Кирилл Миронов
Одна ночь буковски
эй я видел ребят похожих на кастрированных боевых быков
ребят въебывающих по 13 часов в ночь
и семь с половиной тонн за смену
и я был среди них
раз в два часа мы выходили курить
с крепким чаем в руках -
сигареты у всех были дрянные
а чай сглаживал мерзкий вкус и жжение в горле
не было ни одного, кто бы не смолил
обычно все выкуривали по две
потому что следующий перекур
наступал еще через два часа
в такие моменты
наши тела испытывали блаженную расслабуху
оставляя позади непобедимую армию бутылок и банок с лимонадом чаем энергетиком минеральной водой со вкусом лимона апельсина гейпфрута клубники мяты
эти парни никогда не выигрывали в этой войне
но каждые два часа они могли отступить на 10 минут
и я воевал вместе с ними в ту ночь
с окончанием второй сигареты мы возвращались в утробу склада
над нами до высоты третьего этажа возвышались огромные кубы жидкого дерьма
произведенного по высочайшим технологиям
призванного утолить жажду, взбодрить и сделать счастливым до одури
жесть пластик стекло тетрапак
ноль двадцать пять/ ноль тридцать три/ ноль пять/ литр/ полтора/ два/ два с половиной
триста пятьдесят квадратных метров
миллионы кубических литров
нон-стоп продакшнл
это огромный живот пережравшего бога
а мы словно мелкие паразиты откусывающие от него по куску
интересно — он был и кормилицей
и убийцей одновременно
- смотри — сказала бойкая дылда-санек — все просто:
берешь накладную смотришь, блядь,
че и сколько, берешь, на хуй, поддон, рохлю,
везешь ебучий поддон к первой загрузке,
берешь указанную в накладной хуету, ставишь на поддон,
ставить надо как надо, а то пиздец —
заставят распаковать и снова упаковать -
а это, блядь, гемор и минусА
а гемор нам на хуй не нужен —
и он принялся бормотать и метать палетки:
- 12 — виноградной, 7 — лимонной, 4 — ягодных чая, 10 — персиковых, 5 — мохитовых, бёрна — 9, аква-тоника — 3, готово!
жидкое дерьмо было погружено на поддон в полном соответствии с накладной
и я уже приготовился паковать
но тут появился какой то хуй
и заявил что мы нагрузили не то дерьмо
двадцать шесть лет ко мне подходят разнообразные хуи и пЁзды
и заявляют что я сделал что то не то
главные редакторы
старшие продавцы
директора отделов продаж
мастера цеха
начальники смены
- вы все перепутали
эти трупы надо было закопать
а эти сжечь
а вы закопали те, что нужно сжечь
и сожгли те которые закопать
ВЫ ХУЕВЫЕ РАБОТНИКИ
И МЫ УВОЛЬНЯЕМ ВАС ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ
БЕЗ ВЫПЛАТЫ ВЫХОДНОГО ПОСОБИЯ
- ПРОМО! тут же русскими буквами сказано ПРОМО! - говорит хуй
- и че? - говорит моя дылда-санек
- промо — с синими крышками, вот блядь, че
- и че, блядь, теперь делать?
- ебать, перекомплектовывайте! надо ПРОМО! Не я придумал эту поеботу! Но заказали ПРОМО, в накладной стоит ПРОМО, значит НА ПОДДОНЕ, блядь, ДОЛЖНЫ СТОЯТЬ ПРОМО!
хуй уходит в свою хуйскую подсобку
к другим хуям
на них на всех — зеленая форма в желтую полоску со светоотражателями
как мне сказал инструктор по безопасности —
это старшие и их надо слушаться чтобы они не просили сделать
нам же никакой формы не полагалось
все мы напялили то, что взяли из дома или с бывших работ
интересно, а если они попросят им вылизать яйца?
должен ли я послушаться?
это включено в мою ставку?
или это сверхурочные?
срочно спросить санька
но мой дылда уже с громкими матюками раздраконивал поддон и отшвыривал желтые пробки
- я ни хера не врубаюсь, - сказал я. - в чем дело?
- ПРОМО — это лимонады по акции. Под пробкой — ПРОМО-код. автомобили, компьютеры, кипр, трехкомнатная квартира. ты когда нибудь заморачиваешься? отправляешь эти сраные коды по смс?
- нет.
