Татьяна Зима
Из цикла
::
ветер несёт разноцветные фантики из далёких стран из баубироса
испещрённые крылышки бабочек печально кружат изредка вспыхивая на солнце
птицы голодные дошедшие пешком до нашего города – гонит их злая осень
по брусничным холмам семенят несчастными алыми лапками.
у меня есть всё что не жаль мне оставить этому времени и пространству
осень гонит к синему морю воспалённое сердце – я уеду в баубироссу
улыбаться пене прибоя пить абсент с мертвецами на ослепительно белой террасе
у меня к этому миру больше нет претензий нет никаких вопросов.
Алёне Любарской
я поджигаю дождь, и он горит
и мне все говорят, что тебя – нет
представляешь, словно сошли с ума
я не понимаю, что это – тебя нет
я не понимаю, зачем это – тебя нет
ты сидишь, в полумрак улыбаясь, и читаешь стихи
скоро Эмма придёт, говоришь ты, я забыла купить хлеб…
я не понимаю, как это – тебя нет
я ношу твой крестик и твоё кольцо
ты мне говоришь, пиши, Зима, и храни тебя бог
и пока я по облакам царапаю для тебя письмо
мне объясняют, что тебя – нет
я поджигаю дождь, и он горит
я возвращаю небу выпавший снег
и поверю, клянусь, что наша земля кругла
лишь тогда, когда встречу тебя на ней.
::
чёрная листва дребезжит под луной – плачь плачь моя радость
это то чего ты не знаешь и то о чём я догадываюсь
моя тень таскает меня за собой далеко-далеко на север
высоко-высоко луна да голубые деревья
чёрной листвы скрип и скрежет странные звуки
флуоресцентные листья – лунные штучки небесные штучки
это метели февральские мокрые хлёсткие – руки целуют
это испания в сердце стучит кастаньетами кровь в вино превращая
это испанская Дива Дева donna Диана
вот тебе рот вот тебе рог вот тебе кубок
прикушенный рот под прищуренным взглядом краешек уха
сердце давно не стучит не стучит где ты Диана
ресницами щёки прикрыв охотница дремлет
в бескровных снегах золотые олени снами твоими плутают
единорог синеглазый в алмазных слезах в алмазных снегах
что тебе ненаглядная слёзы розы плоть аромата
свинцовое севера небо набухло над блистающим снегом
сжалься Диана вот алмазы тебе вот изумруды
снег Испания лодка в ладонях красавец-мачете
жгут поцелуи как змеи шипят в белоснежных сугробах
топят снега топят снега топят и плавят
приходили ко мне голубые деревья с чёрной листвою
приходил единорог синеглазый и олень золотой золотой
приходили они приходили все приходили
спит в ребре моём Ева дремлет Диана Диана
Бутылочное письмо Саше Белых нравственного характера
Они сидели под лоскутным одеялом, не замечая,
как за окном пылает пожаром вся деревня
и визжат горящие свиньи в сараях…
………………………………………………….
то перо было тяжёлым, то сердце пустым...
Александр Белых «Сны Флобера».
я просыпаюсь в городе с перебитой переносицей и октябрём в ухе
у кого хватит наглости сказать мне, что пора писать реквием
когда всё подходит к концу так и хочется сказать, здравствуй, милая,
что я и делаю
каждое утро я просыпаюсь в том же теле что засыпала вечером
каждое утро я просыпаюсь в том же теле, в той же стране, с теми же мыслями
каждое утро оглашается моими зверинными воплями
при попытке проснуться человеком каждое утро
и в моём вранье нет ни слова лжи, только голая правда
геморройная морфология, синтаксическая паранойя – всё правда
а у него кроме миллиона долларов нет никаких талантов
даже не хватит купить одну картину Ван Гога
моя мама говорит, что котяра я наглая и ленивая
что мышей не ловлю, в ус не дую, фыркаю да мурлыкаю
не люблю детей, не люблю людей, телевизор и радио
а люблю дорогу, скрипку, снег, одиночество
видела, видела я, как она плачет – платочек в ужасе
как ей было плохо, мимо Экзюпери не пролетал, видела, видела
в том, что я жива до сих пор, есть какое-то недоразумение
видимо что-то не то, с теми, кто шёл со стороны Свана
как учила она меня имитировать птиц на китайском и русском
я целовала ей руки, целовала ей сердце дождливыми вечерами
говорила ей «прощай» по-французски и по-испански
она ушла по-английски
мы поедем, Саша, к тебе на красивое, тихое озеро
бросим к чёрту всё, и будем слушать, как распускаются лотосы
как мне, Саша, осточертело просыпаться в этом теле и в этом возрасте
с видом на человеческое несчастье и горе
а у Васи Зорина душа ангела, а в глазах настоящие слёзы
он стихи читает по облакам из девятого века
Саша, я теперь понимаю, что имел в виду Господи
когда вздумал на свою голову создать человека
бегала, бегала я из одной книжки в другую, стыдно вспомнить
вырванным фолиантом всё равно портила вид любой книги
но эта голая тварь, что пьёт мою кровь долгие годы
Саша, я точно знаю, что кровь не утоляет жажды
а в его стихах жирные цикады смотрят в монокли –
изнасилованное нелюбовью сердце несут умирать на рассвете
он не плачет, думает, что смеётся, господи, он не знает
что смеяться и плакать – одно и тоже
мне говорят олух ты царя небесного, бог шельму метит
а я любовь свою держу взаперти, чтоб никто не сглазил
а ей хочется туда, куда ворон костей не носил, Саша
не проговорись, что у неё чугунные крылья
Саша, в этих телах нет людей, тук-тук, кто там…
разноцветными глазами, неужели это я смотрю в осень
вижу, как лягушка Басё плюхнулась в пруд, слышу
звуки дождя о виноградные листья…
Бутылочное письмо Максу Немцову кинематографического характера
рассеивается туман – жадные голуби долбят грязные семечки хлебные крошки
камера наезжает: жирные голуби сизо-пыльно-слетаются разлетаются
прилетают вечно другие мальчик кирилл вечно босиком вечно в поисках смысла
босоногий кирилл мальчик-дзен в поисках смысла вверх по тигровой
камера наезжает: набережная сигарету тушу в чашке кофе /привычка павина/
кофе некрасивой девушки – девушка возмущается я улыбаюсь голуби совокупляются
мир прекрасен говорю – посмотри на голубей дарю тебе его некрасивой дуре
голуби аплодируют дура достёт наган я улыбаюсь китаец падает.
