Анна Русс
глажу по часовой
ной
1
Можно продать фамильные какие-нибудь агаты,
Вот стеклянные бусы из чехии, ничего-то за них не дадут
Вот бы позвонить бы родителям, сообщить: "мы богаты!"
Но дудки - сидишь, ковыряешься в баночках, на всех и всеми надут.
Вот бы ни с кем не ссориться, избегая всех видов порчи,
Завести меченосца в баночке, назвать его Georgey-Porgey,
Покупать ему мотыля, или что он там жрет, планктон,
По ночам сочинять воззвания про бассейн "Москва" и Плутон.
Но зелененькая машинка бежит из сада обратно
И половозрелый плутонец со светлорусым хвостом
Притих на заднем сидении, ножки поджав аккуратно,
О чем-то усиленно думает, да в общем и я о том,
Расти из него земленыша, корми ее разным супом,
Вот это и будет счастье, а то под хвост попала вожжа,
Следи за порядком, за каждым нововведенным зубом,
Не стоит ни лишних денег, ни лавров, ни баночки, ни жоржа.
И если урвешь под утро короткий и сладкий сон,
Увидишь, как в летнем воздухе, в тени душноватых крон
Танцует табачный баловень, шелковошерст и рогат,
С эльфийскою акушеркой, размером не больше, чем твой агат.
2
Вот повезло с компанией – солдаты, целый вагон.
Все какие-то юные, глупые, бритые, без погон,
На всех одухотворенного – ни одного лица
Бутерброд, помидор, консервы, соленый белок яйца.
*******************************
Вот бы жить вместе с сушкой, чтоб только я и она,
Только чтоб не превращала хату в кучу отбросов,
Чтоб давала закапать в нос, просилась на унитаз, могла засыпать одна,
Чтоб не задавала никому не нужных вопросов
Чтобы в рот не тянула с пола всякую дрянь,
Чтобы не вставала с концами в несусветную рань,
Чтоб не трогала провода, чтоб любила меня одну…
Говорю ну-ну, расстилаюсь и отхожу ко сну.
****************************
Я принять твою ласку, душа моя, не смогу,
Я все старше и старше, а ты все злей и моложе,
Мы исчезнем порознь, очнемся рядом в рыжем стогу,
И мы будем равны на этом колючем ложе
И мы будем похожи, как бы наш путь нелёг
У меня во рту стебелёк, василёк, у тебя на лбу мотылёк
****************
Вот бы свет погас и кругом перестали есть,
Загудела труба, принесла напоследок благую весть,
В темноте буераки-бараки, прямо в хаки уснут дурачки
У соседа в пластмассовой банке
О господи
бурачки
пуговка
Лучше таких, как я, принимать наружно,
Не допуская внутрь. Как детский тальк или йод.
Мне ж от тебя вообще ничего не нужно.
Все, что мне нужно, бог мне и так дает.
Солнышко греет, почва меня питает,
К телу рубашки, к чаю достаточно сухаря.
Да, и еще,
Под воротник загляни. Пуговки не хватает?
Знай – если что, то это я ее срезала втихаря
Д.Д.
Он пьет и пьет, берет лимон и пьет
Лимон и пьет, и блюдце опустело
Он пишет книги, он их издает
Душой речист и положил на тело
Он две недели в свет не выходил
Лишь кто-то вспомнил через две недели
Крутился мир, пока он спал в постели
Зачем он столько книжек затвердил
А сумка с тиражом за гаражом
Он нахохмил и мы ему поржём
Он поздно шел, а пили не боржоми
Он падал, он ошибся этажом
Он шкаф открыл, а там станки станки
И мы прямолинейны, но тонки -
Ты все донес и часом ты не болен, -
Вопрос готовим, набирая номер
Но он не отвечает на звонки
Большая Литература
На тюках с какою-то стекловатой,
Где торчит из прорех стекловата,
Где не только что предаваться разврату,
А и даже сидеть страшновато
Где репьями ватки цепляют корму
В символическом как бы овсе
Я, которая никому
И ты, которому все
Очевидно, кто тащит счастливый билет,
Кто текущим рулит процессом,
Кто и сам на сей день глубочайший поэт,
Тот и вмажет всем поэтессам
Как приятно, что ты, уже вмазавший всем,
В этой блажи незамысловатой
До сих пор обретаешь некий тотем,
Не брезгуя и стекловатой
Завязать узелок перед тем, как дунуть,
И перед тем, как лечь –
Надо кругом фильтровать свою речь,
Надо все время думать
О том, как ближнего не прожечь,
И как самой не спалиться,
Слабопонтовая местная жесть
По имени Здравствуй Столица
За этим не стоило ехать сюда,
Но вдруг да подкинут халтуру
Добро пожаловать, господа,
В Большую Литературу
про-тест
Нету в доме хлеба ни окрошки,
Нету дома взрослых ни души,
Приходите девки – неотложки,
Говорят, отменно хороши
Много в доме чая, много соли,
Сахара безмерно я грущу,
Приходите в гости, девки, что ли,
Я вас, девки, чаем угощу.