- вот и я — нет. никто — нет. всем до пизды. но вопреки этому нужно все перебрать заново.
мы погрузили еще 10 поддонов и вышли на перекур.
два часа ночи. Желтая луна вырывается из-за туч. Тринадцать парней смолят свои сигареты. Бывалые — кто уже больше месяца вкалывает на этом складе — переговариваются между собой в стороне от всех. Ничего интересного. Какой то бред. Мат. Коний смех.
я присел на корты и прислонился к забору, за которым поезда увозили нашу работу в другие города. Мышцы рук, ног и спины запели, радуясь расслаблению. Мы ничего не грузим. Не упаковываем. Мы свободны. Мышцы лица подтвердили этот факт улыбкой. Эй, мы никогда ничего не грузим и не упаковываем. Но мы хмурим лицо, когда грузите и пакуете вы. Иногда нам помогает улыбаться душа и мозги, выдавая какую-нибудь похабную шутиху, или когда ее словят уши. Но здесь шутят редко. Здесь для этого нет времени.
- да, детка. Ага. Не, как обычно. Я не знаю. Может быть в восемь. Может и в десять. Прошлый раз было до десяти. Да, я уже охуенно устал. Малыш нормально спит? Хорошо. Ты тоже ложись. Я тоже скучаю. Нет, завтра еще надо отработать. Тогда в ЗП будет на штуку больше. да. да. Нет. Я не знаю, куда еще можно. блядь, я знаю. Я тоже. Короче, ладно. Ложись, я приеду утром, мы побудем вместе. Нет, я не завалюсь сразу. Конечно. А вот после... да. Да. И я тебя. Целую. Пока.
он улыбнулся. совсем еще сопляк. кольца нет. посмотрел на землю.
- пиздец, сколько мокриц.
Действительно...
- блядь, откуда их столько? Или это не мокрицы?
- нет, это именно они. - тупо гляжу на мокриц. Маленькие. Серые.
- че они выползли?
- наверно, здесь сыро. - огромных мокриц ели в «последнем герое». Бодров еще был при делах.
- да ни хуя здесь не сыро.
- значит, на дождь. - блядь, когда же будет обед?
- или к дождю? - пора блядь обедать. Чай начинает жечь анус.
- может и к дождю. хуй их знает. - будет ли какой нибудь перерыв хотя бы на 20 минут?
- мда... а ведь они еще в ванной живут...
ВСЁ! РАБОТАТЬ! - заорало мрачное скулистое существо, похожее на сжатого со всех сторон дольфа лунгрена.
Бригадир. Не похоже было, чтобы он кого то любил или ненавидел. Не похоже было, что он отдыхал. Было незаметно, как он работает. Его не было слышно и видно. Он ни разу не поел. дольф лунгрен. Интересно, как он сюда попал? Как сюда все попали? И самое главное — как умудрился это сделать я?
Всех нас наняли на эту работу какие то рекрутинговые агентства. На одном из перекуров я узнал, что бригада сколочена четырьмя различными агентствами. При этом, нам по разному платили. У того, с мокрицами, была сделка за тоннаж — рубль за килограмм. Сказал, что в ночь делает полторы тонны. Саньку, помимо сделки за тоннаж, платили также за отработанные часы — 75 в час за уборочные работы. Мне пророчили 40 копьев за паллетку (причем, не важно, состоит она из поллитровых или из двухлитровых. Мне повезло, меня как ни хрена не умеющего приставили к Саньку, а тот отхватил все накладные на поллитровый набор). Таким образом, у меня должно было выходить около 30 рублей за поддон. В час их можно было набрать и запечатать 5-6 штук. Но ни мне, ни чуваку с мокрицами за уборочные работы денег не полагалось. Между тем, накладные заканчивались, и приближалось время уборочных работ.
К пяти утра я понял, что пьян. Я не хотел спать, хотя бодрствовал весь день и всю ночь.
Осоловело, будто во мне разливается четвертая полторашка, я смотрел на парней.
комки отчаянья покорившиеся судьбе
похмельные души в синих телах
с них сошел загар
у кого то его и не было
некоторые работали здесь все лето
пчелки ночью
пьянь утром
храпящие трупы днем
кипит жизнь
рельсы грохочут трамваями
солнце прорывается сквозь шторы и отражается в зеркале
все важные дела происходят прямо сейчас
но в эту минуту ты спишь словно трудолюбивая шлюха
потому что тебя тоже выебала работа
- ТЕПЕРЬ ЗА ШВАБРЫ И В НАЧАЛО СКЛАДА!
