выдынет воды
из ясных гор
в Егорьев ритон
с пурпурным вином -
буйство унял
роет-живёт
богу былитвы зычит
(дарому! ярому!)
по-единорожьи
на радость Егорию.
2004
СОРОК МУЧЕНИКОВ
Огонь - полюбил нас,
сжёг, но не взял;
а ледяное озеро -
дало нам жизнь;
а раскалённая баня
напрасно выпустила пар:
от пакибытия и до котла один прыжок.
Никто не видел
ни наших слёз, ни объятий.
Венцы - сходили сами.
2010
ИРИНА И ТАИДА
Услыхали ангельское пенье
Две подруги – Ирина и Таида;
Ублажали они в Александрии
И в Антиохии Великой
Не простых – богатых и премудрых:
Эллинов, сирийцев, иудеев,
А теперь держали путь в горах Кавказских,
А куда – и сами не знали.
Богу Вышнему они поклонились,
Сбросили с себя грязные одежды,
Украшенья утопили в Араксе,
Да и сами наскоро омылись,
В струях, где лососи да форели
До сих пор имена их поминают;
Укрылись своими волосами
Белокурая Таида и Ирина,
Приоделись травами лесными,
Сплели себе две каливы
Под буками, напротив пещерки,
Окутанной плющом и камнеломкой;
И вели житие сурово,
Пока не повстречали Иоанна.
Можжевельником питались, росою,
Ежевикой и дивьим медом;
Стали часто к ним захаживать в пещерку
Не Тирские купцы, а медведи:
«Это кто здесь в нашем раю срывает сливы?»
Птицы пели, волки летние ласкались
К святым блудницам, отшельницам нежданным.
2009