Ревнители бренности
Аше Гарридо - Ангелы и другие
OJOS AZULES
Не будет иной земли и другого неба,
а будет всё той же самой земля любая.
И тот же звездный Луну опутает невод,
он только виден будет с другого края.
И цвет твоих глаз ничего не решает, право,
не плачь, солоны и так в океане воды.
Такая же кровь - немного другого состава.
Такое же сердце - немного иной породы.
Сердца и тяготенья закон единый
землю и небо в глазах однажды закружит.
И ты легко повернешься - плавучей льдины
подводная часть - и поймешь.
И шагнешь наружу.
ВМЕСТО КОЛЫБЕЛЬНОЙ
Даже птицы, знаешь, не живут в небе.
Неужели и ангелы - вьют гнезда?
И когда ревнивый Бог в гневе
Воздевает длани, сбивая звезды,
Ангелы прочь летят в испуге,
К груди прижимая птенцов сонных,
И круто выгнуты белые дуги
Крыльев могучих и невесомых.
И канут во тьму золотые осколки,
кроме тех, которые угодили
в кружевные плетенки из перьев колких,
из алмазных ангельских перьев, или...
Или в ангельском, может, пуху священном
ими ангельские птенцы играют?
И когда утихает гнева крещендо
и Господь становится посреди рая,
Он раскидывает мощные руки, как ветки,
И ангелы снова на них стаей,
И крылья складывают, и детки
Ладошки под щеку кладут, засыпая.
***
Почему оно мне кажется далеким и не моим?
Потому что оно от меня всё дальше - и не моё...
Я уже и не вспомню, когда и кем был любим.
Я уже и не знаю, где правда, а где вранье.
Это был не я, это было сто лет назад,
вовсе не было этого - быть не могло совсем.
Что с того, что меня там видели? - я ж сказал,
все они обманщики, да и спутали невесть с кем.
У меня и не было ни улыбки такой, ни глаз, ни рук...
И когда это я не умел ни ждать, ни терпеть?
А вот из того, что точно - был у меня друг...
Только он не узнает меня, не узнает меня теперь.
***
не люблю кино про Ромео с Джульетой:
сколько раз смотрел - всё они умирают.
стоило для этого родиться поэтом,
стоило читать Коэльо и Фрая,
Баха, Кастанеду и Борхеса, кстати,
энэлпэ учить и основы пиара!
я плохой зритель и хреновый читатель:
не могу спасти влюбленную пару.
вот чего простить не хочу я Шекспиру:
мог бы обойтись без чумы и засады,
парень бы успел, а со свадебным пиром
справится и Смолл - тут таланта не надо.
всякий норовит отравить и зарезать,
что за моду взяли, честное слово...
я могу вам дисков с кином понарезать -
и давайте вместе попробуем снова?
***
гадать на френдленте - пустейшая из затей.
с того и начнем: как понять, где те, где не те
слова? что припишешь случайности, что - судьбе?
что сказано в воздух, что - миру, а что - тебе?
случайные фразы с других континентов - как
срифмуешь в единую песню, скажи, дурак?
все о себе, а ты, как всегда, о своем
как будто сошелся свет на тебе одном
таким убийственным клином, что не уйти
из-под прицела его, не свернуть с пути,
не спрятаться ни за словами, ни за стеной:
вселенная пристально смотрит теперь за мной,
над плечом наклонилась, подсказывает ходы,
а проси - не проси, не зажжет путеводной звезды,
пока сам не укажешь места ее в вышине,
пока сам не проломишь прохода в своей стене,
не выйдешь под небо пустое, не встанешь в рост -
никто тебе не покажет правильных звезд.
только свои. из себя. собой зажигай.
всё остальное не действует нифига.
понял, родной? уже встаешь? ничего?
вот сам себе небо раскрась - и поверь в него.
ДЕЖУРНЫЕ ЗВЁЗДЫ
Какое небо, куда ты?
Да нафиг оно тебе!