- что теперь? - спросил я моего гуру.
- теперь пидорасить. видишь мусор?
Весь склад был в обрывках упаковочной пленки, разъебанных поддонах и просто грязи. Откуда она взялась?
- собираем все это дерьмо, меняем разбитые поддоны на новые, увозим старые, подметаем, моем полы.
- чудесно, - сказал я. - какое это отношение имеет к работе комплектовщика?
- никакого, - ответил санек. - но после набора мы все убираем здесь всЁ.
- dura lex sed lex?
- чего?
- ничего. латинская ругань.
санек почесался, сплюнул и прыгнул в погрузчик. Началось время безумия.
Собрать мусор было не сложно. И вполне логично — привести рабочее место в порядок. Хотя все же, думается мне, собирать мусор — дело Уборщиков, а не НАборщиков. Но после этого нужно было расставить все палетки на всех вскрытых поддонах в соответствии с правилами расстановки паллеток на поддонах. Дело в том, что в процессе набора продукции на один поддон с разных поддонов ты должен думать только о том, как побыстрее схватить палетку и правильно ее уложить. Поэтому ты хватаешь ту, что поближе к тебе, в результате чего поддон разбирается неравномерно, образуя кособокую пустоту между уложенными паллетками. Зачем нужно все расставлять по порядку, если завтра ночью ты продолжишь раскурочивать эти поддоны в том же бешеном темпе — никто не знал. Но гораздо больший абсурд вызывала замена треснувших поддонов. Даже если он был полон — нужно было его разобрать, выбросить испорченную платформу и вновь поставить всю продукцию на новую.
- саша, зачем мы занимаемся этой еботней? Кому от этого польза?
- не знаю я ни хуя. Так надо.
Все мы начали работать в десять вечера. В седьмом часу утра я оказался близок к религиозному просветлению. К этому часу исчезло всякое желание пить, курить, есть, отдыхать. Я попытался подумать о Татьяне, которая еще спала, одна в своей постели, в своей чудесной ночнужке (боже, нет и не будет лучшей одежды на женщине!). Но ни хрена не вышло. Просветление затмило земные ценности и отсекло все привязанности.
Разобравшись со всеми поддонами и пленками, мы схватили швабры, две бочки с водой и поперлись в начало склада. Триста пятьдесят квадратных метров пола, щедро загаженных за две смены, ждали своих золушек.
«автобус... должен ходить заводской автобус. он возит всех людей на эту работу, а после этой работы — везет их обратно — в их город. я должен попасть на этот автобус. мне нужно в город. мне нужно на свободу...»
- эй, не оставляй воду! - сказала одна из золушек. Я оглянулся. За мной тянулись мокрые дорожки.
- ебал я эту воду.
- перемывать застявят.
- хуя там они заставят! - я отбросил швабру и пошел к раздевалке. Дольф лунгрен, скорчив рожу, спросил:
- куда это ты?
- домой.
- так мы не домыли!
- вот ты и домой!
- че?
- ниче. Салют!
Я бодрячком пересек все 350 квадратов склада. Просветление отступало. Вместо него вспыхнул мятежный дух и засыпал меня вопросами: есть ли здесь имеющие право бросаться камнями? Кого здесь не покорила судьба, но кто из паствы избрал ее? Истинно ли не подавать за сверхурочную работу? Плевать. Я взял себе досрочное освобождение. На пике нирваны я отступаю обратно в сансару. Осталось только расписаться в табеле, пройти 500 метров и пересечь турникет. На КПП сморщенная груша в синей форме спросила:
- почему так рано?
- потому что я так хочу, - ответил я. Он посмотрел на меня, как на прокаженного, и нажал кнопку. Загорелся мой любимый на тот момент зеленый цвет. Я вышел на улицу. Автобуса еще не было. Я закурил и стал наблюдать за подходящими на первую смену людьми. В кармане барахталось 36 рублей — припасено на проезд с пересадкой до дома.
«Дождусь автобуса — хватит на пиво», - подумал я. И точно. Арфы запели в воздухе. Их музыку подхватили мышцы рук, ног и спины. Свою партию заиграли мышцы лица. Я был жив и счастлив.
