Звательный падеж
Женя Ястребов
Женя Ястребов
родился в 1998 году в Зарайске (Московская область)
ранее не публиковался
***
простые карандаши в детстве случаются сигаретами
в одиннадцать с небольшим детали куда заметнее:
старый велосипед кажется космическим аппаратом и
не долететь означает не смерть — царапину
гроза ощущается ближе (вдвойне отчётливее)
коробка (любая) — спасительное укрытие
засыпаешь с вопросами, но засыпаешь вопросами
личные версии гугла — бабушку и родителей
рассказывать кошке случайной, соседской, серой —
вроде бы глупость. не понимает, но
она смотрит глазами всех прожитых ей апрелей,
смотрит и,
кажется,
улыбается
***
я – про влюблённость. он –
про распитие в неположенном,
старший сержант такой-то —
не помню имени,
обращение — грубое,
небо — звёздное,
напротив: продукты
двадцать четыре и
старший сержант такой-то –
о мерах, паспорте.
я – про девчонку. радостно.
он озлобленно
записал что-то, а затем,
холодно, как хирург
о каких-то органах.
я – про богооставленность
с тщетностью веры в светлое,
он же – пальцем на лобное
место подписи,
старший сержант такой-то –
вставай, поехали –
чувство, будто кичится своим
форд-фокусом.
я – про пачку. пустую. он же –
в карман, закуривает.
старший сержант такой-то.
спасибо, в общем-то,
что не оставил сегодня
меня на улице
непосильного одиночества
***
I
словно бы рот — раб,
словно язык — кнут,
словно удар из /
до последних сил
словно бы рот — раб,
словно бы, звук вдруг
сорванный тростник
II
словно бы ты — лес,
выросший оправдать
к солнцу от корня — всей
возложенной тишины,
словно бы ты — лес,
может быть, но тогда
слово придётся рыть
III
словно бы ты – путь,
словно на том пути:
камни, что класть в карман,
чтобы построить дом
словно бы ты путь
поперёк стихий
словогорла вдоль
IV
словно бы ты – свет,
словно бы есть и бог,
он темноту включил
и в неё толкнул,
словно бы, чтоб искал
словосеребро
у него во рту
ВДОХ ВЫХОД. О (НЕЛЮБИМОЙБОЛЬНОЙ) СОБАКЕ
сырость и холод
город больной собакой
надоедливо лает дверьми подъездов
сидишь вспоминаешь кого бы
трахнул —
очередная попытка бегства
отсюда,
где запахи декораций
задаются уродливым алкоголиком,
что вчера обещал себе не срываться,
а сегодня во имя стольника
режет свою жену
ножом, как дождем,
размывая её текстуры:
между жизнью и смертью
линия штрихпунктирная
(тонкая, словно
обзванивать подруг и
думать,
что мог бы выебать и мужчину
тем более этой ночью
такой прозрачной,
впервые) едва различимы границы, город
точкой отсчёта и невозврата
упёрся в глаза, но снова
бежать (сколько раз не пробуй)
напрасно.
та же погода, время и место — те же:
город (той же) больной собакой
надрывается,
лая дверьми подъездов
ЛИЗА
мне по чёрному бездорожью
вновь идти за чужими снами
я знаю, что Лиза может
бегать по крышам зданий
я знаю, что Лиза — рыба,
и ночью умеет плавать
у Лизы есть личный киборг,
и он защищает маму
я знаю, что Лизин папа
не пьёт и не водит женщин
а на слоне в Зимбабве
спасается от пришельцев
я знаю, что Лизе двадцать,
а никаких ни восемь
у неё есть и кот, и танцы,
мороженое из киоска
потому я прошу быть тише
***
из окон медленно капал свет.
я стоял и смотрел. собирал в ладонь.
этот текст — обвинение в колдовстве,
ночь была не иначе, чем колдовством:
ярко-красным пылал магазин «Цветы».
тишина не более ста шагов:
я представил себя командиром птиц,
вдруг увидев ту, что кралась во двор
спичка зажгла самый громкий звук,
что я слышал в последние полчаса.
такими ночами чего-то ждут,
но кого здесь ждать
когда городом сброшен густой покров
многочисленных вывесок и машин,
и его черно-звёздное молоко
попадает за шиворот небольшим
тёплым слоем больших чудес,
понимаешь вдруг: ты их кровный брат.
из окон медленно капал свет —
она вряд ли сейчас одна