загорелые девушки улыбаются дети орут пушка стреляет книжка плавится
голуби разлетаются солёная пыль до небес героиня книжки строит мне глазки
я улыбаюсь в кармане нефритовый камушек эротичные сны дырка от бублика
камера наезжает: бешеные волны все визжат реют парашютисты
безобразная девушка соблазняет китайца голуби хохочут гадят на книжку
будда жуёт пенсэ сосёт пиво – вместо головы то ли биотуалет то ли цветёт сакура
саблезубый китаец за любовь некрасивой – мочу кабарги озеро ханка грязи садгорода
голуби закатывают глаза безобразная ревёт от счастья будда икает
камера наезжает: вверх по алеутской харбин если дёма не врёт – за углом токио
зорин говорит «да пошёл я на хуй» в кого ни плюнь – персонажи сказочек ющенко
половина города действующие лица включая марихуану и винтовку по имени м-16
один человек на набережной – грустная обезьянка в платье и дурацкой шляпке в цветочек
у меня кончаются сигареты камера наезжает: и жизнь и слёзы — ночевать негде
кто-то говорит: жизнь дерьмо наверное я никто не возражает но и не соглашается
камера наезжает: все хотят пива а кое-кто водки кришнаитов и лену васильеву
куда ни плюнь: всюду нирвана бохайские сокровища клятвы президентов
крупным кадром: амурский залив утомлённое солнце устало шипя сползает в море
безобразные девушки вмиг превратившись в красавиц — отдаются прямо в пене прибоя
камера наезжает: отвратительно кричат чайки пьяная тиеко блюёт русскими стихами
будда с камасутрой пьют на брудершафт девушка кончает дико кричат чайки.
Из цикла «ЗЕЛЁНОЕ ЯБЛОКО ДРУГУ»
Максу Немцову
как растроганный мальчик как порез на ладони
за мной тянется след всхлипнет в кофе окурок
этот пафосный город душит нежно за горло
держит нежно под мышки стреляет в затылок
как нетрезвые братья в жёлтой пене заката
как стекляшки на солнце твой фасадный перфоманс
инкрустация лиц инкрустация сердца
как мажорный аккорд покидавшего душу.
как прекрасный уродец паразит героинщик
парадиз интеллекта нож консервный за ухом
как кладбищенский сторож обходишь столицу
с черной псиной трёхногой и падаешь в душу
глубоко как в колодец и шипя как окурок
раскачаешься в лодке губ джоконды да винчи
как опасною бритвой с груди пьяных женщин
поцелуи срезаешь и даришь мужчинам
кровеносных сосудов дефицит кислорода
как бродяга-кораблик по волнам моей крови
разорвавшийся мальчик на слова и цитаты
скорпион на гортани и три четверти боли
подаривший стервец колокольчик на шею
::
двадцать девять шрамов, долги и дрянная карма
а в кармане море-парус и не по зубам улыбка
будь ты рядом, наступило бы пятое время года
я бы смеялась прямо в лицо этому миру.
ты сказала б: не сходи с ума, смешно плакать
я пинала бы облака, чтоб пролился дождик
я скормила бы бесполезное сердце собакам
я заставила бы мир изойти лютым цветеньем.
но приходит доктор: плачь, говорит, ты смертельно болен
и выписывает рецепт из цветков кровохлёбки
тараканьей требухи, потрохов и зловонных зёрен
скоро, говорит, лето, совсем скоро.
Зелёное яблоко Нике Дзидзоевой
если тебя вдруг спросят – на всякий случай ответь
всё же может случиться всё произойти
если от всего что было осталась речь
и она болит и может с ума свести
если вот не думать что я и никто другой
если просто смотреть на небо, мурлыкать, прищурив глаз
почему-то всегда верёвка оказывается под рукой
почему не яблоко а?
мандельштам раскачал качели раскачал и ушёл
настич написал: мы вши мандельштама. жирные вши.
голова моя катится по петербургу и ей нехорошо
всё остальное смыли хронические дожди
если бы я могла просто так нагло любить жизнь
просто так смотреть в небо на море на облака
если б я могла яблоко ни за что ни про что сгрызть
то уж конечно это была бы не я
если тебя вдруг спросят, на всякий случай молчи
не води меня по улицам на цепи не ставь в строй
у меня эпоха во рту горчит
заливает глаза гной.