эй я видел ребят похожих на кастрированных боевых быков
ребят въебывающих по 13 часов в ночь
и семь с половиной тонн за смену
и я был среди них
раз в два часа мы выходили курить
с крепким чаем в руках -
сигареты у всех были дрянные
а чай сглаживал мерзкий вкус и жжение в горле
не было ни одного, кто бы не смолил
обычно все выкуривали по две
потому что следующий перекур
наступал еще через два часа
в такие моменты
наши тела испытывали блаженную расслабуху
оставляя позади непобедимую армию бутылок и банок с лимонадом чаем энергетиком минеральной водой со вкусом лимона апельсина гейпфрута клубники мяты
эти парни никогда не выигрывали в этой войне
но каждые два часа они могли отступить на 10 минут
и я воевал вместе с ними в ту ночь
с окончанием второй сигареты мы возвращались в утробу склада
над нами до высоты третьего этажа возвышались огромные кубы жидкого дерьма
произведенного по высочайшим технологиям
призванного утолить жажду, взбодрить и сделать счастливым до одури
жесть пластик стекло тетрапак
ноль двадцать пять/ ноль тридцать три/ ноль пять/ литр/ полтора/ два/ два с половиной
триста пятьдесят квадратных метров
миллионы кубических литров
нон-стоп продакшнл
это огромный живот пережравшего бога
а мы словно мелкие паразиты откусывающие от него по куску
интересно — он был и кормилицей
и убийцей одновременно
- смотри — сказала бойкая дылда-санек — все просто:
берешь накладную смотришь, блядь,
че и сколько, берешь, на хуй, поддон, рохлю,
везешь ебучий поддон к первой загрузке,
берешь указанную в накладной хуету, ставишь на поддон,
ставить надо как надо, а то пиздец —
заставят распаковать и снова упаковать -
а это, блядь, гемор и минусА
а гемор нам на хуй не нужен —
и он принялся бормотать и метать палетки:
- 12 — виноградной, 7 — лимонной, 4 — ягодных чая, 10 — персиковых, 5 — мохитовых, бёрна — 9, аква-тоника — 3, готово!
жидкое дерьмо было погружено на поддон в полном соответствии с накладной
и я уже приготовился паковать
но тут появился какой то хуй
и заявил что мы нагрузили не то дерьмо
двадцать шесть лет ко мне подходят разнообразные хуи и пЁзды
и заявляют что я сделал что то не то
главные редакторы
старшие продавцы
директора отделов продаж
мастера цеха
начальники смены
- вы все перепутали
эти трупы надо было закопать
а эти сжечь
а вы закопали те, что нужно сжечь
и сожгли те которые закопать
ВЫ ХУЕВЫЕ РАБОТНИКИ
И МЫ УВОЛЬНЯЕМ ВАС ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ
БЕЗ ВЫПЛАТЫ ВЫХОДНОГО ПОСОБИЯ
- ПРОМО! тут же русскими буквами сказано ПРОМО! - говорит хуй
- и че? - говорит моя дылда-санек
- промо — с синими крышками, вот блядь, че
- и че, блядь, теперь делать?
- ебать, перекомплектовывайте! надо ПРОМО! Не я придумал эту поеботу! Но заказали ПРОМО, в накладной стоит ПРОМО, значит НА ПОДДОНЕ, блядь, ДОЛЖНЫ СТОЯТЬ ПРОМО!
хуй уходит в свою хуйскую подсобку
к другим хуям
на них на всех — зеленая форма в желтую полоску со светоотражателями
как мне сказал инструктор по безопасности —
это старшие и их надо слушаться чтобы они не просили сделать
нам же никакой формы не полагалось
все мы напялили то, что взяли из дома или с бывших работ
интересно, а если они попросят им вылизать яйца?
должен ли я послушаться?
это включено в мою ставку?
или это сверхурочные?
срочно спросить санька
но мой дылда уже с громкими матюками раздраконивал поддон и отшвыривал желтые пробки
- я ни хера не врубаюсь, - сказал я. - в чем дело?
- ПРОМО — это лимонады по акции. Под пробкой — ПРОМО-код. автомобили, компьютеры, кипр, трехкомнатная квартира. ты когда нибудь заморачиваешься? отправляешь эти сраные коды по смс?
- нет.
