Дмитрий Зернов
Книга Твёрдых форм (куски любовной лирики)
SEXТИНА III (последняя)
Глотаем темноту. И в тишине
Привычно спят какие-то вершины.
Давай о бабах говорить, – сказал ты мне –
Как словно настоящие мужчины.
А знаешь, мне вчера одна во сне
Дала. И были веские причины.
В довесок еще веские причины?
(Как неприятен голос в тишине –
Как неприятель в детском квесте-сне,
Штурмующий недетские вершины;
Наверное, мы все-таки мужчины,
Раз эта дрянь на ум пришла ко мне.)
Ты промолчал и не ответил мне.
Твое молчание, увы, не без причины.
Колючие встречаются мужчины –
Их не в узде б держать, а в тишине,
И заставлять окучивать вершины,
Что не приснятся в самом страшном сне.
Прости меня. Я словно как во сне.
Какая-то хуйня приснилась мне:
Какие-то уснувшие вершины…
Я не хотел тебя обидеть. А причины
Того, что происходит – в тишине.
Мне страшно. Ты ведь знаешь, что мужчины
Бояться не должны… Да, нет, мужчины
Бояться могут – сикаться во сне…
И рассмеялся где-то в тишине,
Рассыпав пальцы; часть досталось мне –
Без повода, а лучше – без причины
Штурмуют они мягкие вершины.
Привычно снят… Низины и вершины.
Играют в настоящее мужчины.
И причиндалами решают все причины,
Которые пугают их во сне.
Все! На хуй! Хватит! Подойди ко мне!
Заткнись! … И помолчим о тишине.
* * *
Ну что, встаём? Или ещё минут пятнадцать
Вдвоём? И вдвое больше – до обеда?
До ужина, когда не нужно одеваться?
Ну что, встаём? Или ещё минут пятнадцать
Не двигаться, а, просто, прижиматься
Пружинками под прессом одеяла?
Ну что, встаём? Или ещё минут пятнадцать
Вдвоём?
+++++
Мне кажется, ты ешь мой бутерброд.
А разве ты хотел, как я, с икрою?
Нет, это ты хотел, как я, с икрою.
Я точно помню, всё – наоборот!
Я точно знаю, кто-то много врёт!
А кто-то жрёт немерено порою!
Молчи, дурак! Сиди, я сам открою.
Зато ты извозил, как чушка, рот.
Не нравлюсь – не смотри. Смотри в окно.
Смотри-смотри! Вон пьяницы дерутся!
Блин, как в кино! Ты будешь за кого?
За наших, отвечаю. Хватит дуться.
Он спросит: Будешь? Нет. Но всё равно
Протянет две икринки мне на блюдце.
+++++
Не знаешь, есть горячая вода?
И не подумаю! Придумал тоже!
Ты в зеркало взгляни на эту рожу!
Нет, неужели там морщинка! Да?
Всего лишь, к сожалению, еда,
Хотя вот эта линия похожа.
Ты помнишь, обещал мне крем для кожи?
Ага. До кучи крем ещё сюда.
Не будет крема, буду прямо так
Ходить! Ходи, подумаешь, проблема –
Ты и вчера, вот так же, как дурак,
Шёл из «Макдоналдса». Не будет крема,
Не знаю даже… (злобно сжал кулак)
Зато ты лысый, как моё колено!
+++++
Ты вымыться не хочешь? А зачем?
Затем, что ты не мылся две недели.
А я не пачкался. А это? Свинки ели?
Ты только что приляпал мне! И тем
Не менее, давай-ка, в душ. Доем –
Пойду. Иди. Как все мне надоели,
Нытьём достали, – ноет, – А на теле
Живого места… Принеси мой крем.
Ты воду мне включил? А где трусы?
Так заносились, что уже не видно?
Со страусами? Это – страусы?
Ну, может, петухи… Нет, не солидно.
Ты белые мне лучше принеси –
В таких и выйти в свет не стыдно.
+++++
Что за придурок диски уронил?
Не я. А кто? Наверное, свинята.
Давай рассмотрим это непредвзято…
Свинята! Я не понял, ты – дебил?
Я не дебил. Не я же их купил!
А кто их клянчил у меня когда-то?
Так то когда-то! А теперь не надо!
Оно и видно! Дай мне, боже, сил,
Жить с идиотом. ‘Вроде, и семья,
Но иногда мне это не по силам!’
