Александр Маниченко
раёк для женщин
САД (мистерия)
нежные мертвецы хрупкие косточки
этот старик смотрит на них и знает слишком много
его надо заткнуть
пока не разболтал государственную тайну
---
смерть нежна ночь ещё нежней
соловьи тихие о её любви о её
розы вянут о её любви о её касаниях
о её тонких пальцах
холодных взглядах
медленных признаниях
---
земля:
мне холодно приходи ложись
обнимай
расскажи мне сказку а то темно
и такая ночь
---
мои любимые трупы встают
тянут руки ко мне идут
смотрят в глаза и лгут
туда где такая тишь
и розы
и соловьи
---
мёртвая невеста:
мухи в моём саду в моей голове
рой мушиный жужжит
приходи ко мне ложись в траве
видишь как мир дрожит
***
в золотом воздухе в воздухе золотом
не голова не боль но жжение бьёт крылом
прозрачные пузырьки и цветной цветок
всё что видишь когда ты закрыл когда ты ослеп когда ты уснул
ты непрозрачный шмель мир уловил тебя в свой янтарь
всё равно вот этого не боись
а то оно превращает твою жизнь
в густую шмелиную смерть зима усаживается тебе на грудь
весна усаживается в твоей груди не шевельнуть ни плечом ни крылом
в смертном воздухе в жарком воздухе золотом
другая Медея
каменный или песчаный берег
конечно совсем не север
юг сломанный компас ведёт шумит
медея истинная всегда сидит
___
красотка любила героя
красотка кидалась в воду
останься она просила
чёрное море синее
___
медея сидящая на берегу в косы заплетает свою красу
снимает корону чёрных волос бросает в чёрное море
встаёт уходит к себе домой её имя птицы делят несут
уносят хочет зваться марией или селестой только бы всё другое
идёт через огород и приходит в дом
яблоко по пути сорвав и надкусив его
какое-то время смотрит в окно
это тёмное ожидание не идёт за ней по пятам
но ветер приносит запах и всё замирает в ней
имя не отпускает память не даёт умереть
третья медея поёт за окном в саду
царица беженка террористка глупый розовый какаду
королева метро
поезда жестокие улыбаются
это я их учила
чьи там глаза говорят голоса горят
какие потусторонние силы
осторожно зазор
за белой чертой край
чтобы поезд тебя не съел
не заступай
_
блошиный рынок измайловский парк
эскалатор взорванный партизаном
туннель в слепоте в тумане
покидает поезд сквозь материнский мрак
я его звала но не дозвалась
пойду в воскресенье продавать что осталось
обойду все прилавки перерою базар пока не устану
и ничего не найду потеряю остатки разума и волос
_
из подземного жерла из чрева моей маман
мёртвый поезд изрекает чёрный огонь изрыгает сам
себя как с часу ночи арендует подземку ад
половина мира в тонах нуар
и я злой дух недвижный среди темноты и стен
корневище системы поездов московский метрополитен
_
Я обезумела. Я одна.
С горя пойду напьюся вина.
Голова ещё не седа,
Но я видела мёртвые поезда,
Видела, как живые вчера
Быть перестали с утра.
Вокруг меня голоса голоса
Голоса голоса голоса
Выйду ль на улицу простоволосая
Лягу ли тихо в кровать
Всё равно буду безмозглая
Королева метро, бомжей чертей подземельных мать.
***
офелия лежит на сонном поле
офелия лежит на тёмном склоне
офелия лежит на тихом море
офелия не ощущает боли
здесь может быть любое слово кроме
я девушка красивая из книжки
я девушка красивая и с книжкой
меня вчера жестокие мальчишки
смеяся в нашей речке утопили
красивая и мёртвая я пела:
«равнины Зельды покрывают маки
чернее ночи злобные цветы
все люди умерли как бедные собаки
все люди умерли от ядерной зимы
и проросли голодные цветы»
наш город – город братовой любви
все люди в нём цари и короли
война и революция прошли
лишь я плыву в могиле как в реке
и слово доброе держу в своей руке
(последняя песня)
Угадай, какой для тебя подарок,
Что у меня в руке?
Льдинка, птица, воздушный шарик,
Смерть,
Как таблетка,
Под языком.
Девочка ехала в метро от одной Москвы до другой Москвы,
держала в руке свёрнутую небрежно боль.
Мы смотрели с тобой друг на друга и плакали от тоски.
Девочка пела, мы все слышали её вой:
«Леониды в августе не падут.
Отменяется страшный суд.
Вся москва идёт в долгий поход,
Ничего не боится её народ.»
Девочка из ниоткуда смотрела между нами в точку,
проклинала пространство, называла нас последними дураками,
а потом протянула нам руку, и мы увидели точно
новый мир ужасный своими собственными глазами.
«Айда скорее играть в войну
Я буду возлюбленная. Сестра,
Подайте яду, шоб я умру.
Мне так не хочется умирать.»
Её песня въелась и стала частью, потому что была про нас.
Мы вышли на улицу, пока из воздуха и из памяти она стиралась,
мы ещё жили долго и счастливо, не зная, что в этот час,
пока мы смотрели на неё, половина каждого из нас отмирала.
«Что угодно, но не войнушку –
Ничего взаправду, всё понарошку.
С нами будет в этой книжке/игрушке
Кто-то третий. Страшный. Хороший.»