- вот и я — нет. никто — нет. всем до пизды. но вопреки этому нужно все перебрать заново.
мы погрузили еще 10 поддонов и вышли на перекур.
два часа ночи. Желтая луна вырывается из-за туч. Тринадцать парней смолят свои сигареты. Бывалые — кто уже больше месяца вкалывает на этом складе — переговариваются между собой в стороне от всех. Ничего интересного. Какой то бред. Мат. Коний смех.
я присел на корты и прислонился к забору, за которым поезда увозили нашу работу в другие города. Мышцы рук, ног и спины запели, радуясь расслаблению. Мы ничего не грузим. Не упаковываем. Мы свободны. Мышцы лица подтвердили этот факт улыбкой. Эй, мы никогда ничего не грузим и не упаковываем. Но мы хмурим лицо, когда грузите и пакуете вы. Иногда нам помогает улыбаться душа и мозги, выдавая какую-нибудь похабную шутиху, или когда ее словят уши. Но здесь шутят редко. Здесь для этого нет времени.
- да, детка. Ага. Не, как обычно. Я не знаю. Может быть в восемь. Может и в десять. Прошлый раз было до десяти. Да, я уже охуенно устал. Малыш нормально спит? Хорошо. Ты тоже ложись. Я тоже скучаю. Нет, завтра еще надо отработать. Тогда в ЗП будет на штуку больше. да. да. Нет. Я не знаю, куда еще можно. блядь, я знаю. Я тоже. Короче, ладно. Ложись, я приеду утром, мы побудем вместе. Нет, я не завалюсь сразу. Конечно. А вот после... да. Да. И я тебя. Целую. Пока.
он улыбнулся. совсем еще сопляк. кольца нет. посмотрел на землю.
- пиздец, сколько мокриц.
Действительно...
- блядь, откуда их столько? Или это не мокрицы?
- нет, это именно они. - тупо гляжу на мокриц. Маленькие. Серые.
- че они выползли?
- наверно, здесь сыро. - огромных мокриц ели в «последнем герое». Бодров еще был при делах.
- да ни хуя здесь не сыро.
- значит, на дождь. - блядь, когда же будет обед?
- или к дождю? - пора блядь обедать. Чай начинает жечь анус.
- может и к дождю. хуй их знает. - будет ли какой нибудь перерыв хотя бы на 20 минут?
- мда... а ведь они еще в ванной живут...
ВСЁ! РАБОТАТЬ! - заорало мрачное скулистое существо, похожее на сжатого со всех сторон дольфа лунгрена.
Бригадир. Не похоже было, чтобы он кого то любил или ненавидел. Не похоже было, что он отдыхал. Было незаметно, как он работает. Его не было слышно и видно. Он ни разу не поел. дольф лунгрен. Интересно, как он сюда попал? Как сюда все попали? И самое главное — как умудрился это сделать я?
Всех нас наняли на эту работу какие то рекрутинговые агентства. На одном из перекуров я узнал, что бригада сколочена четырьмя различными агентствами. При этом, нам по разному платили. У того, с мокрицами, была сделка за тоннаж — рубль за килограмм. Сказал, что в ночь делает полторы тонны. Саньку, помимо сделки за тоннаж, платили также за отработанные часы — 75 в час за уборочные работы. Мне пророчили 40 копьев за паллетку (причем, не важно, состоит она из поллитровых или из двухлитровых. Мне повезло, меня как ни хрена не умеющего приставили к Саньку, а тот отхватил все накладные на поллитровый набор). Таким образом, у меня должно было выходить около 30 рублей за поддон. В час их можно было набрать и запечатать 5-6 штук. Но ни мне, ни чуваку с мокрицами за уборочные работы денег не полагалось. Между тем, накладные заканчивались, и приближалось время уборочных работ.
К пяти утра я понял, что пьян. Я не хотел спать, хотя бодрствовал весь день и всю ночь.
Осоловело, будто во мне разливается четвертая полторашка, я смотрел на парней.
комки отчаянья покорившиеся судьбе
похмельные души в синих телах
с них сошел загар
у кого то его и не было
некоторые работали здесь все лето
пчелки ночью
пьянь утром
храпящие трупы днем
кипит жизнь
рельсы грохочут трамваями
солнце прорывается сквозь шторы и отражается в зеркале
все важные дела происходят прямо сейчас
но в эту минуту ты спишь словно трудолюбивая шлюха
потому что тебя тоже выебала работа
- ТЕПЕРЬ ЗА ШВАБРЫ И В НАЧАЛО СКЛАДА!
