Борис Херсонский
Из Василя Махно. 2012
Сигет Мармаросский
В Сигете Мармаросском пахли червивые яблоки
и цыганки цеплялись за рукава чтоб погадать
говорили что знают все о тебе
от них пахло сивухой и луком пережеванным с утра
и украинскими сигаретами
которые они проносят через приграничный мост
по нескольку раз в день
Утренние туманы укутывали город под шею
они сходили с гор, как местные селяне - в Сигет на рынок
и оставались на улицах
и прислонялись головами к домам
как бездомные псы
этого города
Я стоял на перекрестке
дорожный знак показывал направления на Бая-Маре
где-то рядом отреставрированная синагога
православная церковь и ратуша и несколько перевернутых ветром
спичечных коробков строений свидетельствовали о упадке
всех европ и империй
лишь железная дорога построенная еще при Австрии
когда-никогда куда-то вела болтающиеся вагоны
как непослушного ребенка за руку
и поезд
отправляясь в горы навеки там исчезал
увозя отсюда с собою евреев
ибо им нельзя было здесь жить
что означает молиться в синагоге
доить коз и продавать красный перец
ездить в Бая Маре и в Венгрию
и каждую субботу петь свои печальные песни
Тут вообще нельзя было жить
среди деревянных церквей
со святою Варварою картинами Страшного суда
евангелистами что держат наготове указательный палец
как ключ
а ночной сторож вероятно
закрывая церковь на ночь и кладбищенские ворота
ворчал что ключи и замки заржавели
А в Сиґете Мармаросском запах раздавленных слив
с коричневыми глазами косточек как у мертвой коровы по которым ползали
мухи и муравьи
и было понятно что ночной поезд прибывает
ибо машинист задолго до остановки сигналил
этим горам яблокам сливам и измученным цыганам
что пили вино в придорожной корчме
грязными руками потрошили зажаренную форель
и кричали на владельца
чтобы он принес белого хлеба побольше
да поскорее
ибо им нужно было успеть доехать до пограничного перехода
когда их жены с контрабандными сигаретами
вернутся домой
2012
двенадцатый как апостол нас год догоняет праздник
на мосту Бруклинском в джинсах и кедах красных
играют ему троисты Мадонна Гага и Джексон
а мне поют колядники с базара и хоры
поет Федько словно ангел подпевают в хлеву коровы
God bless you!
каждый рождественский год - его петарды с фольгою
разбудит меня пшеницею - рождественскою кутьею
и спросит меня о апостоле в кедах который приблизясь
притулился что твой небоскреб - джинсы и свитер
электронное слово то ли фейсбук то ли твиттер
ибо с бумагой кризис
значит двенадцать апостолов значит двенадцать печатей
век поэтический требует все прощать и
раздать стихи на листочках бомжам выйдя на площадь
потому что поэзия это речь птицы и рыбы
речь которую мы пропили и прокурили
но сердце ее полощет
я знаю что сердце наше мотор полный рокота стука
я знаю что меж словами межи не переступишь
я знаю что рыбы уснули и под водой жируют
что все замыкается в круг и образует завязь
что же ты колотишься в клетку птице на зависть
сердце поешь вживую
я знаю все пожелания пустопорожни наши
они на этикетках Coca Cola і Pepsi как неизбежность чаши
брусчатка Нью Йорка, его кирпичи, музыка кантри
палатки плакаты о равенстве на Уолл-стрит почему-то
потом тюрьма уголовное дело шито раздуто
три на три
в годах рыбаках и рыбах что там нашел ты
двенадцать замков навесных на щеколдах
одну Отчизну а то и две что на тебя свалились
и тысячи слов что всякий раз недостижимы
получается так в поисках пригоршни белой сажи мы
черной покрылись
когда три джазиста синкопами колышут снега которых
тут ждут годами когда б не столетьями ветра шорох
бухгалтер рождественский запускает ладонь секретарше