Я мыло приволок! Не правда, мило?
Всё как просил – верёвка и скамья.
Иди ты в жопу, с этим самым мылом!
Какой шалун ты, милый, у меня!
* * *
А мы всё больше мелочам
С тобою время уделяли.
Ты заблудился в одеяле,
«Ау» – кричал, а я молчал,
Скучал, а ты спросил: «Зачем?
Так может нам, как в сериале?»
А мы всё больше мелочам
С тобою время уделяли.
Ты мне купил брелок к ключам.
Поставил чай. Мы поздно встали –
Всю ночь читали, что в начале
Был бог, который быт зачал.
А мы всё больше мелочам…
SEXТИНА XVI
А он всё глупости преглупо шепчет
И к шее прижимает мокрый нос.
Забавно, но повиснет – стает легче.
Покрепче бы… И в чём тогда вопрос?
Да уж не в том, что ты пушинки легче.
Пушинки, говоришь? – целует в нос.
Пушинка-свинка. – и целует в нос,
И что-то там ещё – но что? – он шепчет:
Давай не так, давай чуть-чуть полегче.
Чего ты там бубнишь себе под нос?
Не слышал? Да, не слышал. Не вопрос!
Полегче, говорю, дурак, полегче!
Куда уж легче? Да, туда уж легче.
Вот так не больно? Нет. – наморщил нос.
Прости, если не так. Какой вопрос.
«Какой вопрос» – уже в подушку шепчет
И в наволочку хмуро морщит нос.
Да, блин, дурак! Я же просил, полегче!
Да, как я, блядь, скажи, могу полегче!
А мне от этого как будто легче?
Уже в растерянности морщит нос.
Уже в растерянности морщу нос.
И кто-то «не сегодня» тихо шепчет,
«Тогда, когда?» не задаёт вопрос.
Тогда чего сожрать стоит вопрос.
И мне, и мне! Чего-нибудь полегче.
Мне кажется, я растолстел, – он шепчет.
Чего полегче? Что-нибудь полегче,
Там, бутерброд или… – наморщил нос.
Ты прекрати, давай-ка, морщить нос!
Ой, я и вправду что ли морщил нос?
Пытаюсь игнорировать вопрос.
Нет, ты скажи! Целую мокрый нос.
А так? Вот так вот нет. Что стало легче?
Морщинки не осталось? Блин, не легче…
Мы скоро постареем… – в спину шепчет.
+++++
В прихожей тесно даже одному,
А если двое или больше – давка.
Так, если жопой придавлю, не гавкай.
Не видел шапку? Эту? На полу?
Тебя люблю – не говорю ему.
Знакомься, отвечает, это – шапка.
Знакомься, шапка, это злобный шавка.
Давай объявим мы ему войну?
Не надоело? Может быть пойдём?
А он кривляется: пойдём-ка выйдем!
Мы выйти, кажется, хотели днём?
Мы, кажется, купить хотели свитер?
Да ну, его! Куда ходить мне в нём!
Ты шапку мою белую не видел?
+++++
Сплошные лужи. Ужас! Ты идёшь?
Да, что ты загребаешь грязь ногами!
Оставь, пожалуйста, в покое камень.
Как думаешь, сегодня будет дождь?
Какую дурь всё время ты несёшь!
Потише, видишь, люди перед нами –
Они нас посчитают дураками
Из-за тебя. Куда ты лезешь! Ешь!..
Твою… Ну? Окончательно промок?
Ты лужу видел впереди, скотина?
А здесь вот обойти никак не мог?
Прости, она была необходима.
Не дёргайся, я завяжу шнурок.
Подвинься. И давай второй ботинок.
+++++
Мне кажется, мы зря туда идём –
За два часа мы вряд ли что успеем.
Ну, не успеем – сэкономим денег
На нужное-ненужное тряпьё
И на какое-то прекрасное ещё
Чего-нибудь, что только раз оденем,
Не измахрим, не вытянем колени
И даже сигаретой не прожжём.
Или прожрём. В японский ресторан
Зайдем и купим чай. И пару сушек.
Хотя, наверное, пропялимся в экран –
Без суши обойдёмся и без рюшек.
Ну, что ты вылупился на меня, баран!
Ты слушал, что я думал? Правда, слушал?
SEXТИНА VII
Наверное, он больше не придёт.
