Звательный падеж
Дмитрий Сычев
Родился в 1991 году в Ульяновске. "Я когда-то в юности, как и многие, писал стихи, и рифмы там, и строчки были, и смыслы как яблоки в саду, но некоторые недозрелые или с гнильцой. Потом свой текст я начал расщеплять до атомов сознания, но покуда с гитарой дружен, написание песен вывело расщеплённое во что-то промежуточное. И вот промежуточное сейчас и поётся и пишется. И тексты песен, и тексты, которые петь нельзя".
Сюда все ушло лишь наедине
1.
в тени ветра
уснули слёзы
высвеченные за край
не помню
2.
Почему события стягиваются в точки? Кто плетёт эти сети на спине времени? Пора оттаивать и выбираться. Или уронить яблоко.
3.
Здесь добрая боль в соломенной шляпе
густая молитва шерстью по горлу
царапинами письма опоясан и запах
забитых сажей суставов при ходьбе и беге
уже напоминает
иди и снова разбирайся
в живой расчлененной рыбе
ползущей по полу
в то, что осталось от моря
в вечный слепой желудок
4.
В голове мертвой рыбины
Слушаю рыбный
Запах
Стенки натянуты
Мозг разжижен в блеске
И музыка. Откуда-то.
Ты не подходишь. Но.
Ты не подходишь.
Разборки внутри письма.
Разбитые строчки-сумерки.
И без головы туда-сюда
5.
создаю комнату
создаю специальную девочку
делаю так, чтобы девочка была внутри комнаты
и ухожу на какое-то время
(губы моря поедают кислые водоросли с бетонного парапета)
возвращаюсь к девочке. Пространство стало желтым, девочка находится в некотором смещении от центра комнаты.
Ухожу.
(море стоит под наклоном)
из девочки не могут просто так вылупляться другие девочки, однако именно так они и делают. Пространство комнаты висит на девочках.
(море огибает песок)
Ухожу.
6.
Белый спектр поглощается примесью, образуя письмо
полупрозрачная нить принимает необратимость
количество формы — все ещё о земле. Так тело идёт через тело, образуя тоннель, так обручем крутит его у виска, ещё не успев утратить.
Усталость в сечении — новая жидкость.
Двоичный импульс, туман разделений.
Отсрочена нить украсить не шею, но смерть
Окно перечисления, падение проб света.
Фигуры растрачены памятью.
7.
тонкое, на месте срыва
притяжение с хрустом
ушло в солнечный день
и наши едва, локти, спины,
уберегающие в осеннем тепле
разученные шаги
встали на свои линии
заполнили коллаж
и это, и это
найденное в песке
сияющая окружность близости
медлительно, без усилий
уходит в чистое небо
8.
Еловый веник Алёны
реснитдц
капля
вочервеет
выди
еловая
лойа
флючень отца
капля Алёна
пульк
9.
безмятежность делит надвое белое, провожая блеск
наглядность множеств — потайная дверь, определяющаяся как натяжение возможного
и провожает в холодные леса
монета мнимого
скачет, ища ноль
Ты поедешь?
10.
люблю высмеивать свою любовь
она помнит меня, но рисует doodles
о, если бы это было моей кожей
говорит она, человек-сигарета
11.
на бегу возникая, сохну
руки ходят
хаос — пол
так трудно лежать
и ловить нечего
12.
Она спускалась по лестнице и видела, что происходит. Дом, перемешанный где-то на уровне виска. Если дотронуться — выключится Вселенная и начнется межреберное свечение, вынимающее сердце, которого нет. Трансформаторный гул заполняет никчемные рты. В окнах — сонная чехарда. И если он просто запрокидывал голову под неестественным углом, Солнце скатывалось не за горизонт, а ему в рот, и таяло там, между детских кроваток. Они просто тянули руки в излом, слыша стук снизу — сердце искало выход, и все как слепые вышли из лифта. И поклялись больше никогда
13.
В застывшей волне угнетенного дыхания, умытые стертыми рубашонками флагов, под углом и тонущая почва редких вспышек, я выстраиваю тело, погруженное в поток бесконечного сшивания, рогатое, невесомое, дрожащее на ветру сознания. Оно не знает меня, и оно меня боится. Как с гуся вода текут с него слайды, я роюсь в них и нащупываю углы, и они сразу же обрастают вязкими, тряпичными шумами, от них пахнет. Тело мокнет в шлаках, огибая надежду, по параболе, выпадая с каждого уровня угнетения, коим выступит вибрация вокруг нулевой точки. Шарахаясь от осей, сжатых в конечности, наливающиеся силой, оно выживает только благодаря песне. Теперь нужно притихнуть и попробовать разобрать слова.