Это только снизу смотреть - крылато,
а рот закушенный - бел,
и вывернуты лопатки -
трещат, как спицы зонта.
И несет тебя без оглядки!
И зачем тебе высота?
А мы поднимаемся в небо
ступая твердо, наверняка.
Мы поели земного хлеба,
мы напились молока,
а теперь нам пора - за работу,
ну как в поле за плугом идти:
мы точно знаем, сегодня кто-то
во тьме и ненастье собьется с пути.
Разгораются ярче, светлее
За цветными стеклами фитили.
Я - туда, ты возьми левее,
А ты не ходи далеко от земли.
Кто вышел сегодня с нами?
Все ли здесь? - переклик от звезды до звезды.
Звонким лучом над тревожными снами,
Над вьюгой, над ожиданьем беды.
Это наша бригада ударная -
Хорошо ли видны в круговерти снега
я, и Глизе 500, и Полярная,
и братья Альдебаран и Вега?
КРЕСТИКИ-НОЛИКИ
играю с миром в любит-не-любит
кидаю кости, монеты, прутья
и сам себе болтаю, и людям
про все мои пути-перепутья.
за руки взявшись вокруг столика,
можно еще сыграть, к примеру,
в крестики-нолики,
в белого кролика,
в розовую пантеру,
в царевну-лебедь, в калифа-аиста,
но где-то рядом цепь замыкается,
искры божьи летят фейерверками,
и ты не выдерживаешь проверку:
на прочность,
на точность,
прицельность памяти,
на имя, на приметы особые,
но гром замолкает - и снова с нами те,
кто сердцем выбран, кто в сердце собран,
не как в гербарии травы распластаны
в соответствии строгом с определителем,
а с разных сторон абсолютно разные,
живые свидетели, точнее - жители
той жизни, тех дней, той погоды и местности,
и нет сомнений в их праве и честности,
но они о другом, а ты о своем,
и снова-здорово, не узнаем
друг друга, но рук-то - не оторвать,
вот такая ты живая трава -
совсем другая, но с тех же полей,
мы видели разное, а было - одно,
и поди картинку разбитую склей!
а лучше давай посмотрим кино
про ту пантеру, про белого кролика,
давай сыграем в крестики-нолики,
и кто выиграет - тот и прав.
и пусть расцветает тысяча трав.
РОМАН ОБ АНГЕЛАХ
бисером, бисером шей - ни к чему тебе эти мурали
на стену лезут сдуру и от безмужья
а ты и сама вполне, и приданое вот собрали
нестыдное - и вообще тебе это не нужно.
живо за пяльцы - мать с отцом не позорить!
ишь размахалась, краски-то извела - стра-ашно...
здорова! с иглой бы встречать-провожать зори,
а хочешь мазюкать - наличники вон некрашены
..
девочка, девочка - свет мой, выходи в поле
я тебе небо раскрашу в цвета золотые
так говорил мой ангел, пророчил волю
а я босиком по снегу, а ноги стынут
а ноги стынут, а небо ало, золото выше
не дотянуться, не достать, не подправить кромку
а за холм провалилась родная солома-крыша,
только дым на цыпочки - видеть спину мою с котомкой
и пожелать удачи
мамо, не плачьте
я уже ангел
...
мастером, мастером - ангелом после, еще успеешь.
дело не хитрое - ручки накрест, глазки закрыла.
ты человеком сначала - пока душой не доспеешь,
не набухнешь, не распахнешься - не выдадут крыльев.
ты давай, давай, отмирай, не глупи, не надо,
да, я твой ангел, да хоть сам черт, если хочешь,
по таким-то щекам лупить... а ноженьки! ох ты, чадо
неразумное, ах ты ж, девка, ах, карие очи...
ну вот я тут думал - вроде пора и жениться,
а мы тут с тобой до утра под одним одеялом.
да ты не маши руками, ну что, что птица?