..Женщина, которой равных нету,
Мне швырнула в пасть черевяки,
Молнией прошлась по кабинету,
В сумку собрала черновики
В полотенце чашки завернула
И сказала: «Жизнь моя пуста».
Дорогая, эк ты завернула!
Золотая, как ты непроста!
Наших будней худо-бедно страстных
Ты в следы в опале стерла все,
Кроме двух полосок бледно-красных
На бумажной узкой полосе
Краскою досады пламенея,
Вот они, во всей своей красе!
Две полоски. Левая бледнее.
Правы оба. Виноваты все.
Я сегодня всех люблю на свете,
Никого сильнее не люблю!
Заходите, женщины и дети,
Я вас, как сумею, прокормлю.
Юля, Неля, Вера, Женя.. Вася!
Отпускаю всем, не помню зла!
Не сдавайся, Детство! Не сдавайся…
Одевайся. Молодость пришла.
***
1.
Две твои бывшие женщины – вон идут, погляди
В синих похожих джинсах, паясничают, веселые
С горькой усмешкой плетешься медленно позади
Небезболезненно думаешь – они под одеждой голые
Тщательно вспоминаешь все, что знал назубок когда-то
Плечи, лодыжки, спины, трогательные ягодицы
Позы, сигналы, зоны, любимые блюда, цитаты
Пылятся по полкам памяти – мало ли, пригодится
Внезапно ты понимаешь – все, чем когда-то жил
Белое, розоватое, бежевое, лиловое
Устья, холмы и впадины, сплетение вен и жил
Стало пустою формой, в сущности, безголовою
Женщины безголовые утром встанут, оденутся
Сделают чай, вернутся, лягут назад, защекочатся
Хочется все сначала с каждой из них в отдельности
С двумя идущими рядом чего-то другого хочется
Сравниваешь поневоле – разные, очень разные
Эта – Мадонна Литта, та – Афина Паллада
Ни эта, ни та не главная. Обе они прекрасны
И потому ни ту, ни другую больше назад не надо
2.
Мужчину на Роли Второго Плана
Можно любить так, как будто он самый главный
Чувствовать, в отличие от других, когда он подавлен и болен
Знать о нем больше, чем остальные
Думающие, что он собою доволен
Что нервы его – стальные
И все ништяк с головой
Даже когда он вообще ничей
Он все равно не свой
Трогать, что он всегда горячей
Стучит и набит травой
Видеть, какой он надежный, внимательный
Знать, что он больше любит отца, но боится матери
Понимать, как он образован, как он во все въезжает
Хочешь яичницу, тосты – он тебе все поджарит
А главный куда прижимистей, неискренней и запойней
Благодари проходного, побольше о нем запомни
Используй все его формулы, присказки и рецепты
По вкусу его и выбору ходи в кино, на концерты
И если он был не андрей, не саша, не леша, не дима –
То имя его, отпечатавшись, останется невредимо
сова
Я бужу ее каждое утро, весь из солнца, меда и шелка,
А она – с добрым утром, дурак, негодяй, дешевка!
Ты опять встал раньше, опять смотрел, как я сплю!
Говорю – с добрым утром, я тоже тебя люблю,
Я же просто хотел сделать завтрак, она - не надо ла-ла,
все же есть, разогреть, нарезать – и все дела.
Так и есть, говорю - разогреть, нарезать, намазать, вскипятить, заварить…
А она – ты же все понимаешь, тут же не о чем говорить!
Прекрати лизаться, терпеть не могу! Отпусти, нога!
Сделать, говорю, хорошо тебе? Говорит - ага.
Говорит – ненавижу, хлюпик, слабак, обманщик,
я - настоящая женщина, ты - желторотый мальчик!
я - красавица, ты - чудовище, я - умница, ты - урод!
Я ей – может я тебе плохо делаю хорошо? Может сделать еще бутерброд?
А она – я хочу детей и мужчину, а ты - ни то, ни другое!
Я молчу, улыбаюсь, а она меня бьет по башке ногою.
Говорит – чугунное рыло, я об тебя расшибла коленку!
Я - писатель, того и гляди создам какую-нибудь нетленку!
А ты только и можешь, что лазить весь день по своей сети!
Я ей – ужас, будет синяк. Прости, говорю, прости.
А она мне – решай уже что-нибудь, мы вместе или никак!
Что ты снова рот до ушей, не молчи, как дурак,
ты - обжора, я - на диете, ты - жаворонок, я - сова!
Хватит делать щенячьи глазки, ты даже не знаешь правильные слова!
…Ну, не знаю. Молчу, улыбаюсь. Представляю ее совой.
Плохо, если будет синяк. Глажу, глажу по часовой.