Не скажет (в точку!): Надо сдать посуду.
Иди-иди, сегодня твой черёд.
Что за свинарник ты развёл повсюду?
Надел футболку задом наперёд.
Иди, а то любить тебя не буду.
А я мычать в ответ чего-то буду
(Конечно, если только он придёт):
Какая разница, где у неё перёд –
Не в этой же идти сдавать посуду!
В ней дырочки натыканы повсюду –
Пойти на тряпки ей пришёл черёд.
А там и мой, глядишь, придёт черёд
(Конечно, если я и дальше буду) –
Уже сейчас болит и ломит всюду.
А Тень рождения ещё один придёт?
Меня сдадут, как грязную посуду.
И смерть наденет задом наперёд.
И буду я смотреть как бы вперёд
(Конечно, если это мой черёд) –
На полную ещё вином посуду,
Как покупать в чепке её я буду,
Как эта мысль мне в голову придёт,
Как хорошо и как свежо повсюду.
И я как будто здесь, но я повсюду
(Конечно, если умер наперёд).
И благолепие такое, бля, придёт –
На свой манер, на только мой черёд –
Что всех и вся тогда любить я буду.
Блядь буду, вымою ещё посуду!
И вот в чепок я чистую посуду
Несу: и зайчики, и зайчики повсюду,
И я авоською ловить их буду,
И от меня они бегут вперёд,
И я бегу за ними в свой черёд.
(Конечно, если только он придёт).
А он возьмёт и больше не придёт.
И деньги кончатся – я сдам посуду.
И до огрызков свой дойдёт черёд,
И до объедков, что лежат повсюду.
И будет чисто – знаю наперёд.
И я, наверное, жить вечно буду.
+++++
Мне очень стыдно, я хочу ещё.
А точно съешь? Я доедать не стану.
Мне нравится, что в ролл кладут сметану.
Чай допивай! Не видишь, горячо!
Спроси, у них пирожные почём.
Я так нажрался, что наврядли встану.
Ты ложкой постучи им по стакану.
А может сразу морды бить начнём?
Вон, кажется, несут, беги, встречай.
А ты не в состоянии конечно?
Ты мне ещё здесь попаясничай.
С лечебной целью крем нанёс на внешность?
Без сдачи есть? А сколько дашь на чай?
Ты, что сдурел? За двадцать я повешусь!
Минут…
…пятнадцать ты учился плакать,
Солёным обслюнявил локоть.
И, как назло, сломался ноготь.
И хватит мне на нервы капать.
Оставь меня минуток на пять,
Пообещай меня не трогать –
Пятнадцать. Ты учился плакать,
Солёным обслюнявил локоть.
Опять развёл под носом слякоть.
Возьми платок – сочти за прихоть.
И по хую твоя мне похоть!
Пахать – не сеять. Мять – так мякоть.
В пятнадцать ты учился плакать.
SEXТИНА XII
Ты не родишься заново мужчиной.
А может даже, не родишься вовсе;
Ну, разве что дурацкой половиной
Меня, и из мой же лишней кости.
А может терпкой прорастёшь щетиной –
Тогда уж точно мне не хватит злости.
Я буду целовать тебя без злости,
Я буду целовать тебя мужчиной,
Я буду целовать тебя щетиной –
Себя любить труда не нужно вовсе.
А ты живёшь себе в жилищной кости
Бесполой, глупой, голой половиной,
И, скажем, бесподобной половиной.
Кусая локти беспощадной злости,
Я буду разбирать тебя на кости,
И в шутку называть тебя мужчиной:
Какой мужчина… Не мужчина вовсе –
Всегда дитя. И даже – под щетиной.
Морщиной станешь под моей щетиной,
Пройдя земную жизнь мне половиной –
Смерть каждый день, а значит, нет и вовсе.
И с маленькою толикою злости –
Податливой и маленькой мужчиной –
Ты подбородком мне считаешь кости.
Они теперь совсем уже не кости –
Они твоею обросли щетиной,
И каждая, мечтая стать мужчиной,
Становится твоею половиной.
Подозреваю, и хрустят от злости,
Что невозможно быть тобою вовсе.
Нет, ты не думай, мне не больно вовсе,
Подумаешь, перемешали кости –
По дурости скорее, чем от злости.
И уколовшись, как всегда, щетиной,
На время спящей стал ты половиной,
Чтоб не проснуться никогда мужчиной.