- что теперь? - спросил я моего гуру.
- теперь пидорасить. видишь мусор?
Весь склад был в обрывках упаковочной пленки, разъебанных поддонах и просто грязи. Откуда она взялась?
- собираем все это дерьмо, меняем разбитые поддоны на новые, увозим старые, подметаем, моем полы.
- чудесно, - сказал я. - какое это отношение имеет к работе комплектовщика?
- никакого, - ответил санек. - но после набора мы все убираем здесь всЁ.
- dura lex sed lex?
- чего?
- ничего. латинская ругань.
санек почесался, сплюнул и прыгнул в погрузчик. Началось время безумия.
Собрать мусор было не сложно. И вполне логично — привести рабочее место в порядок. Хотя все же, думается мне, собирать мусор — дело Уборщиков, а не НАборщиков. Но после этого нужно было расставить все палетки на всех вскрытых поддонах в соответствии с правилами расстановки паллеток на поддонах. Дело в том, что в процессе набора продукции на один поддон с разных поддонов ты должен думать только о том, как побыстрее схватить палетку и правильно ее уложить. Поэтому ты хватаешь ту, что поближе к тебе, в результате чего поддон разбирается неравномерно, образуя кособокую пустоту между уложенными паллетками. Зачем нужно все расставлять по порядку, если завтра ночью ты продолжишь раскурочивать эти поддоны в том же бешеном темпе — никто не знал. Но гораздо больший абсурд вызывала замена треснувших поддонов. Даже если он был полон — нужно было его разобрать, выбросить испорченную платформу и вновь поставить всю продукцию на новую.
- саша, зачем мы занимаемся этой еботней? Кому от этого польза?
- не знаю я ни хуя. Так надо.
Все мы начали работать в десять вечера. В седьмом часу утра я оказался близок к религиозному просветлению. К этому часу исчезло всякое желание пить, курить, есть, отдыхать. Я попытался подумать о Татьяне, которая еще спала, одна в своей постели, в своей чудесной ночнужке (боже, нет и не будет лучшей одежды на женщине!). Но ни хрена не вышло. Просветление затмило земные ценности и отсекло все привязанности.
Разобравшись со всеми поддонами и пленками, мы схватили швабры, две бочки с водой и поперлись в начало склада. Триста пятьдесят квадратных метров пола, щедро загаженных за две смены, ждали своих золушек.
«автобус... должен ходить заводской автобус. он возит всех людей на эту работу, а после этой работы — везет их обратно — в их город. я должен попасть на этот автобус. мне нужно в город. мне нужно на свободу...»
- эй, не оставляй воду! - сказала одна из золушек. Я оглянулся. За мной тянулись мокрые дорожки.
- ебал я эту воду.
- перемывать застявят.
- хуя там они заставят! - я отбросил швабру и пошел к раздевалке. Дольф лунгрен, скорчив рожу, спросил:
- куда это ты?
- домой.
- так мы не домыли!
- вот ты и домой!
- че?
- ниче. Салют!
Я бодрячком пересек все 350 квадратов склада. Просветление отступало. Вместо него вспыхнул мятежный дух и засыпал меня вопросами: есть ли здесь имеющие право бросаться камнями? Кого здесь не покорила судьба, но кто из паствы избрал ее? Истинно ли не подавать за сверхурочную работу? Плевать. Я взял себе досрочное освобождение. На пике нирваны я отступаю обратно в сансару. Осталось только расписаться в табеле, пройти 500 метров и пересечь турникет. На КПП сморщенная груша в синей форме спросила:
- почему так рано?
- потому что я так хочу, - ответил я. Он посмотрел на меня, как на прокаженного, и нажал кнопку. Загорелся мой любимый на тот момент зеленый цвет. Я вышел на улицу. Автобуса еще не было. Я закурил и стал наблюдать за подходящими на первую смену людьми. В кармане барахталось 36 рублей — припасено на проезд с пересадкой до дома.
«Дождусь автобуса — хватит на пиво», - подумал я. И точно. Арфы запели в воздухе. Их музыку подхватили мышцы рук, ног и спины. Свою партию заиграли мышцы лица. Я был жив и счастлив.