Игорь Белов
Русский глобус
открытка из Вильнюса
картонная бабочка выпорхнула из рук
и растаяла в воздухе хлопнув дверью
нержавеющий ливень молча стоит вокруг
и теряет время
я никогда не узнаю – настолько почерк размок –
где теперь тебя носит словно письмо в бутылке
и в каком кафе цеппелина свинцовый бок
распорот ножом и вилкой
под какими звездами дыхание затая
за тобой наблюдает уже полвокзала
а из динамиков льется через края
первый весенний гром со вкусом металла
я тебя буду помнить даже когда умру
так вот они и звучат на улице и в квартире
чайкам не обломившиеся слова на морском ветру
и не поймешь что в записи а не в прямом эфире
к северу от границы крутят песню о двух мирах
заткнувшую глотку морю и антициклону
это вильнюсский поезд несется на всех парах
жемайтийского самогона
***
В «Ливерпуле» мы сойдемся снова,
словно солнце мы похоронили в нем,
и за разговором бестолковым
время целой жизни проведем.
Белой ночью, почернев от скуки,
разведенный мост, едва живой,
немудреным символом разлуки
расцветает в небе над Невой.
Ничего уже не понимая,
вертится пластинка так, что вдруг
музыке внимает не пивная,
а портовый город, и вокруг –
на реке, в соборе, на вокзале,
в парке и в домах из кирпича,
слышно, как в прокуренном подвале
на гитарах мертвецы бренчат.
Я махну им кружкой запотевшей,
чтобы наша общая беда
в голосах, давно перегоревших,
растворилась раз и навсегда.
Просто нет у них иной заботы –
зазвучит вступление, и вот –
сердце человеческое ноту
самую высокую берет.
ВОСТОК-ЗАПАД
в ее квартире ничего уже не поместится
только запах чужого города который и так не прост
ты вспомнишь наволочку с изображениями полумесяца
в окружении выпавших из обоймы звезд
нам поет колыбельную азия-эвтаназия
на губах высыхает чер-р-р-тово молоко
ржавый корпус европы забрызган арабской вязью
а кому щас легко
в бэтээре подбитом вовсю догорает лето
и когда она засыпает когда она так близка
по реке плывет оторвавшийся тромб рассвета
и любовь вперемешку с кровью стучит в висках
атлас вечного мира потерян что твой рассудок
ты пьешь из ее ладоней пока они глубоки
будущее в прошедшем предсказывает рисунок
высоковольтных линий ее руки
подберешь окурок на пустой лестнице
только тишина так и давит на звонок
да еще ее знакомые чеченки-смертницы
иногда к ней заходят на огонек
а те кто в драных шинелях выходили на разогрев
у королей поп-музыки с их блевотой про пять минут –
круглые сутки тусуются в парке забронзовев
и с места они не сойдут
в городе мокром и грустном отражаясь в брусчатке
бродит дым сигаретный бродит дым голубой
русский глобус подпоясанный экватором со взрывчаткой
вертится над головой
***
По улице немецкой узкой
пройди с мелодией внутри.
Воздушного налета музыка
над сновидением парит.
Тебе приснился этот город.
Перелицованный войной,
он вроде ордена приколот
к сюжетной ткани бытовой.
Ну, здравствуй, просыпайся, что ли,
ведь города такого нет,
есть привкус объяснимой боли
у контрабандных сигарет.
А ты – проездом, и с вокзала
к руинам памяти чужой
спешит, сияя краской алой,
автобус с пламенной душой.
И под восточно-прусским небом,
все понимая наперед,
держа равнение налево,
неподражаемо пройдет
любовь, как новость рядовая,
и нам останется одна
развязанная мировая
неслыханная тишина.