SEXТИНА IV
Но, предположим, ты ушел. И кто потом
Не топотом, а сердца робким стуком
Разбудит утром? И холодным животом
К спине прижмется плотно? И с испугом
Тебе вдруг скажет, прикоснувшись к шее ртом:
«Тебя люблю»? Но не словам, а звукам –
Поверишь этим невозможным звукам,
Которые останутся потом. Потом
Когда ты с потом выпьешь боль. И ртом
Сухим ты будешь рвать запястья. Стуком
Секунд часы в часах идут. Под животом
Как будто стрелка бьётся. Ты с испугом
Глядишь на дверь… Совсем с другим испугом,
Что отличается от прежних звуком
Пружин под липким и вспотевшим животом,
Что скрипнут-всхлипнут, скрипнут-вскрикнут. А потом
Запястья сердце скрутит рваным стуком,
А ты пыль воздуха так жадно ловишь ртом,
Чтоб только раз еще, но прикоснуться ртом
К тому, что произносится с испугом.
Что про… Но произносится: «Ты сту…». Ком…
Ком в горле ты проглотишь с мерзким звуком
Друг с другом встретившихся двух минут. Потом…
Потом ты выблюешь его под животом.
И то «потом», что ты зачал под животом,
Собрать что с простыни не так-то просто ртом –
Пусть пошлым будет это самое «потом».
Пусть будут на тебя глядеть с испугом.
А ты мой запах со свистящим звуком
Вдыхай и выдыхай! И сердца стуком
Буди меня в другом! И тела стуком
Давай, дави меня под чьим-то животом!
Я буду, буду, буду этим звуком,
Который выплеснешь из горла ты потом!
Проглотит он, представь, с каким испугом
Меня не очень-то умелым, белым ртом.
SEXТИНА IX
...Но зато – о, как долго томилось
мужское твоё молоко,
как смешно и по-детски оно
на твои рукава — проливалось.
Дм. Воденников
Так люди пьют мужское серебро,
Которое искрится на ладони,
И от глотка которого тепло,
Тепло и пьяно; кажется, что тронь и
Под пальцами окажется стекло
С прожилками и пузырьками крови.
И так легко порезаться до крови
О лёгкое мужское серебро;
Здесь не понять, что руки, что стекло –
Ведь так прозрачны и остры ладони;
И кажется, губами только тронь их –
На них уже солёное тепло.
И в рот, и мимо рта текло тепло,
Имея запах, вкус и липкость крови;
Ребром ладони губы только тронь и –
И закипит мужское серебро;
Оно обугливает губы и ладони
И превращает в зеркало стекло.
Ладони есть безликое стекло,
На ощупь ищущие, где тепло,
На то они и липкие ладони,
На то они и слышат шепот крови,
На то и зачинают серебро
Мужское; потому и только тронь их.
Мужское; не смотри, а только тронь и
Замри, как будто бы вокруг стекло;
Не расплескалось чтобы серебро –
Замри, дождись дождливое тепло
Уснувшей под сугробом кожи крови,
Не проросло еще, что на ладони.
Так прорастает на мужской ладони
Серебряными ртутинками – тронь, и
Они уже имеют: форму крови,
Всхлип, что издаст разбитое стекло,
И медленное самое тепло –
Так люди пьют мужское серебро.
SEXТИНА II
Остановка. На внутренней части бедра,
Там, где кожа обычно молочного цвета.
Не родиться еще раз – уснуть до утра.
Здесь не холодно – кожа дыханьем согрета.
Не буди. Это будет другая игра –
В полутьме полусонного бреда.
Ты не преда… Кусочки вчерашнего бреда,
Как язык распрямлял пятый угол бедра.
А игра в «чересчур» это тоже игра,
От привычного лишь отличается цвета.
Изменяется цвет при измене… Согрета
Кожа. И потихоньку горит до утра.
До нутра мы истлеем с тобой до утра.
Две-три искорки невыносимого бреда.
Я сказал, что «согрета»? – Ну что ж, пусть «согрета».
Части речи, отчасти, – запчасти бедра.
И ошибки теперь ярко-влажного цвета –
Их легко исправлять. Это тоже игра.
Очень быстро стремится к распаду игра.
Языком зашиваешь глаза до утра –
Не дай бог, чтоб увидел, какого ты цвета.
По мазкам разложить всю мозаику бреда.