между бедер бутылка вина прошлогоднего урожая
не кричите пророки геенною угрожая
бахус будет постарше
Никто не расскажет нам каковы проценты на Уолл-стрите
что означают слова которые вы говорите
что есть пророческий стих и колодки разве могли вы
понять пришли на чтенья но верим словам протеста
и кто заказал этот джаз тяжелые звуки оркестра
как масло оливы
а узнать бы зачем на рождественском этом концерте
играет джаз а пророки воспевают Господа в церкви
и снег которого я так заждался двенадцать
пророков двенадцать лет в Нью Йорке все в кучу
обвивая гирляндами убогость рождений и эту толкучку
народов и наций
сойдутся джазисты и со здешнего рынка селяне
на площади Времени мы закусим промерзлым салями
пригласим в компанию местную проститутку
меж бронхами сжато сердце пустопорожне
и даже слово оглядеться нам не поможет
закутайся в куртку
Двенадцатый год музыкант в январском сабвее
для понта цветастый шарф закрутив на шее
для пенья духовный псалом серафимы и херувимы
и пахнет псалом зеленоватым ветром паслёна
я верю не времени верю поэтам на слово
я знаю кто с ними
я знаю кто с нами - за мною воздух крылья
габардин тяжелый муза мне его прикрутила
я знаю пустые сердца и слова в рождественском доме отчем
речь записана цепью кириллических знаков с тобою
укрылись речью как снегом мы с головою
мы последние в общем
Dacia 1300
Это было при Чаушеску и когда старые дома завалились
по Бухаресту ездили на волах запряженных в телеги
и свободными были лишь птицы кружившие над страною
этот авто купил его отец на ежемесячную зарплату
от секуритате за написанные доносы
тогда авто был новенький всем не зависть
той ночью он ехал с девушкой подсвечивая город
электроэнергию продавали за границу
обменивали валюту на право выезда для евреев
тогда все хотели быть евреями лишь бы уехать
каждый хотел жить в Париже все знали французский
не хуже чем Тристан Тцара или Мирча Элиаде
она сидела заплаканная ее беременность его раздражала
он попросил ее прикурить ему сигарету
и притормозив выскочил из авто и пинал колеса
круглые как ее живот
Sola mujer*
Они - музыканты, футболисты - команда
браслеты, перстни футболки с Че
Их музыка бла-бла-бла баллада
а у нее сцелована с губ помада
и тату вьется змейкою на плече
У них хиты прямо с жару пылу
комариный звук саксофон с тромбоном
телом самки она ощущает силу
взгляда, что чулок на бедре зацепила
когтем вороньим
Она недавно при них засветилась
заказала кофе и ночь налетела как воронье
и она за дождь- как за нож- схватилась
а гитарист за музыку что приснилась
струнами ног ее
За ней обученье в столице - три курса
родители что марксизмом когда-то достали
дело темное светлый путь - ты в курсе -
белый кафель тепло джакузи
симон боливар ленин и сталин
придурки пахнут кофе вином текилой
песня в которой никчемны слова и мотив
а она королевским павлинов хвост распустила
но между любовью и сексом носила
на случай в сумочке презерватив
и она подхватила этот мотив и ее как пушинку
подхватил ветерок настоящей войны
расширены ноздри - вдох кокаина
за воздух свободы за запах овина
за революцию на юге страны
за то что жизнь - любовь доход и
за то что сорок а не пятьдесят
ловя волны ультракороткие
новости те же убийства наркотики
и не заводится фольксваген-пассат.
**
родина
родина это мой дед и я
в Крещенских сочельник ходим
освящая наш
тяжким его трудом нажитый скарб
я несу большую миску с водой
словно полную луну не расплескивая ни капли
родина - это маленькая девочка на песчаном берегу
видны лишь птичьи движения
тела ее
и она почему-то похожа...
на мою дочь.
Перевод с украинского
Бориса Херсонского