я ж тебе рук не свяжу, ни в большом, ни в малом
не откажу, только люби да лаской
не обдели, да, как водится, без измены.
и не думай - я куплю тебе краски,
я построю тебе стены,
я буду тебе - ангел.
***
я спал с другими
как собирают открытки
с видами города
в котором мечтают однажды проснуться
жителем
как будто там и родился
переулки бульвары синее небо
заросшие парки лестницы с видом на море
ничего-то в них нет
в этих глупых разноцветных картонках
а всё-таки доказательство
запомнить
как разнимают тела
когда всё закончилось
простое телесное тепло
тридцать шесть и шесть
представить
как это будет потом
совсем по-другому
однажды
совсем по-другому
наверное
ведь если это вообще существует в природе
значит это может быть и совсем по-другому
с тобой
***
вот оно, счастье Адама: давать имена.
не наугад, не случайным стечением звуков -
всякую тварь прозревая до самого дна,
имя назвать, будто суть ее в нежную руку
взять. у Адама покуда и руки нежны
шелком от мягкого меха и ласковых листьев -
гладь! у Адама покуда нет и жены,
нет и детей... и рассеянно чуткие кисти
он возлагает на гибкие шеи, на лбы -
чешет оленю он жёсткую шерсть меж рогами,
черные с золотом гривы несут ему львы,
вдвое сложившись, жираф наклонился... слогами
азбуки дивной ему представляется всё,
что окружает, что движется, дышит, танцует.
слово составит - как будто навеки спасёт,
в список живущего почерком ясным внесёт
и ради верности пущей - еще на полях нарисует.
ради всего, что танцует во мне и вовне,
я опускаю на клаву рассеянно руки:
чувствую, знаю, пылаю в едином огне,
вижу, зову, называю, в знаки и звуки
словно из тигля вливаю огненный сплав
сердца и мира, и этот чудесный состав -
пламя златое, закатных небес орифламма -
вот оно, вот оно, чистое счастье Адама.
DIMMI
говори огню. говори, душа, не молчи:
он один, огонь, в темноте, во мраке, в ночи.
больше никого - только ты и огонь во тьме.
не оставь его, говори, не молчи - не смей.
говори воде. говори, душа, поспеши!
некогда молчать - вся вода живая бежит.
падает с небес, из земли пробьется ручьем...
расскажи воде, как прекрасна участь ее.
ветру говори! он и сам молчать не горазд,
говори ему: не себе оставит - раздаст
облакам и веткам, и крышам, и фонарям.
с ним, душа, ни слова не пропадает зря.
говори земле - ей терпенья не занимать.
мертвым всем могила она, всем живущим - мать.
говори, душа. как умеешь, благодари.
ветру говори, говори огню... говори.
***
давным-давно
я не буду тебе мужем я не буду тебе женой
я не буду светлым ангелом у тебя за спиной
ну или там за плечом все равно не буду прости
я даже правильных слов не сумею произнести
я даже их не знаю и придумать никак не смогу
не потому что мне жалко или для кого берегу
да меня самого-то нет и не было никогда
и все что есть у меня это во лбу звезда
вот ее ты и видишь она тебя и слепит
вот ты из этого света надеешься что-то слепить
что-то такое теплое с собой в постель с собой за стол
а из меня не лепится не получается ни за что
вот такая нелепица
извини
ХАЛВА
ад переполнился что ли? валимся через край
мертвые души в лишние люди.
сколько себе ни тверди - халва! халва! - умирай, умирай! -
толку не будет.
да и кто бы смог искренне, от души
возжелать смерти?
разве если под пыткой - да, а так чтоб ожив,
в тепле, в чистоте... я не верю, и вы не верьте.
и твердишь себе - халва! халва! - живи, живи! -
а во рту не слаще:
вдруг нагрянет городовой-квартальный-околоточный херувим
и обратно утащит?
ему что, ему порядок бы правильный навести:
такая работа.
а я... понимаете, мне удалось спастись -
и так жить охота...