Не сломай! Не хватает лишь пазла бедра –
Пустота поцелуем согрета.
Только это… Отсутствие кожи согрето…
На язык слово солоно. Что за игра?
Слово рёбер рождения, слово бедра
Наизусть заучить, повторять до утра
Под предлогом полночного бреда…
Окончания влажного цвета…
…Мы закончим оттенками серого цвета
И – по разным углам, благо простынь согрета
Влажным голодом позавчерашнего бреда.
Как полезна бывает и эта игра!
Ночь на два поделили и спим до утра…
Лишь ладошка на внутренней части бедра…
+++++
Меня ты любишь? Слушай, прекрати.
Меня ты любишь? Да. Оставь в покое.
Теперь спроси чего-нибудь другое.
А может в магазин вон в тот зайти?
Ну, здрасте! Ну и что? Он по пути.
Мне кажется, он дорогой, не стоит.
Ты путаешь, в нём дёшево всё стоит.
Тогда один туда пойду, пусти!
Ну и иди, а я пойду один.
А ты потом один дойдёшь до дома?
Там, кстати, перекрёсток впереди,
Не там, а там вон, глупая корова!
Ты сможешь сам дорогу перейти?
А я тогда себе найду другого.
* * *
Говорил ерунду. Курил.
Сколько лет сегодня тебе?
Ты хотел понравиться и
Говорил ерунду. Курил.
Слов твоих полупьяный курсив.
Крошка пепла на верхней губе.
Говорил ерунду. Курил.
Сколько лет сегодня тебе?
SEXТИНА VI
Прости, что перебил, ты говорил,
О том, что, видимо, пора расстаться
На расстояние от двери до перил,
Откуда так недолго возвращаться,
Ну, то есть, если что… Потом курил,
Потом – совсем дурак – полез лизаться.
Придумал – на прощание лизаться!
Что сам минутой раньше говорил? –
Что больше никогда. Потом курил
И с сигаретою не мог расстаться.
А я подумал, если возвращаться,
Действительно, удобней от перил.
Ещё вчера у этих же перил
Впервые пробовали мы лизаться,
И приходилось поздно возвращаться –
Всегда ты слишком много говорил,
А перед тем, как нам с тобой расстаться,
Ты обязательно – последнюю – курил.
А я молчал, смотрел, как ты курил,
Спиной считая рёбра у перил,
Мечтая поскорей расстаться,
Чтоб избежать слюнявого «лизаться» –
И каждый раз раз сорок говорил,
Что мне нельзя так поздно возвращаться.
А, собственно, куда мне возвращаться?
Туда, где кто-то, но не ты, курил?
Где телевизор что-то говорил,
Об идиотах, прыгнувших с перил,
Не научившихся и толком-то лизаться?
Что ж, пол лизать – логичное «расстаться».
Вернее нету, чем вот так расстаться.
А воз и ныне… Будем возвращаться,
Чтоб полизаться, просто полизаться –
Ползком по жизни. Ты не докурил?
Слезай, а то, блин, грохнешься с перил.
Прости, что перебил, ты говорил…
+++++
Ты думаешь, мне это подойдёт?
А ты не думаешь, что слишком пёстро?
Я думаю, завидуешь ты просто.
Я думаю, ты просто мерзкий жмот!
Давай серьёзнее – вот тут не жмёт?
Быть может подобрать другого роста?
Не понимаю, что повесил нос-то?
Я понял, у меня большой живот.
Уродом станешь от своих диет!
Я не хочу быть шариком на ножках.
А сдохнуть с голоду за пару лет!
С таким обжорой рядом вряд ли можно!
Идёшь, что ли? Не видишь – не одет!
Тошнит уже! А мне, представь, как тошно.
+++++
Ну и чего уставился, идём.
Смотри, она совсем недорогая.
Вчера же тебе нравилась другая?
Другая вон, на негодяе том.
И так у нас манаток целый дом.
Какой размер? А я откуда знаю?
Сейчас обижусь. Посмотри там с краю.
Нет, только на тебя. Давай возьмём?
И буду в ней ходить я как дурак.
Дурак, как раз такое актуально.
Как это носиться-то хоть? Вот так.
А кстати, на тебе сидит нормально.
Топорщится на пузе, видно брак.
Фигуры, выражаясь фигурально.
SEXТИНА XI
Наверное, не сразу, но обманет,
Наверное, появиться на свет
В каком-нибудь расхлябанном кармане
Из пачки самых лёгких сигарет.
Затянешься, и вот уже затянет
На несколько необратимых лет.
Ещё бы несколько обратных лет.
Быть может, даже зеркало обманет –
Царапинами седину затянет,
Прихожей отражая тусклый свет
И синий пыльный выдох сигарет,
Которых нет и не было в кармане.
Чьи лица зеркало хранит в кармане,
Складируя уже так много лет?
Окурков сколько в пачке сигарет?
Вот так и зеркало, наверное, обманет –
Пытаешься проверить на просвет,
Но только глубже разве что затянет.
Уже не ноет время, только тянет
Года. Лет сколько лишних прикарманит
С момента появления на свет?
А сколько и совсем нелишних лет?
Не сколько, а насколько раз обманет,
Лишь зазеваешься за пачкой сигарет.
Года из пачек самых лёгких сигарет.
Когда круговорот минут затянет –
Пусть кажется, что время не обманет –
Увы, неслышно тикает в кармане,
Когда и неодет. И сколько лет
Ему, едва рождённому на свет?
Не наяву рождается на свет.
И в перерывах пачки сигарет
Считает время уже сколько лет
И нитку между пальцами всё тянет.
Потом перерождается в кармане
В чужое время. Время, что обманет.
+++++
Что пишут? Офигительный эффект!
А ниже пишут: нам не по карману.
Давай вот так: сейчас я ближе встану.
Давай пока о нём возьмём проспект.
Не понимаю, тебе сколько лет!
Какой ты гадкий! С ним – моложе стану.
Ну хочешь, ты тогда паси охрану,
А я. А ты тогда возьмёшь буклет.
Но ты ведь обещал его давно!
Не мог найти. Ну, а теперь нашли мы!
Ну, а теперь и без него полно.
Ты о «Виши»? Так он совсем паршивый.
Да, блин! Вот я и говорю – говно.
Я выйду, ты купи презервативы.
+++++
Ну, так бы сразу и сказал, что не…
Да нет, люблю, но просто неприятно.
Поаккуратнее, оставишь пятна
Не только на себе, но и на мне.
Суметь же надо – прямо на спине.
Так умудрился обосрать изрядно.
По-моему, нарядно. Ладно-ладно,
Ходите так. А почему бы не?
На что-то злишься? Отгадай с трёх раз.
На то, что не лизал тебя в маршрутке?
Какой же ты догадливый сейчас!
Что? Кроме шуток? Кроме этой шутки.
Но там и так все пялились на нас.
А не насрать ли? Второй раз за сутки?
+++++
Я в туалет. Ты только не садись!
Я, честно, очень скоро доиграю –
Мне разбомбить осталось только с края
И третий замок выстроить вот здесь.
Прошу тебя, пожалуйста, не лезь.
Сходи пока на кухню, сделай чаю.
Ты не мешай, а то я проиграю.
Ты шёл куда-то? Ну, давай, катись.
Не сядешь? Честно? Ты пообещай!
Ну, обещаю… Я тебе не верю!
Ты если сядешь… Слушай, прекращай.
А ты не мог бы постоять за дверью?
Я доиграю, мы пойдём пить чай,
И дам тебе играть хоть всю неделю.
SEXТИНА
Ты почему-то стал еще сильней
Теряться в этих глупых пустяках,
В раненьях ножевых от слов – больней
Лишь след укуса на укушенный руках –
В бумажных фразах «будь со мной нежней»,
Которые нашел в моих стихах.
Которые украл в моих стихах
И сделал их от этого сильней,
И сделал их от этого нежней,
Запутавшись в забавных пустяках –
Они теперь в твоих дрожат руках.
Пустяк, конечно. Правда, так – больней.
Ты не читай! От этого больней!
Живет за каждой рифмой ложь в стихах.
Бумажным шариком в твоих руках
Свернусь. Сожми меня рукой сильней!
Забудем же об этих пустяках.
Не расправляй меня – поправь нежней.
Поправь немножко ниже, где нежней.
Вот так не больно? Хочешь, чтоб больней?
Помешан ты на сладких пустяках.
Об этом, блядь, не принято в стихах –
Люблю тебя. Люби меня сильней!
До крови. До укусов на руках.
До капелек соленых на руках.
До рука… Ну-ка, тише и нежней…
До не… Еще немного и больней…
До края боли, а потом – сильней…
…А помнишь, я писал уже в стихах
Об этом и другом, но… пустяках.
Десятки раз об этих пустяках
Ногтями на твоих писал руках,
И выдохом твой вдох считал в стихах –
И ямбы в ямочки ложились всё нежней.
Не больше боли было нам больней.
Давай поспорим: кто из нас сильней…
SEXТИНА XV
Вот комната, в которой кто-то плачет,
Которую злодей закрыл на ключик,
В ней маленький не девочка, не мальчик
В наручниках. И выжигает лучик
Окурком словно на ключице зайчик…
На заднице, бормочешь, будет лучше.
Заткнись и слушай, будет всяко лучше,
Начну сначала: кто-то тихо плачет.
Давай с конца: по попе прыгал зайчик.
Не надо! Ай! Я запер рот на ключик.
В наручниках, и выжигает лучик…
Ты строчку потерял, в которой мальчик.
С чего ты взял, что в комнате был мальчик?
Ты сам сказал, да и по смыслу лучше.
Такой красивый, тоненький, как лучик.
Нет, однозначно, мальчик. Зритель плачет.
Хотя не ясно, отчего там ключик.
И пошловато про окурок-зайчик.
Не от окурка, а от солнца зайчик.
А я, по-твоему, дебил, мой мальчик?!
Там и наручники, и дверь на ключик.
Засов задвинул, кстати, будет лучше –
Он снимет гендерное «Таня плачет»
И подчеркнёт фаллический твой лучик.
Оставь свои фантазии про лучик.
А ты свои фантазии про зайчик,
Который над морковкой горько плачет:
С такой ботвою, мол, уже не мальчик.
Ишь, разошёлся! Успокойся лучше.
Я тоже знаю, куда вставить ключик.
Ну, разве в шифоньер твой жалкий ключик,
А я всё думал: почему про лучик!
Какой ты сволочь! Твой как будто лучше.
Теперь понятно, почему про зайчик –
Ты – зоофил, мой нехороший мальчик.
Демонстративно он в прихожей плачет.
+++++
Ну и, короче, он в конце того.
Погиб. Из-за любви или… Не знаю.
Уснул что ли? Давай я лягу с края –
Мне на работу. Лезь, мне всё равно.
Ты слушаешь? Да, слушаю я, но
Пора бы спать, я, прямо, засыпаю.
Свет выключи. А может спеть: бай-баю?
Ну, что ты возишься, как глупое говно!
А ты как будто умное говно.
Уж поумнее… Это что за палка?
Ты яблоки-то жрал, тут их полно.
Ты где там? Обними меня за салко.
Нет, это очень грустное кино –
Лолиту жалко. А меня не жалко?!
* * *
Пододвигайся ближе, здесь теплее.
И подоткни под ноги одеяло.
Холодною ладошкою смелее
Лезь мне под майку.
Правда, здесь теплее?
Нет, ты не бойся, я не заболею –
Всего лишь на секунду страшно стало.
Пододвигайся, ведь вдвоём – теплее,
И подоткни под ноги одеяло.
Куски любовной лирики
1.
Я не люблю тебя! И что с того?
Ну как же? И тебе совсем не грустно?
Сжимает кулачки свои до хруста:
Тогда сейчас я выпрыгну в окно!
Оденься потеплее, там всего
Шесть градусов и с солнышком негусто.
А чем тебе не угодила люстра?
Ты вешаться хотел не так давно.
Какое же ты мерзкое говно!
По-моему, ты перепутал чувства.
(Мы выблядки наивного искусства –
День превращать в индийское кино.)
Ну хочешь я уйду? Куда ты ночью!
Но я с собою всё равно покончу.
2.
Ты умираешь на моих руках –
Не жрал уже почти часа четыре,
Бессмысленно не скачешь по квартире
И не полощешь в супе ты рукав.
Ты не в засосах, ты не в синяках.
Ни шума от тебя, ни лишней пыли.
Мы даже поругаться позабыли –
Ты умираешь на моих руках.
Ты умираешь на моих руках –
Разделся и сложил одежду в шкаф,
Ты вовремя пришёл, но это ты ли?
Тебя чеченцы бомбой подменили –
Нахрюкался и спишь теперь в сортире,
А я – сапёр с ведёрком на часах.